Будь ты проклят! Надеюсь, на том свете мы не увидимся.
Это было так не похоже на Софочку, всегда спокойную и рассудительную! Так не похоже! Трясущимися руками Григорий Борисович сорвал записку, скомкал, хотел бросить в мусорное ведро, но потом включил конфорку и сжег листок. Сквозняк разметал по кухне черные хлопья, а Рыскин стоял, смотрел, как сгорает его жизнь, и тихо выл…
Он не гнал машину, а потому успел притормозить и не врезался в стоящий за поворотом автомобиль. Тот стоял не возле обочины, а почти посредине проезжей части. Молодой парень, присев на корточки, осматривал колесо. Увидев остановившуюся рядом машину, он выпрямился и посмотрел на Рыскина.
— У вас не найдется компрессора или ручного насоса?
Григорий Борисович вышел, открыл багажник, достал коробку, из которой торчал провод.
— Компрессор имеется, но я лично им никогда не пользовался.
— Не поможете?
Рыскин пожал плечами: какая еще помощь от него требуется? Но пошел к машине молодого человека. А тот, пропустив его, наклонился, заглянул в салон профессорской машины и вынул из замка зажигания ключ.
— Это зачем? — не понял Григорий Борисович.
Но тут его впихнули на заднее сиденье чужого автомобиля.
— Я же сказал, помощь нужна, — спокойно объяснил парень и продолжил: — Только один вопрос к вам: кто попросил вас отправить в лечебницу Варю Синицыну.
— Кого? — удивился Рыскин, но сразу понял, что его удивление не покажется этому человеку искренним, раз тому известно, кто перед ним и кто такая Синицына.
— Я сам принял решение. Все случилось на ее свадьбе. Острый приступ, нельзя было оставлять ее в доме без присмотра специалистов, без оборудования, медикаментов…
— Вы приняли решение, но кто попросил вас принять именно такое решение?
— Никто меня не мог попросить. Я известный не только в стране, но и в Европе специалист. Уж поверьте, я сам принимаю решения.
— Значит, не попросили, а потребовали. Вероятно, напомнили о старых грехах. Дело вроде замяли, сменилось руководство городской прокуратуры, но по этой статье срока давности вроде как нет. Вам сказали, что существуют видеоматериалы со сценами ваших грехов…
Рыскин растерялся:
— Кто вы?
— Скажем, я хочу опередить официальное расследование, чтобы помочь и Варваре Владимировне, и вам, в случае если вам тоже угрожает опасность.
— Я понял: вы работаете на этого… как его… на Михеева.
— Мы сотрудничаем. И оба пришли к выводу, что вам угрожает серьезная опасность. В полицию вы, судя по всему, обращаться не будете. Михееву вы не доверяете. Как и он вам. Вот я и решил с вами встретиться, зная, что получу ответ в любом случае: у меня и Михеева просто разные принципы и методы работы.
— Что значит разные? Я в любом случае что знаю, то и сообщу. А вы в курсе, что Варя сегодня утром пропала?
Молодой человек удивленно посмотрел на Григория Борисовича:
— И вы не знаете, где она?
— Откуда мне знать? Но ее усиленно ищут.
— Это хорошо. Но вы не ответили, кто вас шантажировал. Только не надо медлить. Сейчас счет идет на минуты. Если вы хотите помочь себе самому, отвечайте.
— Я клянусь, не знаю! Мне известно, что это страшные люди. Если вы в курсе того, что произошло раньше… Вы ведь в курсе?
— Про малолетних девочек? — переспросил парень. — Разумеется, в курсе.
— Дело в том, что я об их возрасте ничего не знал наверняка. Совсем уж детьми они не выглядели. Просто, когда сделал первый заказ, попросил помоложе, предполагая только внешние данные. Не буду врать, когда доставили, засомневался, есть ли девочке восемнадцать, но меня уверили, что она совершеннолетняя, просто очень молодо выглядит… И потом, она была такая рассудительная… В смысле — профессиональная такая…
— О тех людях подробнее.
— Я делал заказ по Интернету. Видел только тех, кто доставлял. Их через какое-то время арестовали. Но потом то ли оправдали, то ли не доказали ничего… Один, говорят, в камере покончил с собой. Начал давать показания, заявил, что организатор этого бизнеса — очень жестокий человек, но сам знает об этом только со слов других… Люди, которые начинали с ним вместе, были убиты. Кто-то захотел долю в деле, кто-то болтал слишком много…
— Сейчас с вами связались тоже через Интернет?
— Прислали снимки и написали, что денег от меня не надо, а потребуется помощь. Если откажусь, все материалы будут в прокуратуре.
— И вас попросили дать Синицыной таблетки, которые якобы помогут улучшить ее состояние.
— Ну да, но только я дал ей реальный препарат…
Молодой человек достал из кармана маленький пакетик, в котором лежали две таблетки.
— Вот этот? Я в курсе, что вы ей прописали.
Рыскин покраснел:
— Во-первых, я не знаю, что вы мне показываете. Если предположить невозможное и это тот самый лекарственный препарат, то как он мог попасть к вам в руки? Это препарат строгой отчетности. Средство импортное, и у нас…
— У нас в стране этот препарат не сертифицирован — вы это хотите сказать?
На дороге показался автомобиль, направляющийся в сторону реабилитационного центра. Подъехав, машина остановилась, из окна высунулась голова водителя.
Рыскин поднял руку, собираясь, очевидно, привлечь внимание.
— В Войково я правильно еду? — крикнул водитель.
— Надо было прямо. А вы свернули.
— Спасибо, — крикнул водитель, начиная разворачиваться.
— Э-э, — негромко позвал его Григорий Борисович и все же помахал ладошкой, держа ее на уровне груди, чтобы не заметил сидящий рядом молодой человек.
— Познакомиться хотите? — поинтересовался тот. — Неужели вам недостаточно моего общества?
Рыскин посмотрел, как удаляется автомобиль, вздохнул.
— Я назначил Синицыной антистрессовый препарат, — признался он, — не скрою, мощный, но весьма эффективный. Возможны побочные действия в виде головокружений, слабости.
— Когда у вас самого случается стрессовая ситуация, вы вряд ли сами применяете эти таблетки. Скорее всего, вы принимаете сто пятьдесят граммов хорошего коньяка. Несколько затяжек сигареткой с качественным табаком…
— Я не курю.
— Ваша переписка с шантажистами сохранилась?
— Нет, я сразу ее уничтожал. Но они трижды выходили на меня, и каждый раз с новых адресов.
— Я проверил оба ваших почтовых ящика, в каждом — по одному сообщению. Приложенные снимки я не разглядывал. Третье письмо, вероятно, пришло на ваш третий адрес, который мне пока неизвестен.
— Это был телефонный звонок… Как ни странно, с номера Владимира Викторовича Синицына. Женский голос попросил меня ускорить работу и не пытаться уйти от выполнения данного мною обещания. Голос был мне не знаком. Но сами понимаете — та женщина, которая мне звонила, входит… то есть входила… не знаю, как выразиться… в ближний круг отца Вареньки. Поскольку это был не голос Вари, не голос ее матери, то остается только предполагать, что незнакомая мне женщина состоит в близких отношениях… То есть состояла в таких отношениях, когда возможно воспользоваться возможностью спокойно взять аппарат и набрать мой номер. Предполагать ничего не хочу — о личной жизни Синицына мне ничего не было известно.
