Варя еще раз прочитала текст и только после этого поняла, что автор сценария — сам Том Хейли. После чего написала Тому еще раз:
Может быть, ты и прав. Только это другой Чехов, за гранью драматургии. Потому ты и выбрал на роль Сони девочку, которая и по сценарию, и в жизни будет, раскрыв глаза, с восторгом смотреть на двух звезд, к которым она может прикоснуться — к тебе и к Дени Джонсу. А диалоги выше всяких похвал. Ты молодец!
Варя уже легла в постель, когда пришел ответ:
Я — очень и очень глупый. Будь я умнее тогда, находился бы теперь рядом с тобой. Через день прилечу. Спокойной ночи.
Разумеется, встречать звезду Синицына не поехала. В аэропорту Тома ждал генеральный директор «Одеона», арендованный «Роллс-Ройс», машина с охраной и длинноногая переводчица. Популярного актера отвезли в номер люкс с видом на петербургские крыши. Сразу провели предварительные переговоры, во время которых уточнили позиции сторон. Томтит сразу заявил, что оставляет за собой права на прокат в Северной Америке и в Мексике, потому что тридцать миллионов долларов, которые он просил, — не бюджет для фильма, в котором будут заняты звезды первой величины. Рассчитаться с участниками съемочной группы мистер Хейли планировал с доходов от проката. Генеральный директор «Одеона» почти сразу согласился, переполняемый радостью от того, что все происходящее в номере отеля — реальность.
На вечер для звезды была приготовлена культурная программа: интервью для телевидения, посещение театра и напоследок — ночной клуб. Том перенес интервью на следующий день, после того как будет подписан контракт, в театр тоже не пошел — хотел бы посмотреть постановку знакомой пьесы, но ее в репертуарах заезжих трупп не нашлось. А в единственном местном театре, о котором он слышал, сезон был окончен. Вопрос о ночном клубе был закрыт после того, как мистер Хейли высказал просьбу осмотреть коллекцию Эрмитажа, а потом отдохнуть.
Вечером он позвонил Варе, поделился впечатлениями от города, от музея, рассказал, что на следующий день подпишет контракт, после чего его привезут посмотреть на подобранную для съемок натуру — в какой-то загородный дом, где еще была обещана баня.
— Вечером я буду свободен, — намекнул он, ожидая от девушки каких-то предложений.
— Вечером рада буду встретить тебя в своем доме… То есть в доме своих родителей.
— Дом деревянный? — поинтересовался Том. — Мне для съемок нужен русский, из бревна. Чтобы рядом был лес с большими деревьями и речка.
— Дом бревенчатый, — подтвердила Варя, — лес совсем близко, на участке тоже есть старые деревья. Речка есть, но узкая.
— Хорошо, хорошо, — обрадовался Томтит, — тогда я скажу русским, что натуру смотреть не буду, а предложу снимать в доме твоих родителей. За две-три недели управимся, а твои родители получат хорошие деньги за аренду.
Синицына возражать не стала, она вообще не могла что-либо обсуждать, потому что голова была занята другими мыслями. Накануне пропал Борисов.
Он должен был заехать в офис, но позвонил и сообщил, что кое-что обнаружилось, весьма интересное. А потому он из офиса «Кроны» сразу поедет домой, еще раз ознакомится с выписками из банковской документации, которых достаточно много, и сможет доложить о первых результатах аудиторской проверки утром.
Но утром он в офисе не появился, его мобильный был отключен, домашний не отвечал. Перед самым обедом Варя отправила своего водителя к дому, в котором проживал аудитор, чтобы проверить, припаркована ли машина, и по возможности поинтересоваться у соседей, видел ли кто Владислава вечером или утром. Водитель очень скоро позвонил и сообщил, что машины аудитора во дворе нет и ночью тоже не было. Жильцы сказали, что каждый из них оставляет автомобиль на определенном месте, а место борисовского «Вольво» было свободно весь день накануне, ночью и утром. Соседка по площадке сказала, что они с мужем дружат с Владиславом и накануне собирались пригласить его в гости, чтобы символически отметить получение мужем второй большой звезды на погонах — сосед служит в штабе округа и стал, наконец, подполковником. Они сообщили ему об этом по телефону, Влад сначала отказывался. А потом согласился зайти, но на полчасика. Не пришел, они несколько раз звонили ему в дверь, но в квартире было тихо, пытались связаться по телефону, но телефон был отключен. А утром им в дверь позвонила девушка, с которой встречался Борисов. Она тоже была взволнована, потому что такого не случалось никогда, чтобы он не отвечал на ее звонки.
Водитель записал номера телефонов соседей и этой девушки, оставил свой номер и попросил соседей сразу связаться с ним, если они все же увидятся с Владиславом. Синицына не стала бы волноваться, если бы аудитор не сообщил ей, что обнаружил в бухгалтерских документах «Кроны» нечто важное. Она напряженно размышляла, что могло произойти, гнала от себя тревожные мысли. И как раз в этот момент позвонил Том.
То, что он напросился к ней в гости, не было неожиданностью — ведь она сама предложила ему встретиться в доме родителей. К тому же мама мечтала с ним познакомиться, но, когда узнала, что на следующий день сможет увидеть его у себя в доме, растерялась.
— Надо стол накрыть. А что он ест — ты не знаешь? Вдруг наготовим всего, а он не сможет это есть?
— Раньше он с большим удовольствием употреблял жареную картошку с жареной рыбой, — вспомнила Варя, — гамбургеры уминал за милую душу. Мог сам приготовить яичницу с беконом.
— Но я же не поставлю на стол бутерброды с котлетой и яичницу!
— Мама, пусть все будет по-русски. Икра, рыба, грибы, блины, расстегаи, о которых он наверняка слышал, но в глаза не видел, соленые огурчики…
— Я поняла. Значит, будут еще и суточные щи, и обязательно самовар на сосновых шишках, чай со смородиновым листом и пироги с черникой…
Разговор на этом закончился. Однако мама звонила еще несколько раз. Сначала сообщила, что решила поставить на стол еще буженину, бастурму, сыровяленую колбасу и испанские колбаски «фуэт», которые ей самой очень нравятся и наверняка понравятся Тому. Потом доложила, что связалась с одним рестораном, и они обещали все привезти и даже обеспечить парой англоговорящих официантов.
— Делай как считаешь нужным, — сказала Варя, — я на работе и очень занята.
— Мне не нравится твой тон, — обиделась мама. — Неужели тебе все равно, как мы его встретим? Больше звонить не буду.
Но позвонила, конечно, снова, очень скоро, чтобы посоветоваться, где накрывать столы — в доме, в беседке или прямо во дворе, возле кустов цветущего жасмина.
Борисов не объявлялся.
Вечером Синицына вернулась домой, в городскую квартиру, стараясь думать о чем-то другом, а не о пропавшем аудиторе. Сама позвонила маме, у той были свежие новости. Оказалось, что миссис Бедрик узнала, какой гость будет у соседей, и напросилась тоже.
— Не отказывать же ей, ведь мы вроде как дружим домами… Она о тебе в последнее время очень хорошо отзывается. Даже радуется за тебя, за то, что ты наконец нашла себе достойного молодого человека.
