А н я. Значит, они воровали?
Б а б у ш к а. Ну да. У директора две дочери взрослые, а у дочерей дети маленькие, понять можно. Но оправдать нельзя. После этого нам чуть-чуть получше стало. Но все равно голодно… Аня, если тебе неинтересно, ты оставь тут свою штучку и иди. А я буду в воздух рассказывать.
А н я. Да нет, интересно. Только давай наоборот, сначала про дедушку, потом про войну.
Б а б у ш к а. Я про войну и не собиралась. Про войну рассказать нельзя. Она была общая, но у каждого своя. Вот если представить, что каждый бы рассказал, включая погибших, тогда было бы объективно. Главное, война – это ужас.
А н я. Но тебе же было весело.
Б а б у ш к а. Да. И все равно – ужас. Я просто еще не понимала. Кто не понимает, ему всегда легче.
А н я. Про дедушку, ба, про дедушку!
Б а б у ш к а. Хорошо. Начнем с того, что дедушка у тебя мог быть другой.
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Витя, хочешь послушать – иди сюда. Но ты и так почти все знаешь.
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Почти – значит почти. Тебя подробности интересуют?
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. А Аню интересуют. И про любовь, и про секс.
А н я. Ты и про это можешь?
Б а б у ш к а. Да запросто! На сон грядущий. А лучше сказать – на смерть грядущую. Ну вот, Анечка, представь: сорок восьмой год. Лето. Мне, значит, восемнадцать, почти девятнадцать, учусь в техникуме, начала в аэроклуб ходить уже. Олю не взяли по здоровью, а я… Все в порядке! С парашютом прыгала, устройство самолета осваивала. Без этого даже близко к полетам не допускали. И был там инструктор Владислав. И вот на танцах… Там клуб был, танцевали каждый вечер почти… Я там, само собой, тоже, но все очень скромно, очень скромно, без всяких. И вот этот Владислав. Такой галантный, одет прекрасно. Фронтовик, в форме, все выглаженное, сапоги сверкают. Ну, победитель. Все девушки хотели с ним танцевать, конечно, а я чувствую, он как-то на меня, ну…
А н я. Запал?
Б а б у ш к а. Видела интерес с его стороны, так скажем. Но я девушка взыскательная была, цену себе знала.
А н я. Ты была потрясающая. С тобой сравнить, я уродка.
Б а б у ш к а. Перестань. Но ничего была, да, ничего. А про него говорили всякие вещи. Какая-то связь с замужней женщиной, еще что-то. И характер такой резкий, взрывной такой. Но со мной он мягкий был, вежливый, гуляли несколько раз вечером, он стихи читал. И ничего такого ни разу. Даже не пытался. Разговаривали на разнообразные темы. Был очень эрудированный. И вдруг бах, предлагает за него замуж. Я даже испугалась. Мне не до этого, какое замуж, мне учиться, летать, я с Гризодубовой мечтаю познакомиться, куча планов, а тут нате вам, замуж. Я ему это все честно сказала. Он обиделся, перестал даже со мной разговаривать. А там была такая Ангелина, Геля, ну, и он стал все время с ней… Та самая, замужняя. Муж большой военный начальник, генерал, у них там дача, что ли, была, но он все время в городе, а она тут, значит, веселилась. Такая полноватая немного, высокая, и такая… Ну, заманчивая, что ли…
А н я. Сексуальная?
Б а б у ш к а. Наверно, да. Он и раньше с ней был, потом со мной подружился. И вот опять, значит, к ней. Я на танцы пришла – он на меня даже не смотрит. Я с другими потанцевала и ушла. Догоняет. Говорит, ладно, про женитьбу больше не буду, давай просто дружить. И мы опять встречались. А тут приехал его друг. Они вместе воевали. И Владислав меня позвал с ними посидеть.
А н я. Хотел тобой похвастаться? Перед другом?
Б а б у ш к а. Ну, не знаю. Скорее, он им хвастался. Леонид его звали, такой кудрявый, легкий, веселый. Я даже удивлялась: про войну вспоминают, а какие-то у них сплошные смешные случаи, будто и боев не было, а одни приключения. Потом погрустили, товарищей погибших вспомнили, спели… Пошли на танцы. Я с ними пошла, а сама их отговариваю. Какое-то у меня предчувствие было. И они же выпили все-таки. Отговаривала, даже заплакала, они не слушают. Пришли. Леонид кого-то из местных девушек сразу нашел, а Владислав со мной танцевал, а я вижу, Геля эта смотрит так… Не по-доброму. Говорю ему: знаешь, потанцуй с ней разок, а то злиться будет, а я не люблю, когда на меня злятся. Он пошел. Танцуют. И тут ее муж. Ворвался пьяный, да не один, с солдатами, будто воевать собрался. И без всяких разговоров бьет Владислава по лицу. Тот хотел ответить, а солдаты его схватили. И тут Леонид подскочил и как начал их всех. И генерала, и солдат. Может, учился этому. Как-то очень ловко, прямо как в кино. Генерал упал, потом вскочил, весь в крови… Вскочил, пистолет выхватил, выстрелил. В воздух. Солдаты их схватили. И все, больше я Владислава не видела. Слышала: обоих посадили в тюрьму. Вот, Аня. И вся на этом моя история.
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Витя, при чем тут фронтовики, при чем награда за Победу? Если фронтовики, можно генерала бить?
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. А я и не оправдываю никого! И никого не обвиняю! (Тише.) А Владислава было страшно жаль. Но вот так вот вышло. А нравился он мне очень. Может, потом никто так больше не нравился.
А н я. А дедушка?
Б а б у ш к а. Нравился, конечно. Но по-другому.
А н я. А первый секс – с дедушкой был?
Б а б у ш к а. Господи, тебе только это интересно?
А н я. Нет. Но все-таки, это же важно. Пап, ты не слушай!
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Не буду я про это рассказывать. Ничего интересного.
А н я. Ба, самое интересное в жизни – это секс. Спроси у папы, он знает. Он рекламой полжизни занимался, а реклама вся на сексе строится.
Б а б у ш к а. У него была такая работа, вот и все. А сейчас он другим делом занимается. И мне оно нравится, кстати, гораздо больше. Книги – это святое!
А н я. Ну, книги тоже разные бывают. И он не по работе это знал, по жизни тоже. Думаешь, с мамой они из-за чего разводятся?
Б а б у ш к а. Кто разводится?
А н я. А ты не знала? Все, отрежу себе язык!
Б а б у ш к а. Витя! Виктор, ты слышал? Какой развод, о чем она?
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Если не развод, то что?
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Ты хотя бы сейчас можешь отвлечься и объяснить?
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Ну, так. Веселимся! А я думаю, что это у нас Ирочка работает с утра до ночи и в Москве остается…
Голос Виктора.
Б а б у ш к а. Я не обижаюсь… Но… Я не говорю, чтобы посоветоваться или как-то… Это ваша жизнь. Но у тебя дочь, она имеет право знать!
