— Давай сюда! — рявкнул грубый голос. — Тогда останешься в живых.
Забравшись на скалу, Джек увидел на тропе юношу. Его окружили трое с дубинками и кинжалами. Судя по косматым бородам и поношенной одежде, не самураи и не ниндзя. Бандиты.
Их пленник — по виду торговец или ремесленник — был одет в простое дорожное кимоно и деревянные сандалии. Юноша вынул узелок с монетами и дрожащей рукой бросил среднему бандиту, крепкому угрюмому типу с приплюснутым носом.
— Это все? — Бандит подбросил узелок на ладони.
Пленник молча кивнул.
Бандит с отвращением сплюнул.
— Убейте его!
— Но вы же обещали! — воскликнул несчастный.
— Я соврал.
Двое помощников, злобно ухмыляясь, двинулись на юношу. Один занес дубинку, другой обнажил ржавый кинжал.
Джек не мог допустить убийства. Выхватив сю-рикэн из мешочка на поясе, он метнул его в бандита с дубинкой. Тот с воплем выронил оружие из окровавленной руки. Джек спрыгнул со скалы между вторым бандитом и его жертвой.
Оттолкнув кинжал, Джек вывернул бандиту руку и сбил его с ног. Раздался хруст ломающейся кости, и бандит с воем стал кататься по земле.
— Эй, ниндзя! Лови дубинку побольше!
Джек успел оглянуться: на голову опускалось тяжеленное бревно. Пригнувшись, юноша ткнул главного бандита локтем в живот, но тот не дрогнул. Джек нанес удар «дьявольский горн». Бандит отлетел к дереву, роняя бревно.
— Я не боюсь тебя, ниндзя, — прохрипел главный, вынимая зловещего вида кинжал.
Внезапно бандит застыл на месте, как будто увидел призрака.
— Голубые глаза? — пробормотал он, осторожно отступая. — Ты не ниндзя. Ты демон!
Повернувшись, главный пустился бежать что есть духу. Сообщники бросились за ним.
— П-п-пропгу, не убивай меня. — Юноша упал на колени, мертвенно-бледный от ужаса.
Джек поднял узелок, впопыхах оброненный бандитами.
— Возьми деньги! Все деньги! — взмолился юноша.
— Они твои. — Джек положил узелок на ладонь юноше. — И ты свободен.
— Б-благодарю. — Юноша изумленно поклонился до земли. — Это выручка моего отца из Маруяма.
— Твой отец — торговец?
— Да, он продает вееры, — ответил юноша, с опаской поднимаясь на ноги.
— А куда ты направляешься ?
— В Соно... Но я вышел поздно и решил пойти напрямик к почтовой станции... Как глупо. Надо было слушать отца...
— А потом куда?
— В Камеяма... Цу... Тоба... А что?
Джек улыбнулся под капюшоном. Вот он, долгожданный случай!
— У меня к тебе просьба. — Он решил довериться внутреннему голосу.
— Моя жизнь к вашим услугам, — церемонно поклонился сын торговца.
Пошарив в складках сёдзоку, Джек вынул записку.
— Можешь доставить это письмо Датэ Акико в Тоба?
Принимая сложенный листик рисовой бумаги, юноша снова отвесил поклон.
— Почту за честь помочь.
— Это очень важное письмо, — подчеркнул Джек. — Никому его не вручай, только самой Акико.
— Обещаю беречь его как зеницу ока!
Юноша зашагал дальше. Джек проводил его взглядом, отчаянно надеясь, что послание попадет к адресату.
41. Ожидание
Джек сидел у подножия храма над долиной. Из-за гор медленно поднималось солнце, приветствуя новый день; под бодрые петушиные крики просыпалась деревня. Оживала кузница Кадзийи, крестьяне выходили на улицу, потягиваясь и разминаясь перед тяжелой работой.
Джек ждал. Он ждал изо дня в день вот уже которую неделю. За это время рис из ярко-зеленого стал светло-коричневым, поля осушили, а колосья начали клониться к земле под тяжестью зерен. В лучах рассветного солнца созревшие посевы сверкали чистым золотом.
Джек вздохнул и решил смириться с мыслью, что Акико не придет. Может, она не получила письмо, или не поняла шифр, или что-то задержало ее в пути. Еще день-другой, и он сам отправится на поиски, чтобы рассказать ей о Ханзо. Акико — его самый близкий друг. Джек не покинет Японию, не сообщив ей столь важную новость.
Ему вовсе не хотелось снова возвращаться в Соно, но выбора не было.
— В последнее время ты зачастил к Будде.
Джек поднял голову. К счастью, это была Миюки, а не Сиро, который то и дело внезапно появлялся у храма и каждый раз расспрашивал о самураях. Джек был неизменно вежлив, но дружить с Сиро его не тянуло. Зато, судя по всему, он не доложил Момоти о записке. И на том спасибо.
Миюки была в простой белой юката, а в руках держала широкополую соломенную шляпу. Сегодня она явно не тренировалась и собиралась работать вместе со всеми в поле.
— Я прихожу помолиться о сестре, — ответил Джек.
Он не лгал: каждый день в ожидании Акико — это лишний день ожидания для Джесс. Кроме того, Джек всегда обращался к душам отца и матери и просил о помощи на трудном пути. Миюки сочувственно кивнула и села рядом.
— Я тоже прихожу сюда вспомнить о семье.
— Они все похоронены здесь? — Джек кивнул на небольшое кладбище.
— Нет, но я поставила могильный камень в их честь.
Теперь Джек понимающе кивнул.
Они замолчали, задумчиво глядя на равнину.
— Мне их... так не хватает, — сдавленным шепотом произнесла Миюки.
За ее напускной грубостью таилась ранимая душа. Джеку было хорошо знакомо это чувство пустоты и одиночества.
— Мне тоже не хватает родителей, — признался он.
Миюки подняла на него глаза, полные слез.
— Зато убийца твоего отца мертв. Ты отмщен, а я нет. — Она судорожно вцепилась в колени. — Ничего, придет день, и самураи заплатят за все.
Ее взгляд вновь запылал ненавистью. На этот раз ярость не была направлена на Джека, но он хорошо представлял, какова ее разрушительная сила.
— Месть не избавляет от боли; ненависть к врагу лишь пожирает тебя изнутри. — Так сказал мастер дзэн, когда Джек пообещал отомстить за отца. — Не я убил Глаза Дракона: мой благородный друг пожертвовал ради этого жизнью. Но смерть врага не принесла мне утешения, и я по-прежнему скорблю об отце. Лучше посвятить себя жизни, а не убийству.
— Но как? Каждую ночь, засыпая, я вижу умирающую мать... — Девушка снова умолкла и затряслась всем телом.
— Как это произошло? — Джек понимал, что Миюки отчаянно хочет выговориться. Наверняка она ни с кем не делилась своим горем, опасаясь обвинений в слабости.
Наконец Миюки отважилась заговорить.
