Да, у нас многим исполнилось 16 лет, хотя есть весенние или летние, как я, им еще нет. Когда кончу школу, будет только 16, а 17 исполнится летом.
Сергей Матвеевич стал ругать меня за клевету, но Олег Алексеевич сказал ему успокоиться. Он объяснил, что сдача нормативов – это результат, а сдавали весь год понемножку, и что Сергей Матвеевич это учел. В том числе тех, кто сидел. То есть это общие результаты, включая те, которые были тогда, когда всем было 14—15 лет, а не 16. Я сказал, что и весь год я у некоторых не видел, чтобы они сдавали. Пусть подтянутся хотя бы три раза. Михальчук не может даже одного, он толстый.
Павел, я сказал это не для обиды Михальчука, он хороший человек, а для правды.
Но Олег Алексеевич сказал:
«Разве теперь ты у нас учитель, что весь год следишь, кто как сдает?»
И все засмеялись.
А потом Олег Алексеевич рассердился на меня и сказал, что, если Михальчук немного толще от природы, это не значит его вычеркнуть из жизни и не давать ему возможностей.
«Может, его и в школу не пускать?» – спросил Олег Алексеевич.
И все засмеялись.
Я сказал:
«Тогда я не понимаю, за что дают значки. Я видел, что у Сергея Матвеевича было восемь серебряных и шесть золотых значков. Я думал, что наградят, кто сдал, а остальные значки вернут. А получилось, сколько было, столько и дали. Чтобы не возвращать».
Товарищ Павел, я говорил и видел, что все на меня злятся. Роман смотрит как на дурака. Сергей Матвеевич весь трясется. Другие или хихикают, или куда-то смотрят, будто их не касается. Или будто жалеют, что они тут оказались. Тася смотрела внимательно и как-то печально. Будто не понимала меня. Только Олег Алексеевич спокойно улыбался. То есть как-то даже грустно, как и Тася. Он улыбался, как над дурачком, мне это было обидно. И тут Сергей Матвеевич закричал:
«Все понятно, Олег Алексеевич! Смирнов у нас просто не любит родную школу и не хочет, чтобы у нас были достижения! Он провокатор и враг народа, ему БГТО не нравится! Может, ему папаша что-то набрехал, настроил его, что он так ненавидит все советское?»
Я закричал:
«Неправда, мне нравится БГТО и все советское, зачем вы врете? И я за отца не отвечаю! Олег Алексеевич, вы же сами это говорили! И вообще, у советских детей один отец – товарищ Сталин! А товарищ Сталин в газете недавно выступал, что нам нужна правда, а не бравые рапорты с мест!»
Павел, я все это сказал с чистым сердцем, потому что так и думаю. А про бравые рапорты с мест я читал позавчера, хорошо запомнил, поэтому из меня вылетело легко, будто я выступал на собрании. И я видел, что Сергей Матвеевич вдруг испугался. И тогда я добавил, что напишу в «Комсомольскую правду». Если мне ответят, что я не прав, я у всех попрошу прощения. А если прав, пусть они тогда напечатают мое письмо. И тогда увидим.
Сергей Матвеевич опять разозлился и закричал:
«Пиши, пиши, а мы напишем, что ты тут развел клевету! Нравится ему! Если бы нравилось, ты бы радовался за товарищей, а ты злишься и всех кусаешь, как шмель навозный!»
И все опять стали смеяться.
Только правда, товарищ Павел. Только правда, как это ни тяжело. Я первый раз в жизни не удержался и почти заплакал. Но я не хотел никому показывать, как я плачу, поэтому убежал.
Дома у меня поднялась температура. Я никому не сказал и просто лежал, будто читаю. Все привыкли, что я часто сижу или лежу в своем чулане. Это моя маленькая комнатка, там сверху окошко на кирпичную стену соседнего дома. Но мне нравится.
Я почти не спал, но утром пошел на демонстрацию. Ко мне сразу подошел Олег Алексеевич и сказал, что вчера мы поговорили неправильно. Что Сергей Матвеевич погорячился, я не враг народа и не шмель. Но мне тоже надо остыть и думать про школу, а не бросаться писать жалобы в газету.
Я опять чуть не заплакал. Я ведь был на демонстрации после вчерашнего как посторонний, со мной никто не говорил. Я хотел улыбаться, но не получалось. Но сдаться и уйти не мог. Мне было обидно. Это наш общий праздник, я хочу идти плечом к плечу со всеми, а получаюсь, будто в самом деле враг. Но, когда Олег Алексеевич мне это сказал, мне стало легче. И все после Олега Алексеевича тоже стали со мной говорить и улыбаться. И мы вместе пошли колонной. Мы чувствовали себя одним целым, было радостно от нашей общей мощи. И товарищ Сталин, который нам всем улыбался, как и в самом деле своим детям, смотрел с плаката и одобрял, а я мысленно посылал ему привет, как самому родному человеку. Я подумал, что, даже если у меня никого не останется, Сталин будет со мной всегда. Я был счастливым человеком.
Но это было днем.
Сейчас у нас гости. Сидят за столом, отмечают. Но я уже оттуда ушел. Сижу и пишу.
И вот, когда я начал тебе писать, товарищ Павел, я хотел просто все рассказать. Как я вчера поругался в школе, но как теперь все хорошо. Но когда я начал писать, я подумал по-другому. Когда просто думаешь, кажется одно, а когда пишешь – другое.
Я понял, что Олег Алексеевич все сделал нарочно. Он меня подкупил хорошими словами. А я очень хотел, чтобы у меня было хорошее настроение в этот праздник, поэтому согласился. И все это произошло для того, чтобы я не писал в «Комсомольскую правду».
Я не знаю, что делать. Если напишу, стану врагом для всей школы. Если не напишу, значит я трус. Но я не враг. И не трус. Если бы ты мне посоветовал, но я решаю все один. А с другими ни с кем не могу посоветоваться, у меня никого нет. Или с ними нельзя про это говорить.
4 мая
Опять болею. И написал письмо в «Комс. правду». Я написал в нем то, что написал тебе.
16 мая
Я хожу и учусь и все уже так, как было раньше. Никто уже ничего не помнит. Но я помню. Тася со мной почти не разговаривает, Роман тоже. Но они смотрят на меня. Я сижу, читаю или пишу, а потом вижу – они смотрят. И перекидывают друг другу записки. Соня про меня будто забыла, она теперь часто говорит с Куртом Пфлюгом. Это хорошо.
22 мая
Мое письмо напечатали.
Я не думал, что будет так быстро.
Когда я вынул газету и развернул, у меня даже закололо в сердце. А потом оно очень быстро заколотилось. Я даже сел, чтобы прошло.
Письмо короче, чем я писал. И много слов заменили. На этой странице еще строчки из других писем. Про то же самое. И статья «Кому нужны дутые цифры?» Про то, что в отдельных случаях имеют место завышенные показатели БГТО и ГТО. Что подавляющее большинство детей, юношей и девушек сдаёт все честно, но есть школы и коллективы, которые хотят казаться лучше. Но делают это нечестно. Я не буду пересказывать, а вложу эту страницу в тетрадь. Там все подробно
[30].
24 мая
