— Почему же Элиза ее не признала? — подозрительно спросила Мари.
— Тьфу ты, селедка старая! Да как же ты признаешь ведьму, если она того не желает? — рассердилась та. — Взяла переоделась, морок навела — вот и дело сделано! И то, я еще подумала: когда Элизу из дома-то выгнали, больно уж легко она вышла именно на то место, где братья в путь собирались… А до того — верно я помню? — у них ведь не получалось даже словечком с ней перемолвиться. Сдается мне, неспроста это, ох, неспроста…
— Выходит, ведьме надо избавиться от принцев, — подытожила Берта. — Убрать их прочь из этих краев, чтобы и духу их здесь не было! Не получилось разом — решила действовать исподтишка, да еще якобы с добрыми намерениями… С Элизы что взять, девчонка еще неразумная, голову ей задурить ничего не стоило, это уж будьте-нате. А там она, поди, и сама поверила во все, что наговорила!
— А еще Оллеман, — вставила Селеста. — Отчего он обратил внимание именно на Элизу? Да, она красива, а в его краях белокурые девушки редкость, но… В его распоряжении десятки наложниц и рабынь, и многие из них еще красивее Элизы! Но ведь он женился на ней, на немой незнакомке, и, наверно, это тоже случилось не просто так! Может, его ведьма разума лишила, а может, рассказала, кто такая Элиза на самом деле и какую выгоду можно получить от такого брака? Мы ведь уже говорили о том, что Оллеман не отказался бы заполучить здешние земли!
Я кивнула: рассуждения Селесты были не лишены здравого смысла.
— Вот уж точно, целый заговор получился, — вздохнула Мари. — А и что мы можем сделать? Старые да малые… Мужчин справных рядом нет, разве только рыбаков позвать? А что они сделают против бойцов Оллемана?
— А почему ты думаешь, будто те сюда заявятся? — прищурилась Анна.
— Как это почему? За девочками придут, конечно же, — вместо нее ответила Берта и указала на нас трубкой. — Мертвыми их никто не видел. Ну а если они живы, куда им податься? Либо к госпоже Селесте на родину, но туда добираться шибко далеко, либо в обитель, а там проверить легко… Или же сюда, на этот берег.
— Так зачем они нужны-то? — не поняла Анна.
— Они все же жены принцев, — сказала Мари. — Кто-то может решить, что посадить на трон госпожу Селесту будет выгоднее, чем сына Элизы. С отцом госпожи Селесты мы пусть и не близкие соседи, но зато старый король всегда был с ним в добрых отношениях. А королевство то сильное, может и помочь, случись что… А при младенце будет заморский шахди, Элизу же вовсе ни о чем не спросят. И кому это придется по нраву?
— Вдобавок, — веско обронила Берта, снова пожевав мундштук трубки, — дитя Герхарда всяко лучше, чем сын Элизы, которая и не королевской крови вовсе.
— К-какое дитя? — выговорила Селеста.
— Такое, которое вы, госпожа, под сердцем носите, — невозмутимо ответила та. — Уж будто я не вижу! Недавно совсем, наверно, сами еще не знали, а? Да не переживайте, госпожа, если после этаких передряг не скинули, то до срока всяко доносите. Такие, как вы, крепче, чем кажутся.
Селеста предсказуемо лишилась чувств. Я похлопала было ее по щекам, чтобы привести в себя, но Мари остановила меня жестом.
— Не надо, госпожа, пускай сама очнется, — сказала она. — Однако дело-то еще серьезнее, чем показалось. Раз так, то ведьма тоже может знать, что госпожа Селеста в тягости, а тогда за ней пойдет охота… Спрятать бы ее, да где?
— Ну, перво-наперво надо отправить гонца к ее отцу, — сказала Берта. — Это я сделаю. Знаю надежных людей. Пусть только госпожа напишет, да не напрямки, что тут случилось, а то мало ли. Там уж передадут, кому надо. Заплатить придется дорого, но зато дело верное.
Я кивнула — заплатить я могла хоть сотне контрабандистов (а кто, спрашивается, повезет такое письмо, если не они?).
— Но об этом и обо всем прочем будем думать, когда уляжется буря, а госпожа Марлин встретится с морской ведьмой, — добавила Берта и встала, без особого усилия распрямив спину. — Та, поди, что-нибудь да расскажет, тогда и станем решать.
— И давайте-ка станем звать морскую ведьму морской, а королеву-мачеху — Лаурой, чтобы путаницы не выходило, — добавила Анна и тоже поднялась, чтобы выглянуть за окно. — Ну и дела! Никогда такой непогоды среди лета не видала… А мы, поди-ка, заболтались. Не только завтрак, а уж и обед пропустили, а госпожам поесть надо… Мы пойдем, — сказала она, — живо спроворим чего-ничего, а вы отдыхайте пока.
— Сутки на это есть, может, поболе, — кивнула Берта и уставилась на меня. — Но вас-то, госпожа, я могу и в такую погоду в море вывезти. Знаю я, как добраться до рифов, где всегда с ведьмой встречалась, уж не потоплю!
«А будто я утону!» — невольно улыбнулась я.
— Придумала тоже, — заворчала Мари, — вывезет она… ты весло-то поднимешь?
— Еще как подниму, да и об загривок обломаю, если кто полезет, — с достоинством ответила рыбачка. — Пойду я домой, пока меня искать не начали. Завтра поутру снова приду.
— Хоть пообедай! — воскликнула Анна.
— Нечего, у самой дома найдется чем червячка заморить, — был ответ. — Правнуки вчера до непогоды столько наловили, что, поди, до сих пор разделать не могут! Надо идти, а то без меня их бестолковые жены опять что-нибудь не так сделают…
Служанки вышли, переговариваясь, а я снова встряхнула Селесту. Вот так дела! Я-то подумала, что она сменила духи либо же прежние на морском ветру пахнут иначе, а дело было вовсе не в них — это ее собственный запах изменился. Русалки хорошо чувствуют подобное, но я уже так привыкла быть человеком, что не поняла, в чем дело. А вот старой Берте от морской ведьмы, похоже, досталась не только удача, говорят ведь — с кем поведешься! Но, может, она угадала это как-то иначе? Жизнь-то ведь прожила долгую, уже правнуки женаты, поди тут не научись всякому-разному…
Селеста наконец открыла глаза.
— Мне что, снова сон приснился? — тихо спросила она. — Или…
Я потянулась за грифельной доской и написала: «Пожалуй, старухам можно верить». О том, что я и сама могла бы принести Эрвину наследника, я упоминать не стала. Пускай это будет моей тайной, вдруг пригодится?
— А я не успела еще понять… — Она села, обхватив колени руками. — И Герхард не узнал! Я понимаю, он ничего не мог поделать, но… но… Если бы он знал, может, вернулся бы? Даже если бы он становился человеком хоть раз в сутки, ненадолго, и то…
«Боюсь, они больше не превращаются в людей, — написала я. Я думала об этом долго, прежде чем пришла к такому выводу. — Вспомни слова Оллемана».
— Да, верно, он сказал, что лучше им доживать век птицами… — Селеста задумалась. — Но значит ли это, что они потеряли разум? Нет, вряд ли, они ведь бросились к нам на помощь… Но куда подевались потом?
Я покачала головой — этого я не видела, уйдя под воду.
— Может быть, они почувствовали бурю и поспешили к берегу? — предположила она. — Неужели Эрвин не догадается, где тебя искать? Он ведь знает, кто ты такая, верно? Сумеет, должно быть, растолковать остальным?
