– Да! Да! Это большой и страшный заблуждение! – неожиданно почти прорычал Майкл и дрожащими от волнения руками сам себе налил самогона. – Разве можно назвать человеками тех коррумпированных чиновников, законопослушников в кавычках, которые упекли Ивана Петровича Кузнецова, Варлаама Исаевича Шаламова и Ивана Исаевича Солженицына не куда-то в благородное место, а в паршивый кутузка?! За что, спрашивается? А когда они бежали – повсюду шпион и розыск.
– Ты прав. Только они не меня ищут, а мой родник – родник небесного разума. Я лишь зацепка. Причина в другом… Но пока я жив и счастлив тем, что люди с далекой планеты пишут мне. По всей видимости, эти люди еще не потеряли рассудок и космическую харизму людской жизни. Ради этого стоит жить и непременно выпить таежного первача. Как ты считаешь?
– Конечно надо! Еще как надо! Моя Ивана Грозный теперь верный друг. Давай выпьем, как говорится.
– На посошок! – взволнованно почему-то почти выкрикнула Вера и, не имея кружки, подняла баклажку с первачом. – На посошок!
– Пьем! Пьем! Ты тоже счастливый, Джоконда. Тебя ждет другая планета, – тут же поддержал ее Майкл и тоже высоко поднял кружку. – Планета Одиссея – наше спасение. Там нет рабства бизнеса, сексофобии, русофобии и человеков, которые намного страшнее динозавров и трехглавых змей!
– Давайте выпьем вместе, – согласился с ними Иван. – Я всегда думал, что для звездных людских сердец двадцать шесть миллиардов километров – не расстояние.
– Моя тоже стал думать так! Ивана Грозный, хочешь, я подарю свой немного искусственный голова. Твоя будет хранить там дорогие письма и родниковый вода.
– Спасибо, спасибо, дружище! Будьте здоровы!
Они выпили все разом, как будто сделали один глоток таежного озона, и опять принялись за письмо.
«Дорогой землянин. Мы не зря заговорили о людях. Дело в том, что мы, пришельцы с других планет, совершили большую ошибку, которую, по всей видимости, исправить уже невозможно. А если все-таки удастся исправить, то только Вашими земными усилиями. Мы помочь ничем не можем. Более того, мы считаем, что надежды на исправление ошибки почти нет и люди Вашей планеты обречены.»
Неожиданные порывы ветра заглушили его тихий голос, и звезды, казалось, качнулись перед глазами озадаченных людей, а Иван Петрович с трудом зажег потухшую сигарету и глубоко затянулся.
«Дело в том, – с нескрываемым волнением продолжал читать он, – что, кроме инопланетян с Одиссеи, на Землю прилетали люди с других планет и оставили на разных материках своих посланцев. Например, в Азии были пришельцы с планеты Конфуц. У Вас она называется Урду. А в Африке обосновались люди совсем из другой галактики. Такого скопления людей с различными мироощущениями и с разнополярными менталитетами нет ни на одной планете! В результате у вас огромное количество вероисповеданий и религий, ведущих к расколу и безрассудной ненависти между людьми разных конфессий. Войны и пожары охватывают землю не одну тысячу лет в борьбе за власть и бездуховное богатство. Обратите внимание, что богатство ваших людей, может, и способствует развитию цивилизации и продлению рода, но никак не укрепляет дух, данный космосом, дух той энергии, которая миллиардами лет создавала высокоразвитых людей на благоприятных планетах. Тем не менее погоня за бездуховным богатством стала основным занятием ваших слабо развитых гоминидов, совершенно не похожих на людей других планет. Мы очень сожалеем об этом и шлем искреннее соболезнование».
Иван неторопливо отложил письмо подальше от костра и, тяжело вздохнув, посмотрел на небо.
