– Если ты найдешь родник вечности на другой планете, – внезапно донесся из глубины корабля женский голос, – то мы сделаем тебя долгожителем Одиссеи, а потом поставим тебе памятник на площади «Равноправия» из солнечной плазмы. Этот памятник простоит миллионы лет, и его никто и никогда не разрушит.
– Интересно, почему? – удивился американец.
– Потому что у нас нет богатых и бедных, и по этой причине никогда не будет терроризма и войн, – скрипучим голосом пояснил капитан космического корабля и, посмотрев на солнце, попросил всех пройти в космоплан. – Целуйте Землю, дорогие мои. – вдруг строго сказал он и опять перекрестился. – Больше вы ее никогда не увидите.
Оторопевшие люди смотрели на родную Землю, словно изгои, лишенные жилища и сердечного тепла единственной матери.
Они знали, что где-то далеко в космическом пространстве благоухает и цветет совсем другая жизнь, наполненная взаимным человеческим состраданием и любовью. Но как трудно было прощаться с тем, что стало их земной жизнью, бушующей бесконечными потрясениями и неутомимым трудом, дающим пищу и надежду на светлое будущее.
– Прости, Земля, за все, за то, что мы не сохранили тебя, превратив твое великолепие, твой неизмеримый дух блаженства не в космический рай, а в обычный и теперь уже никому не нужный сундук с деньгами. Прощай! – Иван Петрович вдруг упал на колени и, вцепившись израненными руками в теплую землю, уткнулся во влажную мякоть векового ягеля. – Прощай, родная земля… и помни, моя неповторимая радость… ты вечна в моей душе. как печаль первой любви.
Щебетали и пели свои звонкие песни снегири и зяблики, курлыкали где-то высоко в небе потревоженные журавли, кружились над космическим кораблем синицы и ласточки, и от этой весенней стихии в душе Ивана росла боль, жалость и даже какое-то невыносимое, почти безрассудное сострадание к родной Земле, потерявшей смысл существования. Но самое удивительное – предчувствуя гибель Земли, гибель того, на чем вырос человек и стал его неотъемлемой частью, Иван был взволнован и потрясен меньше, чем Вериной любовью. Он прекрасно понимал, что, покинув Землю, он лишает себя и Веру того несказанного вакуума, того неповторимого благоухания природы, в объятьях которой у них возникла любовь, и сердце его леденело от жуткой потери. Ему было страшно подумать о том, что там, на другой планете, будут журчать совсем другие ручьи и петь птицы, которых он никогда не видел и не слышал. И самое ужасное то, что Вере предстояло жить в «гареме», постоянно наполненном приходящими и уходящими мужчинами с различных планет и галактик, имеющих не только различную привлекательную внешность, но и заряд определенной космической энергии, способствующей взаимным необыкновенным чувствам и безудержной человеческой страсти. «Как моя любимая ненаглядная Верушка поведет себя с мужчинами, оболочка и душа которых пропитана миллиардами космических разрядов и сотнями совсем неизученных магнитных полей? Сумеет ли она выстоять перед их соблазнами и совсем неземными чувствами?» – эти мысли не покидали Ивана ни на одну секунду, особенно сейчас, когда расстояние между Землей и Одиссеей через несколько часов должно было превратиться в пропасть, за которой законы совсем другой, неизвестной ему жизни. За дверью космоплана начиналась другая цивилизация.
– Верушка, подойди ко мне, – устало сказал он, поставив стопку книг у входа на корабль. – Я места себе не нахожу… ты слышишь меня?!
– Слышу, Ваня, слышу…
Вера подошла совсем близко к Ивану и, глянув в его взволнованные растерянные глаза, заплакала.
– Еще не поздно отказаться… – шепотом сказал он и вдруг тоже разревелся. – Неужели Создатель унесет нас в такую же мерзкую, беспросветно алчную жизнь?
