– Как конь на кобылу..
– И получил ее.
– Бедные, бедные русские люди, – с глубоким вздохом вдруг почти прошептал Иван. – Сколько шизофрении, сколько политического мракобесия, сколько вандализма пережили мы за годы его клоунады. Все перевернулось вверх дном: преступники стали свободными, а честные бескорыстные люди оказались в рабстве у болтунов и верхоглядов. Это не мои слова, Вера. Так мне сказал дух Эммануила Канта, который не желал опускаться в родник вечности лишь только потому, что он находится на территории России.
– Но ты уговорил его?
– С большим трудом. Такой мудрый дух нужен не только нам с тобой, но и всей Земле. Вот бы узнать, в какую оболочку вселится его душа после космической обработки?
– Ваня, ты меня заинтриговал полетом космических душ. Расскажи подробнее, что это такое.
– Я только могу догадываться, но я уверен, что души наши, попав в магнитосферу (после смерти, конечно), встречаются с ветрами солнца и под их воздействием попадают в обитель человеческих душ. Не все конечно. Некоторые, так же как и души животных, теснятся в пределах атмосферы и выхода в космос не имеют. – Иван опять посмотрел на выплывающую из-за леса луну, потом на спящего спецназовца. – В космосе каждая душа подвергается большим изменениям.
– Каким?
– Я уже говорил. На электронном уровне. Только потом она возвращается на Землю. Космос как бы подпитывает ее для новой жизни, лечит и выправляет анамнез человеческой души, ее возможных болезней.
– Зачем это ему, Ваня?
– Как зачем? Человек – творение космоса! Его дитя! Его мыслящая энергия, возможности которой могут сравниться в будущем только с возможностями самого космоса! Посмотри на Луну. Мы видим, что она вращается вокруг Земли, словно оберегая ее покой, – оазис ее мыслительно-чувствительной энергии. Я не знаю, кто это сделал. Может, дух человеческий, подпитанный звездным разумом, может, Солнце или энергия других галактик, но в обозримом пространстве появилась такая сила, которая может обеспечить вечную жизнь Вселенных! Более того, дать им ту чувствительную гармонию, которая есть на Земле.
– Что за сила такая?
– Силе этой, так же как и роднику вечности, нет цены. Это наша ни с чем несравнимая энергия любви.
– Клево и прикольно…
– Только эта жемчужина может соединиться с космическим пространством и дать ему более насыщенную и, может быть, счастливую судьбу.
Иван говорил эти сокровенные слова и вглядывался в глаза Веры с такой любовью, с таким глубоким проникновением, что она вдруг почувствовала в них ту ненасытную жажду жизни, которую она черпала чаще всего из стихов и романов русских классиков, которые она читала в перерывах сначала в театральной академии, а потом в «элитном» доме, между сеансами с богатой клиентурой, от которой иногда хотелось лезть на стенку. На небе уже стали загораться звезды, и огонь костра словно притягивал их свечение к взволнованным словам и к блеску воспаленных глаз таежного философа. Ароматный суп Иван ел маленькой деревянной ложкой, сделанной из ветки изогнутого можжевельника, и после каждого глотка добродушно улыбался. Пережевывая боровую птицу и вглядываясь в глаза невесты, он в то же время ухитрялся оглянуться на звезды, словно благодаря их за вкусную добычу и теплый весенний вечер.
– Если б не было Луны, нас бы тоже не было. – тихо сказал он, когда Вера неожиданно коснулась его обветренных потрескавшихся губ своими воспаленными губами. – Луна, как и мы с тобой, радуется жизни на Земле, и особенно людям, которые умеют любить окружающий мир и неистовое обилие чувств, порождающих оболочку для новых людей. Поэтому она, как мать, пасет духов, покидающих Землю. Без Луны нас бы не было.
– Почему? – задумчиво спросила Вера.
– Луна сдерживает земных духов своим устойчивым полем и не пускает их дальше в космос, откуда они могут не вернуться. Она, как пчелка нектар, скапливает духов, летящих от Земли в космос, и, обработав их, возвращает обратно на Землю.
– Скажи мне, Ваня, – неожиданно спросила Вера, – а знают ли духи, в чью оболочку они влетят потом, после смерти человека, в котором они жили?
– Наверно, нет… После космической обработки на Земле их ждет родник вечности, а духов, по всей видимости, распределяет прежде всего Солнце. Энергия его ветра. Как это происходит, я не знаю. Меня этот вопрос тоже интересует. – Иван внимательно оглядел небо, на котором стали появляться все новые и новые звезды, и, положив в костер две сухих кокоры, достал сигареты. – Какая несправедливая мерзость получится, если мой дух окажется в оболочке новорожденного сына какого-нибудь кровавого политика или олигарха, потерявшего от власти разум и стыд. Или в оболочке бомжа, пропившего свою печень и почки. Кошмар! – Он закурил и, взяв в руки Верину косу, стал медленно и осторожно расплетать. – А если мой дух окажется в утробе женщины, которую продали в рабство и превратили в станок для выделения семени у неполноценных мужей?! Я этого не переживу.
– Ваня, зачем ты расплетаешь мою косу? – вкрадчиво спросила Вера, чувствуя, как дрожат его руки при соприкосновении с ее телом. – Ты хочешь меня?
– Я тебя всегда хочу. Но сейчас я бы хотел вплести в твои косы тюльпаны, розы незабудки, лилии. Сегодня, к сожалению, я смогу только листья морошки и багульника.
– Зачем?
– Чтобы твой сон был глубоким, бездонным, как это небо.
– Я не хочу спать.
– Почему?
– Потому что в моей душе страх.
– Отчего?
– Я боюсь спецназовца, Майкла, света звезд, Луны и даже теней, которые падают от высоких сосен и елей. Пойми, Ваня, я грешная женщина. После раскаяния чувство страха не покидает меня.
– Но я рядом с тобой.
– Рядом-то рядом. Но. Милый мой, обними меня, мне плохо. – тихо сказала Вера и вдруг расплакалась.
– Что случилось?! Ты устала. Хочешь, я налью тебе самогона?
– Нет, нет… Потом, спасибо. Я поела очень вкусного супа. Голова больше не кружится, но мне почему-то очень, очень плохо. Знаешь что, Ваня, после встречи с солнцем я прокручивала в мыслях свою распутную жизнь, построенную на деньгах и обмане, и мне стало жутко. Деньги развратили меня, озлобили. Сделали бесчувственной женщиной, только внешне похожей на человека. Ты понимаешь, что это такое?
– Догадываюсь.
– Это когда ты касаешься моей накаченной груди, а я абсолютно не ощущаю твоего прикосновения. Я словно игровой автомат: пока не определюсь, сколько в него вложили денег, мизинцем не пошевелю, слова ласкового из меня не выдавишь. И душа ледяная, и грудь, и в сердце камень. Ведь это чудовищно! Раньше я не была такой, и на любой прикол или улыбку реагировала сразу, от всей души. Ты понимаешь меня?
– Мне трудно понять, потому что деньги для меня не панацея. Да у меня их никогда и не было.
– Обними меня, Ваня. Ты спасение мое. Иди ко мне.