– Верушка, – тихо, почти шепотом сказал он, и слезы печали и раскаяния сделали его глаза воспаленными и влажными. – Обними меня, и я тебя обниму как можно крепче. И ты Майкл сядь ко мне поближе. Я тебя тоже хочу обнять, дорогой мой ученый, мыслям которого никто теперь не верит, потому что они нематериальны, а значит, не востребованы.
– Откуда твоя столько понимает? – удивился иностранец.
– Многим понятиям меня научило солнце, подарившее мне родник. Это мудрое письмо подтверждает мои мысли. То, о чем они пишут, я уже знал много лет назад и, может, поэтому решил помочь им и найти на Земле родник, связанный с орбитой человеческих душ.
Иван вытер слезы.
Безнадежно бросил сигарету в костер.
– Я знаю, что жуткая война земных людей «всех против всех» довела их до нечеловеческого состояния, до такой жизни, когда рождаются умалишенные дети, а солнце, несмотря ни на что несущее свет, энергию тепла, равновесие, стало для них обычной канистрой горючего, которое можно скачать, слить, одним словом – богатейшим дармовым продуктом. Они в очередной раз забыли, что космос имеет свои законы, свою, совсем еще не изученную жизнь, творящую мудрость. Беда ждет того, кто не найдет с ним общего языка. Это может сделать только безумец, потерявший землю, на которой растет его пища… Но, по всем признакам, они уже сделали это… Они потеряли землю. И, по всем приметам, потеряют связь с космосом.
– Ваня, читай письмо дальше. Может, инопланетянам нужна твоя родниковая вода?
– Может быть. Тем более они прислали деньги и такого редкого, я бы сказал бесстрашного, почтальона.
– Ему не позавидуешь. Он сразу попал не на прием в Кремлевский дворец, – поддержала его Вера. – Не к ананасам с шампанским, а во власть реальной силы природы. Силы, которая не зависит от интриг, коррупции и прочих людских факторов. Наш гарвардский следопыт попал сразу в медвежий угол России, где жизнь творит разум природы, которая сама себя регулирует.
– Моя любит Россия и природа ее тоже любит, – согласился с ней Майкл. – И Ивана тоже любит, и Пушкина любит.
Выпьем, добрая старушка!
Что ты киснешь у окна?
Выпьем с горя, где же кружка?
Бардачок наш без вина,
– неожиданно продекламировал он и вдруг обнял Ивана. – Ивана Грозный, возьми меня с собой. – с дрожью в голосе прошептал он, и слезы тоже навернулись на его измученные глаза. – Я твоя друг… моя умоляет, не оставь. Моя будет там человеком большой буква.
– Где там? В брусничном суземье? – не сразу понял Иван. – Я что, гоню тебя?! Или ты хочешь перебраться в мое капище всей семьей? Если хочешь, добро пожаловать. Только в моем суземье нет канализации, джакузи, и туалет не гидравлический, а свободно падающего тела.
– Ты не понял. Моя хочет туда… – перебил его Майкл и, указав на звезды, неожиданно поцеловал письмо.
– Куда туда?! – насторожился Иван. – На тот свет, что ли? Окстись, заморский гусь. Теперь мы станем беречь тебя как таежного волка, который будет помогать наводить порядок в наших запущенных лесах.
– Ты опять не понял меня, моя хочет космос. – И он вновь указал на звезды. – Моя хочет другая планета. Они ее зовут Хорди, а моя и твоя – Одиссея. Это мечта Майкла. Самый счастливый мечта!
– Дорогой мой, прости, что я не сразу догадался о твоем желании. Меня, как ни странно, посещает такая же мечта. А когда я нашел родник, она стала каждый вечер беспокоить меня. Как назойливая дама беспокоить. но, по-моему, все старания ее напрасны. Как бы не было трудно, порой страшно бороться за пропащую жизнь, но я никогда не брошу мое капище, мой брусничный очаг. И потом, дорогой профессор, мечтать, конечно, невредно, но кто тебя звал туда, за двадцать шесть миллиардов километров?