– Нет, Ваня. Я уверена, что хуже нам не будет.
– Но и лучше, по-моему, тоже.
– Я люблю тебя, Ваня. и ты отвечай мне взаимностью. По-моему, это единственный способ сохранить наши земные чувства, которые, теперь я в этом убеждена, нам подарил космос – создатель человеческих душ.
– И я тоже в этом убежден. Ну что, летим?!
– Конечно, летим. дорогой мой!
– Иначе и быть не может, уважаемый Иван Петрович, – неожиданно подключился к разговору капитан корабля, тщательно проверявший надраенный до блеска деревянный пол. – Ваша родниковая вода, ваш земной опыт нашей планете просто необходимы. Всегда помните об этом, ведь вы великий следопыт. и всегда учитывайте нашу помощь. Я предоставлю вам лучшую каюту космоплана. Из этой каюты вы будете наблюдать целый год не только за солнцем, но и за множеством звезд.
– А Землю будем видеть? – вытирая рукавом слезы, поинтересовалась Вера.
– Я предоставлю вам биологический телескоп. Он не только приблизит вас к родной планете, но донесет до вашего слуха звуки и запахи. Проходите в каюту управления и ждите меня там.
– А моя что должен делать? – вкрадчиво поинтересовался Майкл Сорез, помогая погружать бутыли с картофельным самогоном.
– Твоя, прежде всего, должен быть искренним человеком. Нам давно известно, что конъюнктура американских деятелей страдает жульническими методами, а еще амбициями, не присущими менталитету нашей планеты. Тебе, профессор, трудно будет на Одиссее. У нас презирают выскочек, да и людей, речь которых не подкрепляется конкретными делами. Береги свои семечки, Майкл Мардахаевич… Наши женщины могут пережевать их за очень короткий срок, а потом, не моргнув глазом, отправить тебя в нирвану на миллионы солнечных лет.
– Зачем?
– Космос любит таких неадекватных людей. Их энергию он уводит на самые отдаленные орбиты человеческих душ и там обрабатывает их космической плазмой с удвоенной энергией. Процесс этот весьма продолжительный, но от него зависит здоровье и биологическое состояние людей многих планет. В космосе, к великой нашей радости, словно в лучах немеркнущей звезды, ничто не умирает и не исчезает. Любой процесс плавно переходит из одного состояния в другое и контролирует этот удивительный процесс Создатель. Именно его электромагнитные, не знающие покоя волны, обеспечивают гармонию Вселенной, которую вам, Майкл Мардахаевич, обязательно придется почувствовать на своей шкуре.
– А Ивану Петровичу?
– Он уже понял, что такое душа человека и ее движение, соединенное с космосом. Иначе родника вечности он бы никогда не нашел и не увидел как своих ушей. Проходите в крайний отсек, профессор, и не вздумайте уговаривать меня. Я вас заморожу в любом случае. ровно на один год. Даже если в полете будут сбои и штурман забеременеет.
– А потом?
– Пусть единое правительство планеты решает, что с вами делать. Если анализы ДНК дадут положительные результаты, вас ждет «гарем» высшего разряда и неплохая работа. Если анализы будут скверными, то вас оставят на околопланетной орбите и, возможно, в скором времени пошлют на орбиту человеческих душ другой планеты.
– То есть умертвят мое тело, оставив одну душу? – дрожа от страха и волнения, поинтересовался профессор. – Правильно я понял?
– Именно так, мистер Майкл. Но ваша душа тоже может оказаться настолько изъеденной земной порочной цивилизацией и очень похожей на одиссейских человекообразных хищников, так называемых Кидаловых-гаденышей, с которыми мы боремся каждый день… В подобном случае ее могут послать в такую обитель человеческих душ, где она разлетится, как пепел конского навоза, и превратится в никому не нужный космический прах. В таком случае вас ждет нечеловеческое безмолвие и безвозвратный уход от разума с людскими возможностями.
