– Речь! – воскликнул сияющий Джамбу, пихая её крылом. Такой земляничный, что больно смотреть.
– Ещё чего! – добродушно проворчала Ореола. – Всё равно никто не услышит в таком шуме, и хорошо. – Она развернула крылья и помахала новым подданным, даже не оттолкнув Джамбу, в порыве чувств обнявшего её за плечи хвостом.
Когда он упорхнул, мелькая в толпе ослепительным огоньком, Ореолу кто-то дёрнул за крыло. Она обернулась, ожидая увидеть Кинкажу, но перед ней стояла Солнышко. Золотая чешуя песчаной малышки сверкала в солнечных лучах.
– У тебя получилось! – выдохнула Солнышко, сияя от счастья.
– Не только у меня… Без их помощи не вышло бы ничего. – Ореола развернула крылья, указывая на пляшущих от радости членов команды. Одна Тамарин сидела, обнимая Кинкажу, бледную, но уже розовевшую.
– Какая несправедливость! – проворчала Цунами, опускаясь рядом. Она шумно вздохнула. – Это должно было случиться со мной… но у морских идиотов уже есть приличная королева.
– Погоди, может, и ты когда-нибудь ею станешь, – усмехнулась Ореола. – Буду тогда учить тебя величию и блеску.
Подруги переглянулись и расхохотались.
– Я всегда говорила, – кивнула Цунами, – что никакое пророчество не заменит собственную великую судьбу.
– Так и есть, – согласилась Ореола. – Если пророчеству нет дела до тебя, то и тебе нет дела до пророчества.
Песчаная крошка рядом с ней затрепетала крыльями, словно бабочка.
– Но… ты всё равно нам нужна! Ты одна из нас, и никто меня не разубедит!
Ореола ласково потёрлась о её крыло, ощущая тепло души, а не только песчаной чешуи. Взглянула на веселящуюся толпу.
– Первым делом мы должны выручить наших из Ночного королевства… а значит, надо превратить этих лентяев в настоящую армию, и как можно быстрее. Цунами, поможешь?
– Само собой, – кивнула морская принцесса, поигрывая когтями.
Солнышко нахмурилась.
– Вообще-то, я подумала… Может, есть и другой…
Ореола резко развернулась, услышав над головой треск ломающихся ветвей. Продираясь сквозь заросли и обрывая лианы, на площадку обрушился земляной дракончик. С удивлением оглянувшись на радостную толпу, он кинулся к Ореоле.
– Глин, что случилось? – воскликнула она, представляя себе картины одна ужаснее другой. Друзья ранены? Войско ночных марширует по дождевому лесу?
– Звездокрыл… – задыхаясь, выпалил земляной. – Он… исчез! – Голос Глина дрогнул, и Ореола сразу вспомнила последний разговор с Звездокрылом. Не мог же он… – Ореола, извини… Мне кажется, он ушёл, чтобы предупредить ночных.
Эпилог
– Ненавижу это место! – Жар брезгливо глянул на лапы, запачканные чёрной пылью. – Ненавижу! Ненавижу!
– А я ещё больше ненавижу! – выдавил Кальмар в приступе кашля. – Я весь высох, и лапы ноют… и есть хочется.
– А я ненавижу этого мерзкого старого дурака ночного! – прошипела Эфа.
– И как только отец позволил ему забрать меня! – Кальмар шагнул к выходу из пещеры и глянул в небо, будто надеялся увидеть там летящего на выручку Наутилуса.
– Да хватит вам! – Вещунья сердито щёлкнула хвостом. – Не так уж здесь и паршиво.
На самом деле, было очень паршиво, но не признавать же это перед друзьями. Она в жизни бы не подумала, что родное Ночное королевство окажется таким мрачным и вонючим, а соплеменники, все как один, такими психами. Казалось, слава самых страшных и таинственных драконов Пиррии нисколько их не радовала.
И всё же здесь был родной дом, а Провидец уверял, что пророчество и про Вещунью тоже, а это куда круче, чем даже быть ночной. Так что стоит ли так уж жаловаться?
– Я хочу умереть, – простонал Брюх. – С тех пор как Провидец их сюда доставил, земляной дракончик так и пролежал весь день на каменном полу.
– Я тоже хочу, чтобы ты умер, – скривился Жар.
– От тебя воняет, – добавила Эфа.
– Да я сам не рад, что наелся той тухлятины, что мне дали, – смутился Брюх, – и вам тоже.
– Лично я вообще не собирался этого есть, – заявил Кальмар. – Мы же на острове, так почему не принести свежей рыбы? Хотя бы мне – учитывая, кто мой отец, и что я дракончик судьбы! Нет, в самом деле!
Вещунья беспокойно переминалась с лапы на лапу. Ей тоже не нравилось то, что ворчливые ночные стражи приносили на обед. Почему здесь всё такое тухлое?
Необходимо видение, вот что. Надо что-нибудь предсказать, и сразу станет веселее.
Вещунья зажмурилась и потёрла лоб, стараясь изо всех сил сосредоточиться.
– Я вижу… – начала она замогильным голосом.
– Опять! – завопила Эфа. – О нет!
– Умоляю, избавь нас от этого! – подхватил Кальмар.
– А-а-а… – снова застонал Брюх.
Жар с отвращением отвернулся.
– Теперь я хочу, чтобы вы оба умерли.
– Тихо! – Вещунья замерла, не открывая глаз. – У меня дар, я всё вижу! Слушайте! Я вижу… моржа! В нашем будущем морж. Целый морж, и мы его едим!
– Не мучай меня! – зарычал Брюх.
Кальмар усмехнулся.
– Моржа нам даже на берегу почти не давали.
– Хотя ты предсказывала его каждую неделю, – язвительно прошипела Эфа.
– Мои предсказания не всегда точны, – легко отмахнулась Вещунья. – Я не могу сказать наверняка, будет ли морж сегодня или завтра, но будет непременно – это главное. Тогда мы устроим пир, настоящий пир! И всё опять будет чудесно.
– Да когда оно чудесно было-то? – свирепо рыкнул Жар.
– Будь так добра, прекрати, – фыркнула Эфа. – Достал уже всех твой идиотский дар.
Глупые неблагодарные ящерицы! Вещунья уселась у выхода и отвернулась. Они просто неспособны оценить её дар! Ну и ладно! Пускай те, кто не хочет, обходятся без предсказаний, самой пригодятся. Ну, разве что особенные какие-нибудь.
Вниз уходил склон вулкана, тёмный и изрезанный скалами. Чёрные драконы везде так и кишели, хотя здесь их оказалось гораздо меньше, чем она ожидала, – больше похоже на остров Когтей мира, чем на целое королевство. Впрочем, весь остров драконятам не показывали, не взяли даже в большую крепость, где, как сказал Провидец, жила сама королева, которую они тоже не видели. Да и никого не видели, по большому счёту. Провидец просто затолкал их в пещеру и сразу куда-то улетел.
Вещунья бросила взгляд вдаль на чёрный песчаный берег. В одном из утёсов виднелось отверстие пещеры, и совсем недавно она видела, как туда залетали драконы. Теперь они вылетали обратно… с чёрным дракончиком в когтях.
Небольшой, по виду не старше самой Вещуньи, он безвольно болтался в воздухе с обвисшей головой и крыльями, как будто был без сознания.
