Вера, в отличие от Ивана, не могла уснуть всю ночь и, когда он просыпался, тянулась к нему.
– Ты солнышко мое неутомимое. Ты мой блаженный, отчаянный мужчина, умеющий любить и ненавидеть, – шептала она сквозь боль и страдания, накопившиеся в ней за короткую, но невыносимо трудную жизнь. – Скоро взойдет твое великое солнце, и нам будет легче дышать и думать на родной земле. Но ты, Ванечка, послушай меня, радость моя неповторимая, свою любовь послушай, свою лесную пчелку. Послушай и сделай так, как я прошу. – Она прижалась к нему еще крепче и, укусив за мочку уха, заговорила вдруг совсем другим голосом.
Сначала Иван подумал, что она шепчет монолог из какой-то незнакомой пьесы. Но, прислушавшись, понял, что эти откровения адресованы ему.
– Друг мой сердечный, – тихо шептала она грудным вкрадчивым голосом. – Не будешь ты счастлив на этой земле. Никогда не будешь – слишком примитивна она для твоего бескорыстного чуткого разума. Совсем другие люди появились на планете. Они оккупировали ее, как варвары, как завоеватели, как кровопийцы. Ты – белая ворона среди них. Ни в магазине депутатки тебе не будет счастья, ни в брусничном суземье. Потому что ты – белая ворона. Но только благодаря моей «белой вороне» я поняла, что такое орбита человеческих душ.
– И что ты поняла?
– Это вечность, Ваня, которая противостоит человеку, его агрессивному заблуждению. И опыт этой вечности намного мудрее разума человека.
– Ты правильно поняла, Верушка. Это неоспоримо.
– Но разве современный человек может признать это?
– Никогда. Завоевателю нужен сам процесс, а что будет дальше, он редко задумывается. Процесс и личное богатство превыше всего. Только две эти составляющие не дают покоя его компьютерному мироощущению.
Вера неожиданно притихла.
Иван не мог этого перенести.
– Верушка, не замолкай… Я чувствую, как разгорается костер, когда ты шепчешь мне наполненные болью и до слез искренние слова.
– Мне обидно, Ваня, что современный человек такие слова как «нега», «красота», «любовь», превратил в неологизмы, и теперь они имеют самое пошлое, даже противоположное значение. Наподобие «динь-динь». Вот и все. Многие разбогатевшие люди правят миром, так и не осознав, кто его создатель. И самое страшное – не хотят осознавать. Ты видишь, Майкл разжег совсем другой костер. И у этого костра нам с тобой места нет.
– Почему?
– Потому что он рассчитан на выживание, на звериное поглощение того, что дала мать-земля. Но зверь есть зверь, и всегда зверь. Если он съедает кого-то, то, в свою очередь, его тоже съедят. Нам надо с тобой уходить, Ванечка, от этих зверей, и как можно скорее. Иначе мы погибнем. Вдвоем уходить. Подальше, подальше, как можно дальше от них! Двадцать шесть миллиардов километров – очень клевая цифра. – Вера шептала эти слова прямо в ухо Ивану, и, когда он вздрагивал от ее слов, она радовалась как ребенок. – Где твои патроны со снотворными таблетками? Или на этот раз лучше использовать пули?
От этих слов Иван сильно поморщился и, неожиданно открыв глаза, с улыбкой посмотрел на взволнованное лицо невесты.
– Пули для животных, – тихо сказал он и опять словно куда-то провалился.
– А они кто?
– Не знаю. Я не профессор Гарвардского университета, – сквозь зубы процедил он. – Патроны со снотворным в голенище левого сапога, а с пулями – в рюкзаке.
Глянув на тусклый костер, который разжег Майкл, Вера дрожащими руками нащупала рюкзак и, достав патроны, потянулась к ружью, но Иван остановил ее.
– Не надо этого делать, – тихо сказал он, и лицо его опять сморщилось, веки задергались.
– Погибнем, Ваня, – так же тихо ответила Вера. – Такие люди, как Майкл, Америку завоевали… Мы для него не то что два упертых индейца, а два диких безмозглых рябчика. Ты только посмотри на него. Он доллары опять сложил в заморскую лысину, и видит их, и пересчитывает даже во сне.
Иван безнадежно махнул рукой и, поеживаясь от холода, опять закрыл глаза. Вера застегнула пуговицы на его рубашке и, взяв ружье в руки, вложила патроны в стволы.
В этот момент затвор ружья щелкнул, и Майкл, вздрогнув, поднял голову. Но он, видимо, не успел понять что к чему, потому что она быстро достала письмо и, потушив им костер, взвела курки. Она стала целиться, но почему-то посмотрела на небо и задумалась.
Утро уже разгоралось. Лучи солнца пурпурными, скользящими по вершинам деревьев нитями шевелили небо. И, глядя на это необычное зрелище, Вера вдруг вспомнила вчерашнее раскаяние перед солнцем и строгие слова Ивана: «Если десантник умрет, то это будет твоя четвертая жертва». Глянув еще раз на солнечные нити, она вытащила из ружья пулевые заряды и полезла в сапог Ивана за снотворными патронами. Перезарядив ружье, она опять посмотрела на небо.
– Куда целиться, Ваня? – тихо, почти шепотом, спросила она, не сводя глаз с иностранца.
– Только в руку, – еле слышно пробурчал Иван и, почему-то тоже посмотрев наверх, перекрестился.
После того как Вера загасила костер, Майкл больше не дремал и постоянно курил и крутил головой, видимо, разглаживая почерневшие доллары, которые сильно подгорели и теперь в лысину не влезали.
– Сейчас ты успокоишься, – со слезами на глазах сказала Вера и стала медленно целиться в слившуюся с темнотой руку.
«Промахнуться нельзя, – шептала она сама себе. – Иначе он не отвяжется от нас и сделает все возможное, чтобы не мы отправились на другую планету, а он».
Спустив курок, Вера выстрелила еще, но на этот раз в наемного десантника. Спецназовец только простонал, а Майкл вскрикнул и, поняв, в чем дело, бросился бежать за ближайшую ель. Он, видимо, ожидал еще выстрела. Но Вера, убедившись, что снотворные таблетки достигли цели, перезарядила ружье пулями и, одевшись, сама подошла к иностранцу.
– Ты прости, Майкл, – с какой-то глубокой обидой и смятением сказала она. – Но нам с тобой не по пути. Мы оставим тебе все деньги, которые нам предложили инопланетяне, всю самогонку и ружье с дробовыми патронами. Ты не обижайся на нас, так будет лучше. Если сказать честно, мы боимся тебя, потому что ты из мира страшного бизнеса и виртуальной лапши. А мы не понимаем и не признаем этого… Но ты не пропадешь, мозговитый америкашка. Тем более с такими деньгами и с таким антикварным дробовиком.
– Да еще с навороченным автоматом, – неожиданно к разговору подключился Иван, подойдя к Вере и обняв ее за плечо. – Мы оставим вам рожок с патронами и медвежье сало. Но не вздумайте прицепить за нами «хвост» и помешать нам вылететь на другую планету. Ну что ты загрустил, тертый ястреб? Проспишься, выйдешь из тайги и будешь опять профессором. Тем более в сопровождении такого отважного десантника.
Глава 3
Брусничное суземье
До брусничного суземья оставалось около двенадцати километров. Но чем ближе подходили влюбленные к заветному убежищу, тем пробираться становилось все сложнее и сложнее. Лошади, по-видимому изрядно оголодавшие на бескрайних мшистых болотах, с трудом тащили поклажу. Но они уже чуяли приближение родного капища и старались изо всех сил.
