Иду дальше.
Вдруг что-то подкатывает к сердцу и тут же тянет его вниз. Оно падает, пропадает. Желание – лечь и не вставать. Умереть. Если бы не собака, так бы и сделал.
Такое уже было. И проходило. Значит, и сейчас пройдет.
Стою, пережидаю.
Диана тоже стоит. Словно чувствует.
Парадокс такого состояния: точно знаешь, что не можешь уже сделать ни шага, впадаешь в прострацию, а очнувшись, с удивлением обнаруживаешь, что идешь.
Перестаю скрывать от себя, насколько мне плохо, начинаю тихо стонать.
Диана глянула и тут же отвернулась. Застеснялась, что ли?
Медленно иду и мычу-стенаю через равные промежутки времени.
Голос:
– Вам плохо?
Полная женщина в летах, лицо участливое.
А вот взять и попросить немного денег. Почему бы и нет? Ведь случалось же просить у незнакомых людей, и не раз. Правда, чаще у магазинов и у таких же страждущих, как я. Или у идущих мимо мужиков. Они не пьют сегодня, но пили вчера или на прошлой неделе, они знают, каково это. Сегодня я, трезвый, дам тебе, пьяному, а завтра ты, протрезвевший, дашь мне, опьяневшему. То есть они дают как бы себе – в будущее.
– Извините, – говорю женщине. – Я живу тут недалеко… Жена забыла деньги на лекарство оставить. Не могли бы вы…
– Не могла бы! – резко отвечает женщина. – Знаю я ваше лекарство! И жену вашу мне очень жалко!
Мужа своего пожалей, дура толстая, говорю я мысленно, удивляюсь, что могу, пусть и молча, вступать в диалог.
Иду дальше.
Сворачиваю на аллею.
Редкие прохожие.
Юноша спешит со спортивной сумкой.
Озабоченная женщина идет с сумкой хозяйственной.
Старик прогуливается.
И у всех наверняка есть деньги, могут пойти и купить, и выпить. Но не делают этого, хотя могут. Меня всегда поражали люди, которые могут выпить, но не выпивают. Мне нельзя, а я пью. А они могут – и не пьют. Вот дураки-то.
Поправиться надо. Любой ценой.
Успешный художник Н. рассказывал: захотел отдохнуть от всего и всех, взял путевку, круиз на теплоходе по Волге, Москва–Астрахань. А был в завязке. Но расчувствовался, глядя с теплохода на вечернюю зарю, застенчиво освещавшую тихую родину, не удержался, выпил, а потом еще и еще. Не приходя в сознание, пил дня четыре, очнулся где-то за Ульяновском, бросился в буфет – не продают, просил у пассажиров, совал деньги – у всех пусто. Тут теплоход причалил к так называемой зеленой стоянке, к острову, чтобы пассажиры могли искупаться в вечерней теплой воде. Н. слетел по трапу, метался по острову, но там ни ларьков, ни магазинов, да и людей не видно. Сидел только одинокий рыбачок у костерка и палатки, сердце подсказало Н. – у него точно есть. Кто ж на ночевку останется без выпивки? И точно: перед рыбаком на холстине была закуска и начатая бутылка. Н. взмолился: продай! Давал ему пять, десять рублей, тот ни в какую. Н. выгреб все, что с собой было, а было больше ста рублей, положил их на траву рядом с рыбаком, чтобы тот не сомневался: бери, все твое, отдай бутылку. Рыбак, подумав, сказал: в город плыть поздно и неохота, запаса у меня нет, что ж я, без ничего останусь? Скука заест. Да и хлебнул я уже, меня на дальше повело. «Отказал!» – смеялся Н., рассказывая, радуясь поступку соотечественника и гордясь им. Начисто, категорически не согласился продать бутылку за сто рублей! Я говорю: дай хоть хлебнуть за десятку! Хлебнуть не дал, понятное дело, опасался, вдруг я махом все опростаю, но в стаканчик налил, дал. И десятку взял. Не больше. Спас. А потом я, в легком кураже, одну даму нашел средне-пожилого возраста, а у нее – коньяк! Натурой пришлось платить, но – душеньку утешил! С куража все легко получается.
Это правда. Опытные люди знают: трудно найти разгонную порцию, а потом судьба сама начинает выбрасывать перед тобой козыри. Проверено. Старый друг встречается, весь в деньгах, к застолью попадаешь в первом же доме, наткнешься на незнакомых алкашей, стащивших с завода «Арарат» ящик портвейна и поэтому безмерно щедрых. Что вино кончится завтра, они не думают, главное – сегодня есть.
Но где найти ее, эту разгонную?
Иду, хотя пора возвращаться, но что-то подсказывает: нет, иди и надейся.
Появляется сверхъестественное предчувствие: скоро что-то должно появиться, что избавит меня от мук.
И вот вижу: на скамейке сидят мужчина и женщина, меж ними бутылка и два стакана, под ногами пакет, в нем явно еще что-то есть. Лица у обоих со ссадинами, глаза заплывшие, рты беззубые. Но я им завидую: им уже хорошо, а мне плохо.
Я останавливаюсь, глядя по верхам, позволяя Диане порыскать по чахлому газону и голым кустам. Но она, сделав круг, стройно и прямо садится возле меня.
– Какая у вас собачка интеллигентная! – говорит женщина. – И на мордочку приятная какая!
Мужчина хмуро смотрит на Диану. Он недоволен, что женщине кто-то понравился, кроме него. По всем повадкам видно, что он сегодня добытчик и раздатчик, хозяин положения.
Наливает в стаканы по половине. Значит, первая жажда утолена, пьют теперь для усугубления удовольствия.
Я наяву вижу, как стакан поднимается со скамьи, плавно летит ко мне в руку, я нежно обхватываю его, подношу ко рту, жидкость льется гладко, как атлас… В животе становится горячо, в голове светло и ясно, глаза промываются влагой благодарности…
– Не поправите? – спрашиваю я с откровенным заискиванием, сиплым голосом. Потому что и они так бы попросили, я играю в них. Женщина тут же верит, улыбается, готова согласиться, но мужчина очень уж обижен ее похвалою чужой собаке и говорит скучно, без выдумки:
– Самим мало.
– Подыхаю, брат! – обращаюсь я к нему в надежде, что он захочет выглядеть рыцарем в глазах женщины.
Возможно, еще недавно он был в таком же положении, как и я, не чувствуя себя человеком. Но теперь он в норме, он теперь человек – в том числе со всей присущей людям гадостью.
– Всех даром поить, без штанов останешься, – важно и глупо изрекает он.
– Да ладно тебе, налей мужчине! – говорит женщина, улыбаясь мне. Она уловила оттенок ревности в поведении кавалера, ей это приятно.
Тот смотрит на меня, на Диану. Лицо делается вдруг неприятно хитрым. Он говорит:
– Не только налью, целую бутылку дам. За собаку.
– На хрен она сдалась? – удивляется женщина.
– Тебе подарю. Или на мыло продам. Мое дело. Ну, меняемся?
Предложение дикое, нелепое. Но я начинаю размышлять. Соглашусь. Передам ему поводок. Возьму бутылку. Тут же вырву поводок и убегу. Я моложе, наверняка сумею оторваться.
План одновременно и реален, и невыполним. Надо ведь сделать вид, что согласен отдать Диану, а у меня не получится. Он не поверит.