– Я слушаю вас?
– Бизнесмены с тугими кошельками в доме есть? – наконец сухо спросил он, и на этот раз глаза его вспыхнули ненавистным блеском.
– Есть. А что такое? – Федор Понтелеймонович даже чуть сморщился от такого вопроса и на всякий случай еще раз внимательно оглядел внешность и снаряжение пришельца, который на бандита похож не был, хоть и приветливостью не отличался.
– Тогда подождите немного.
Громадный инопланетянин повернулся к одноглазым сгорбленным карликам, почему-то обвешанным орденами и медалями, и сказав им что-то на своем языке, прикрыл лицо прозрачной маской. В этот момент одноглазые карлики уже держали в руках баллоны с какой-то очень ядовитой смесью и, разбрызгивая ее по сторонам, двинулись в дом.
– Не бойтесь, православный, – опять металлическим голосом выдавил пришелец, заметив растерянность «Айвазовского». – Наша планета беспощадно борется с дикими бациллами преступного бизнеса и предпринимательства. Через несколько минут резкий запах улетучится, а вместе с ним исчезнут эти мерзкие микробы, которые не должны проникнуть на нашу планету. Прошу вас, позовите Ивана Кузнецова. Пусть возьмет с собой три литра родниковой воды и все необходимое для переселения на другую планету. Невеста у него есть?
– Есть.
– Тоже пригласите.
– Хорошо, хорошо, я сейчас, – Федор Понтелеймонович, прикрыв нос от едкой горечи, побежал опять в горницу, в которой уже было больше десяти карликов и столько же баллонов с ядовитой смесью.
– Иван Петрович, командир космоплана просит вас, – почти шепотом сказал он, – вместе с родниковой водой и чемоданом подойти к экипажу. Веру тоже просил пригласить.
– Сейчас, Федор Понтелеймонович. Сейчас… Но откуда взялись эти одноглазые «циклопы», обвешанные медалями великих русских писателей?
– Он вам все объяснит.
– Вот видите, Александр Тимофеевич, как быстро разворачиваются события, – обратился Иван к предпринимателю. – И все-таки я успел сказать вам самое главное. Но об этом сейчас следует помолчать, потому что пришельцы обладают такими подслушивающими возможностями, которые нам и не снились. Федор Понтелеймонович, возьми четверть с родниковой водой в чулане и собирайся в дорогу. И ты, Верушка, бери все необходимое.
– И моя тоже готовся к вылету? – с тревогой поинтересовался Майкл, разглядывая баллоны, одноглазых «циклопов» и их стеклянные лица, напоминающие лица писателей и ученых, выполненные великими художниками.
– И ты собирайся в путь. О трансплантатных органах спецназовца я сам доложу пришельцам. Они тебя могут не понять. Ну, Александр Тимофеевич, нам прощаться пора.
– Подожди, Иван Петрович. У меня от этого ядовитого запаха голова закружилась. Даже тошнит. Скажи командиру экипажа, чтобы эти «циклопы» прекратили опрыскивать твое капище.
– Непременно скажу… А вы пока посоветуйтесь с Леной, что взять с собой из моих таежных запасов. Берите все, начиная от медвежьей желчи и красной рыбы. Да, пока не забыл. Вот здесь около десяти тысяч долларов. Возьмите их для нашего общего дела.
Иван спустился к командиру космоплана, который встретил его жестким мужским взглядом и руки не протянул.
– Вы Иван Петрович Кузнецов? – строго спросил он.
– Да, я, а что?
– Меня зовут Виссарион Круз. Я командир космоплана. Вы читали наше послание?
– Читал.
– От кого вы получили его?
– От Майкла Мардахаевича Сореза, профессора Гарвардского университета.
– Он здесь?
– Да.
– Отлично… Деньги он передал?
– Да.
– Они пригодились вам?
– Безусловно. В стране, где все продается и покупается, и, к великому ужасу, измеряется только цифрами, они, как раковая опухоль, поражают каждого, и каждый имеет их.
– Понятно. Судя по вашему высказыванию и настроению, вы согласны покинуть Землю?
– Чем скорее, тем лучше.
– Вот это мужской разговор. Я бы сейчас пожал вашу руку, но боюсь заразиться.
– Чем?
– Вашим нечеловеческим бизнесом, превратившим планету в помойку для отходов всякой гадости, похожую на кладбище бездушных гоминидов. Я слышал от своих коллег, которые спасли вас в Баренцевом море, что вы стихи пишете?
– Стихи, песни, эпиграммы, но больше всего люблю писать письма своим друзьям.
– Можно на вскидку хоть одну эпиграмму… только с ходу, после последних впечатлений о Земле?
– Пожалуйста. Вы слушать стихи умеете?
– Научился.
Стриптиз, кайф, наркотик, кич —
Слова, навязанные кем-то,
Не Бог создал, не бомж, не бич,
А шоу звездных импотентов,
Хватил которых паралич.
– Неплохо. Единому правительству нашей планеты и партии «Единый гарем» должны понравиться ваши перлы. А можно еще?
– Конечно.
Посмотрите, сколько грации
Дарит нам эмансипация:
Женщина, как шимпанзе из стада,
Ни любви, ни чувств, ни зада —
Бизнес стал суперотрадой
У пиар Макакамады.
– Что, она действительно поменяла инициалы?
– Ну да, в связи с новым кризисом.
– Наши женщины будут вас на руках носить за такие меткие стихи. У нас любят поэзию землян и планеты Конфуц… Журналы «Правда кремлевского гарема» и «Рай кастрированных чувств» сделают вас постоянным автором. А теперь о главном – где родниковая вода?
– Сейчас ее принесут. Капитан Круз, извините за назойливость: нельзя ли закончить опрыскивание нашего дома? Людей тошнить начинает от едкого запаха.
– Кто такие, эти люди?
– Предпринимателя тошнит и профессора из Америки.
– Профессора мы откачаем, а предпринимателю придется срочно покинуть вашу избушку. У нас вакцина из другой галактики. Эффект ее до конца не изучен. Может схватить инсульт с полной переориентацией мозга на общественную собственность.
– Для него это катастрофа.
– Догадываюсь. Впрочем, предприниматели очень живучи. Срочно выводите его из дома, иначе летальный исход или полная переориентация мозга.
– Куда выводить?
– Откуда пришел.
– Он на вертолете прилетел.
– Тем более. Пусть немедленно поднимает вертолет по вертикали, а мы, в свою очередь, обеспечим ему предельную турбулентность.
Иван Петрович, как ошпаренный, бросился к Молчанову, забыв даже переговорить о добавочном грузе и дополнительном питании на случай непредвиденных магнитных бурь и других ситуаций в космосе. Войдя обратно в горницу, он заметил, что состояние Молчанова резко ухудшилось, и сразу стал приводить вертолетчика в рабочее состояние.
