– Ух, как тебя забрало, дружок. Сил нет?! Дай-ка я тебя спать уложу, лишь бы ты не заболел. Ложись вот здесь, под глухариной сосной. Не севере есть разные сосны, – обратился он к Майклу, – а под Москвой, где я последний раз срок отбывал, только глухариные. Потому что там такие «глухари» живут, от которых я седой весь, и зубы у меня не трансплантаты, а обычные протезы. Один такой «глухарь» в форме лейтенанта так мне кишки отбил, что суп я теперь ем только из боровой дичи. – Поспи, Ваня, потом обедать будем… Наверно, бульон из рябчиков Вера уже приготовила.
«Айвазовский» уложил своего друга на кочку под дерево, но, как только Иван уснул, пронзительный гул вертолета донесся до болотной низины.
Глава 11
Александр Тимофеевич Молчанов
– Опять гости, – Федор взял карабин, хотел разбудить Ивана, но передумал. Вертолет летел прямо на костры и, по всей видимости, уже искал место для посадки.
– Я тебе присяду, разбойник! Ты у меня живо носом клюнешь, – «Айвазовский», проверив карабин, побежал в сторону вертолета. Но его, видимо, заметили, потому что грузовые двери вертолета сразу распахнулись, и кто-то в белой одежде выбросил на землю плетеную корзину. Корзина по инерции полетела в сторону костра, а вертолет пошел на посадку. Федор Понтелеймонович подбежал к сосновой корзине и сразу понял, что в дверях вертолета стояла Марья Лиственница. К ручке корзины был привязан целлофановый пакет с запиской: «Не стреляйте, это я с Александром Тимофеевичем Молчановым. Мария.». Предупреждение было написано губной помадой.
– Иван Петрович, проснись, Молчанов прикатил! – сразу закричал «Айвазовский». – Майкл Мардахаевич, разбудите его!
Но Ивана не надо было будить. Услышав рев вертолета, он сразу поднял голову, а увидев в небе падающую корзину Марьи Лиственницы, уже изо всех сил торопился к вертолету. Появление Молчанова сейчас было просто необходимо. И он бежал и ревел на ходу от счастья и радости, с трудом передвигая ноги от бессонных ночей и космических потрясений.
– Вот молодцы, вот это я понимаю! С такими темпами любого «Мистер Шмита» обойти можно! – радовался он, размахивая обессиленными руками и стряхивая на ходу слезы. – Уму непостижимо! Вы бы только знали, как вы нужны сейчас! – не сдерживая эмоций, почти застонал Иван, помогая Молчанову выйти из вертолета. – И не только мне нужны – всему человечеству! – Он пытался себя успокоить, но слезы счастья и радости так растревожили его душу, что он только всхлипывал.
– Подожди, Иван Петрович… дай отдышаться. Ну и берлогу ты себе выбрал, – бархатным голосом пытался успокоить его Молчанов. – Я, конечно, догадывался, что твое брусничное суземье находится среди топких болот и хвойных урочищ наших русских лесов, но такого. я никак не ожидал.
Александр Тимофеевич снял с себя светлый пиджак кремового цвета и, приветливо улыбнувшись, подал руку. Иван пожал руку предпринимателя и вдруг почувствовал в его теплых и сильных пальцах какую-то еле заметную неуверенность, даже слабость какую-то.
– Я не один, Ваня, – тихо сказал Молчанов, поглядывая на заметно разгоравшийся костер. – Мы с женой летели на сосновую делянку. посмотреть лес, который собираемся купить, и вот неожиданность: Марья Лиственница стоит на берегу Чаги, машет нам что есть мочи и плачет. Пришлось приземлиться и взять ее.
– Вместе с кристаллом!? – испуганно спросил Иван.
– А куда денешься? И лошадь пришлось забрать в грузовой салон. Лиственнице плохо, она всю дорогу плакала, а сейчас из вертолета выходить не хочет. Иди, поговори с ней.
– Сейчас выйдет. Опять нюни распустила.
Иван решительно подошел к широко распахнутой двери вертолета и замер в оцепенении. Такую Марью Лиственницу он никогда не видел. Она была одета в ярко-белое ситцевое платье с большим декольте, отороченным тканью из голубых цветов. Строчка проходила по соскам ее вздернутой груди, и от этого грудь казалась необыкновенно округленной и девственной пропорциональной формы. На голове ее была тоже ярко-белая косынка, а поверх косынки – венок из первых цветов черемухи.
– Мария?! Что с тобой?! Для кого ты вырядилась?! – вкрадчиво спросил Иван.
– Для тебя… Если ты меня бросишь, то я умру… – так же тихо ответила она и заплакала.
– Подожди, Маша. Сейчас не это главное.
– Главнее ничего быть не может. Я люблю тебя и ничего с собой не могу поделать. У меня очень кружится голова, и, кроме тебя, в этом мире никого нет. Я хочу улететь с тобой на другую планету.
– Подожди, Мария. Это невозможно.
– Для тебя нет ничего невозможного. Ты знаешь об этом, – настаивала на своем Мария Лиственница.
– Ну да, ну да. – растерянно развел руками Иван.
Такого поворота в поведении Марии Иван Петрович никак не ожидал. «Ведь у нее есть законный муж, Михаил Афанасьевич Лешуков, с которым она прожила не один год и нарожала прекрасных здоровых детей, – размышлял он. – И дом свой есть, роскошный, рубленый дом с огромным сеновалом, скотными хлевами, погребами и баней из мореной сосны, что ей еще надо? Любви? Но какая к черту сейчас может быть любовь, когда решается вопрос, будет жить человек на земле или нет?!»
– Мария, – так же тихо сказал он. – Ты умная женщина. ты хорошо знаешь, что меня волнует теперь. Поэтому дай мне подумать. Слышишь? – Он неожиданно стукнул по обшивке вертолета, так что вертолет загудел. А потом Иван, видимо, не в силах подобрать нужные слова, выругался. – Родненькая ты моя! Трясогузка болотная! Сколько раз я предлагал тебе выйти за меня замуж. Ан нет… И с Мишкой хвост свой раскачиваешь, и со мной играешься до умопомрачения. Выводи коня из вертолета, пока я тебя вот этими израненными ручищами вместе с жеребцом не выволок. А затем в дом беги, обед для нашего уважаемого гостя готовь… рыбники…
– Успокойтесь, Иван Петрович, – вмешался в разговор Молчанов, – и, прошу вас, не кричите при моей жене. Она сейчас у пилота в кабине вождению учится. И все слышит. Она не поймет вас, если вы будете повышать голос.
– Извините меня, Александр Тимофеевич. Тут моя давняя любовь в тупик зашла и тоже просится на другую планету. Вы, наверное, проголодались? Красной рыбы хотите поесть или рябчиков в сметане из оленьего молока?
– Ничего. Не надо. Мы не за этим прилетели.
Иван помог вывести Пегаса из вертолета и, взяв Марью Лиственницу за талию, спустил ее на землю, не пользуясь трапом.
– Дорогие мои, – неожиданно обратился Иван к подошедшим Федору Пантелеймоновичу и Майклу Мардахаевичу. – Трудно представить, насколько важен сейчас приезд Александра Тимофеевича Молчанова. Он настоящий друг северян. Он большой мастер по воспитанию тех людей, у которых чешутся кулаки и горят новые проекты. Во-первых, у нас есть теперь надежда, что жизнь человека на Земле не остановится. Во-вторых, этому замечательному предпринимателю я посвятил лучшие стихи. Сейчас самое время прочесть их. Пока горят костры и биороботы с планеты Одиссея еще не обнаружили нас.
