– Нет, – говорит, – сейчас не будем. Темно уже. Он прыгнет в кювет, и мы его потеряем. Стрелять? Куда стрелять? Брать будем на месте. Выхожу в эфир. Прошу УВД, так и так – похоже, что идет «клиент»! Просьба: чтобы эфир замолчал!
УВД передало информацию: тишина в эфире, работает только позывной. Тишина, все замолчали. Мы потихонечку крадемся за ними. Они идут на тот адрес. Мы это видим, четко прослеживаем. И мы идем за ними, чтобы они никуда не убежали. Оружие наготове, когда услышал впереди: бух!
Голодные, холодные наши опера встретили их там должным образом. Короче, оказался парень молодой, по национальности – табасаранец. В первый раз услышал о такой национальности в нашем многонациональном государстве. Нож у бандита был при себе, но он не успел им воспользоваться. Он никак не ожидал. А второй оказался как бы непричастен. Но вот этого гада мы поймали. Он во всем сознался. Дальнейшую судьбу его не знаю. Думаю, он был наказан должным образом.
Азарт необходим!
Рутина. Рутина. У нас как работа строится. Либо от материала, заявления. Либо от информации. Вот он совершил преступление, а вещи лежат вон там, либо нож, а вот человек который это совершил, а заявления еще нет. Мне всегда был более интересен второй вариант. Потихонечку разматываешь, разматываешь и приходишь к потерпевшим. А не – наоборот, от потерпевших к тому человеку.
Такие моменты были постоянно. Новый и новый материал, ну, я думаю, у всех это было. Это страшное дело. А помимо этого другая работа есть и негласная. Дела оперативного учета, целую кучу надо было вести, особенно в те времена далекие. Писанины было ужасно много. Как бы сказать, одним словом? Самое главное, какая-то искра, какой-то азарт должен быть. Не просто я пришел на работу, которую я буду делать и получать деньги, а именно азарт с получением удовольствия. А как приятно когда нащупал эту ниточку. Пошла, пошла, пошла – раскрыли, сели. Не фига себе! – вот это мы дали. А сегодня день – то какой? Ни хрена себе, среда! Это реально было.
Задержали тут в Арбеково крупную группу воров, много эпизодов. Они все сидят на Кроншдатской. А их желательно содержать отдельно друг от друга, где они не могут договориться: «Ты это не говори, ты то не говори, а этот что сказал?»
Мы их растащили по кабинетам, начинаем с ними беседовать. А покушать надо. Поспать надо. Никто нас не заставлял, никто не ходил домой спать. Мы съели все бесхозные вещдоки, которые были в кабинетах. Бомжи из кладовок воруют банки с огурцами, картошку. Ну, они не востребованы, лежат гниют, портятся. Честно говорю, мы их съели. Надо было что-то кушать.
Мы вообще домой не ходили. Ну, мы их раскрутили, они ушли и сели, многоэпизодные дела. Я к чему подвожу. Какой-то такой внутренний азарт, желание самому работать, а не то, что тебя кто-то будет сверху давить, заставлять. Я не знаю, сейчас есть такие, нет ли. Опера были такие. Не знаю как сейчас.
Делай, как я!
– Недавно мы собирались по поводу какого-то праздника, – рассказывает Сергей Владимирович ЗОТОВ, полковник милиции в отставке. – Встает один из моих коллег и говорит: «Все-таки я хочу за Сергея Владимировича выпить! Вот это начальник! Не тот, кто говорит: «Делай, как я сказал». Нет! Зотов всегда пример подавал: «Делай, как я!» Вот у него можно было поучиться!»
Мой товарищ, наверное, вспомнил и о Кузнецке, где мы расследовали загадочное убийство. Начинаем работать, собирать информацию. Собрали личный состав, говорим: так вот и так. Для полной ясности необходим нам важный свидетель. А был там «вор в законе – смотрящий за городом». Я участковому говорю: вызови мне Чиколаева!
– Он не пойдет.
– Как не пойдет? Вызови повесткой на себя, а я подойду.
– Он не пойдет, он – «вор в законе», он – смотрящий!
– Как это? А ну, садись в машину, поехали!
Садимся, подъезжаем. Я адрес знал. Смотрю, там какая-то шторочка на окошке дернулась. Калитка закрыта. Участковый даже с каким-то облегчением поясняет: «Видите, закрыто!»
Ерунда какая! Перелезаем через забор, открываем калитку, идем. Дверь закрыта. Участковый опять свое: «Дверь закрыта!» Вышибаю дверь. Они там сидят, пять человек.
– Это ты, Витя, милицию не уважаешь?
– Сергей Владимирович, мне никто не говорил, что вы меня вызываете. Причем здесь я?
– Вот ваш участковый.
– Где участковый? Я его не знаю!
Забрали «смотрящего» в отдел, там побеседовали. Разговор вначале, как правило, жесткий. Ну, а потом, уже когда побеседовали, тут и чифир, и закурить.
– Чего это ты, Витя, так к местным органам относишься?
– Да ну, сейчас они какие-то не такие, раньше как-то интереснее было!
– Ну, вот дверь тебе сломали – жаловаться пойдешь?
– Нету!
– Почему?
– А я видел, что это вы.
– А если бы участковый сломал?
– На него бы пожаловался!
– А на меня – почему не будешь жаловаться?
– Не, Сергей Владимирович, вы у нас – «мент в законе»!
– Это что же – без меня меня «короновали»?
– Нет, среди братвы идет разговор: «нахалку» никогда не шил, не зверствовал, слово всегда держал.
Имя работает на тебя
Вот такое отношение. В начале правильный опер работает на свое имя, а потом имя на него будет работать. Если у новичка нет такого настроя, то опера из него не получится.
Я считаю, что опер может быть хороший, отличный и гений. Плохого опера быть не может, потому что если опер плохой, то, значит, это уже не опер. Гениев мало, в основном хорошие опера, поменьше отличных – где-то между гением и хорошим.
Начало расследования, подчас, самое тривиальное, и никогда не знаешь, во что находка трупа выльется. Убийство это или несчастный случай? Или самоубийство?
В собачьей будке нашли труп гражданина Кикина. Рядом с погибшим собака спала. Ножевое ранение в живот. Выясняем, что накануне Кикин с Новоженовым пьянствовали.
Пороли, пороли – и тот, и этот судимы. Глушили самогонку. А как пойло раздобыли? Воровали зерно с элеватора, продали, колеса где-то украли, тоже сбыли. Пили, пили, и из-за этой сивухи произошла ссора.
Новоженов ткнул собутыльника ножом. Кикин ушел. Он даже не знал, что его… убили! Он по пьяни залез в собачью будку, пригрелся, там и умер во сне. Думали, гадали: кто его туда засунул? Какой-то изверг с мрачным юмором таким образом упрятал тело жертвы? Давай теребить хозяев этой будки! К счастью, вскоре все выяснилось.
В Ломове в апреле 85-86 года после половодья – рядом с селом Пешая Слобода – нашли части скелета. Женского. Как туда попали – под мостик? Кто последний видел, кто заявил? В конечном итоге оказалось, что убийца – отчим! Приставал к падчерице, приставал, она его послала…
Тот разозлился и убил девушку. Вынес тело на болото и утопил. Это было осенью. Сам заявил о том, что падчерица пропала без вести. Мы ничего не можем найти, никаких следов, никаких зацепок нет.
