– Что ты хочешь от меня? – неожиданно резко оборвал Молчанов, никогда не видя Ивана в таком возбуждении. – Говори лаконичней и конкретней, меня ждут мои работники.
– Таких штучных людей, как вы, ждут долго и не безнадежно, – не сдерживая своего отчаянного волнения, с грустью подметил Иван и налил еще виски. – Раньше я хотел от вас многого. Потому что образ ваш глубоко духовного и пахнущего весенними цветами человека сразу привлек меня. Когда я впервые увидел вашу телесную оболочку, боксерского и чуть-чуть приземистого телосложения, я подумал, что такого Тайсона силой не возьмешь, и, наверно, один на один его многие побаиваются. Его надо нюхать и прислушиваться, и приглядываться. От вас всегда веяло очень застенчивым очарованьем, но когда вы открыли свой ораторский рот, я понял, что передо мной не просто личность, а высокоинтеллектуальный человек, дух которого скрупулезно обработан космическим пространством. Тогда я почему-то решил, что при первой возможности вы навестите родник, и я вам помогу найти контакт с корпускулами самых удивительных человеческих душ, прилетающих на нашу планету. Но это бывает только в ночь полной луны. И вы, конечно, хотели пойти на контакт, но, учитывая вашу занятость бизнесом… так ни разу и не появились. Может быть, именно в полнолунье у вас было очень много работы. А теперь.
– О чем теперь говорить, – опять оборвал его Молчанов и на этот раз с какой-то ощутимой досадой и какой-то не свойственной ему глубокомысленной задумчивостью.
– Именно теперь и надо говорить об этом, дорогой Александр Тимофеевич! – неожиданно почти выкрикнул Иван. – Может быть, еще не все потеряно!
– О чем ты? Окстись. Прощай, родник. Как я хотел услышать твоих космических духов, войти в трансцендентный астральный мир. Но теперь не получится. Я никак не могу понять, Иван, просто в голове не укладывается, что заставило тебя уничтожить родник?
– Я и сам не могу понять. Все как-то внезапно произошло, неожиданно. – Иван вдруг поднялся с поваленной лесины, прислушался, внимательно оглядел небо. – Ведь я, честно сказать, настолько привык к его небесным тайнам, к его неповторимым естественным звукам, которые, наверно, и открыли для меня совсем другое пространство. Пространство фантастической гиперреальности и обалденных дискретных процессов, которых, может быть, еще не знает наука. Вы только вдумайтесь в мои слова, Александр Тимофеевич, и вам тоже станет не по себе. Однажды я при полной луне вдруг почувствовал, как звездная плазма, летящая к роднику с невероятной скоростью, вонзается в серебристую воду вечности, а потом, через несколько минут, начинает издавать человеческие звуки… Да-да! Человеческие, не звуки болотных жаб и насекомых, а человеческие. Я слышал прелестные звуки, которых не слышал никто. – Иван перекрестился несколько раз и, вероятно, от волнения взял сигарету в зубы и откусил. – Как в радиоприемнике с различными помехами и флуктуациями. и не только на языках нашей планеты, но и языках других планет. Именно к этим необыкновенным, как говорят ученые, когерентным звукам мне хотелось приобщить вас, дорогой мой друг… А теперь. Что, теперь? Инопланетянам удалось соблазнить и сломать меня, как жалкого зэка, раздавленного умопомрачительными законами, тюрьмами, материальной нищетой. Я, Иван Петрович Кузнецов, как и миллиард людей, оказавшихся на Земле за чертой бедности и незаслуженного варварского унижения, бросился спасать свою голодраную жизнь.
– Ну и что?
– А то, что я за одну ночь, как самый легкомысленный идиот, уничтожил все разумные законы человеческого духа. К великому сожалению, я понял это потом.
– Ну да, когда родника не стало, – посочувствовал ему Молчанов и чистосердечно похлопал Ивана по плечу.
– Теперь, наверно, не только инопланетяне, но все земные черти будут ерничать надо мной и юродствовать. Как, мол, русский Ванька, знаток тюремных нар, страшной справедливости от бедности бежит! Бежит, бежит изо всех сил, спасая свою шкуру, стараясь выжить в условиях искусственных кризисов, нарушая не только свою душу, но и души всего земного шара.
– Возможно, – согласился с ним Молчанов. – Но ты не отчаивайся и всегда надейся на лучшее. И запомни дружище: я всегда помогу тебе.
– Но как не отчаиваться, Александр Тимофеевич? – никак не мог успокоиться Иван. – Хотя погодите-погодите, по моим предположениям, кристалл тоже может оказаться дискретной закономерностью. По-моему, в нем тоже может происходить деление как молекул, так и атомов. Как говорят ученые, когерентный скачок, то есть согласованный процесс во времени и пространстве. Пока этим превращением владеет только космоплазма, посылая с орбиты человеческих душ свои кванты. Но космос эти кванты определяет только в оболочку вновь рожденных гоминидов, и больше никуда. К сожалению, души когда-то существующих людей могут сильно видоизмениться. Кроме того, попасть в слабое инертное тело. Так что дух Платона или Ломоносова под воздействием орбиты человеческих душ и слабой оболочки новорожденного может сильно деформироваться. Но теперь даже космическая квазибиология дискретных скачков подтверждает, что на Земле может возникнуть повторение человеческого духа на уровне квантовых переходов.
– Иван Петрович, говори попроще, – вероятно, теряя мысль, перебил его Молчанов. – Ты хочешь сказать, что только космос – хозяин человеческих душ? Не так ли? И дух может находиться в любой точке Вселенной? Не так ли?
– Безусловно. Но на Земле при наличии родника, который принимает души из космоса, а потом как из пчелиного улья несет их, словно пчел, по всей Земле возможно их очеловечивание. То есть внедрение в оболочку новорожденного. Теперь вся надежда на вас, Александр Тимофеевич.
– Что я должен сделать?! – на этот раз не выдержал Молчанов. – Хватит водить меня за нос, я не астроном и не физик, в квантовых переходах не разбираюсь. Ты мне ясно объясни, по-русски, что я должен сделать?
Иван Петрович пристально вгляделся в глаза Молчанова, затянулся ароматной сигаретой и вдруг ответил, тихо, почти шепотом:
– Теперь, дорогой мой человек, кристалл я доверяю только вам. Не Мурзе Кокотоновичу Свистунову, который его тут же перепродаст, а на вырученные деньги обретет наложницу… и не начальнику милиции… Тот сразу арестует кристалл как происк оккультизма. А вам, Александр Тимофеевич.
– Почему ты хочешь сохранить именно кристалл? Что-то я не совсем понимаю, – опять перебил Молчанов.
– Я и сам сначала не мог понять. Но когда увидел на прозрачном камне все материки нашей планеты, у меня волосы встали дыбом. Мне стало ясно, что кристалл звездного происхождения и так же, как космический разум на орбите человеческих душ, концентрирует заряд энергии человеческого духа. По всей видимости, он выполняет функции, связанные с нашей планетой. То есть он тоже может оказаться диспетчером человеческой энергии, летящей на землю и обратно в космос.
Молчанов задумчиво покачал головой и выпил оставшееся в стакане виски.
– Значит, прозрачный камень может творить такие же комбинации, как родник?! – сильно переменившись в лице, сказал он и развел руками. – Чудеса, да и только.
