Автомобиль, хороший японский внедорожник, стоял, прикрытый брезентом, не меньше месяца. Трава рядом с колесами мало того что расправилась, но еще и существенно вымахала, так что было похоже, что не во дворе стоит машина, а в поле.
– Что же вы, господа полицейские, так халатно машину-то осмотрели, – Филин запустил руку под крыло и вытащил оттуда небольшой пакет. Вскрыв его перочинным ножом, вытащил на свет аккуратный импортный пистолет. Отправив оружие в карман, он отряхнул руки и весело посмотрел на меня. – Что я говорил?
– В коровник?
– Куда уж без него.
Путь до места преступления занял не меньше двадцати минут пешком. Идти пришлось по центральной улице вдоль всех еще обитаемых в поселке домов. Из труб некоторых шел дым, кто-то работал во дворе, заготавливая дрова, кто-то болтался без дела. Коровник представлял собой длинное одноэтажное здание серого кирпича с маленькими окошечками под самой крышей, проходящими по всему периметру. Большие деревянные ворота имели такую же бумажку, сестрицу той, что лежала сейчас в кармане у Филина, и большой навесной замок. Филин, впрочем, в коровник не пошел.
– Стой на месте, – приказал он мне, а сам принялся нарезать круги вокруг здания. Периодически останавливался и что-то рассматривал в траве, записывая наблюдения в блокнот и то и дело бормоча что-то под нос. Пройдя вокруг всего здания по периметру, он остановился на том месте, с которого начал, а потом быстрыми шагами направился к воротам. Отомкнув замок и потянув за створку, он проник внутрь и поманил меня за собой: – Посвети.
Я с готовностью последовал за ним, по пути доставая свой фонарик.
– Ну и вонь, – признался охотник.
– Так коровник же, – поразился я, – что ты тут ожидал?
– Не об том спич, – Филин подошел к ограждению и, перегнувшись через него, осмотрел бурые пятна на соломе. – Ты, кстати, в доме больше ничего любопытного не заметил?
– Нет, – пожал я плечами.
– Ясно, – встав на колени, охотник пополз по полу, что-то выискивая под соломой. Наконец встав, отряхнул штаны и направился к выходу. – Уезжаем.
– И оборотня ловить не будем? – поразился я.
– В следующий раз обязательно, – засуетился охотник, – в следующий раз.
В недоумении я наблюдал, как Филин быстро собирает рюкзак, не глядя кидая туда вещи.
– Собирайся живее, – прошипел он. – Быстро уносим отсюда ноги, только аккуратно, не привлекая внимания. Поработали следователи для проформы, и ладушки.
– Ничего не понимаю, – пожал я плечами. – Толком не объяснишь?
– Позже, – скривился охотник.
– Уже уезжаете? – в дверях спальни появился Михаил Афанасьевич.
– Уезжаем, – заулыбался Филин, – дело тут ясное, а в конторе и так хлопот полон рот. Что-то захотим выяснить сверх того, обязательно с вами свяжемся.
– И свидетеля не будете допрашивать? – удивился глава.
– А чего парня дергать лишний раз? – отмахнулся Филин, как бы случайно распахнув полу куртки, откуда показалась рукоять пистолета. – Я же говорил, для галочки.
– Ну, бог в помощь.
Выезжали из деревни не спеша, но было заметно, каких сил стоит Филину не вдавить педаль акселератора в пол. За деревней ускорились. Выехав на трассу, охотник, притормозив, оглянулся.
– Да что происходит, ради всего святого?! – не выдержал я.
– Да вот что, – усмехнулся Федор и, вытащив из бардачка рацию, вызвал центрального.
– Слышим тебя, Филин, докладывайте.
– Дело не в нашей компетенции, – произнес охотник, надавив на кнопку на рации, – спускайте спецназеров, пусть деревню окружают и берут их всех. Если нагрянете минут через десять, найдете много интересного.
– Вызов был с самого начала почти надуманным, – пояснил мне Федор по дороге домой. – Место тут нехорошее. Раз в год кто-то обязательно Богу душу отдавал. То фельдшер заезжий шею сломает, то специалист из центра повесится. Три трупа за последние три года – это, знаете ли, нездоровая тенденция. Следаки было сунулись копать, да не нашли ничего, как ни бились. Секта это, а никакая не деревня, сатанисты драные. Живут одной общиной закрытой, но делают все так, что комар носу не подточит.
– Но не проще ли было прятать трупы? – удивился я.
– Не проще, – хмыкнул Федор. – Ты вот, Антоша, сам головой подумай, есть человек и вдруг исчез. Куда исчез, зачем исчез, почему? Много вопросов, много людей, глядишь, и накопают что, а если, к примеру, выдать все за бытовуху, то все становится просто. Приезжает полиция, все освидетельствует, увозит труп, и все живут дальше долго и счастливо. Не знаю уж, как они заманивали к себе этих бедолаг, но гибли-то люди думающие, самостоятельные и зачастую при деньгах.
Первое подозрение в ритуальном убийстве появилось у меня сразу, как я узнал, что ничего у погибших не пропало, а тот факт, что они на тот момент являлись единственными не местными, лишь подтвердил мою догадку.
– Но как тогда быть с последней жертвой? – удивился я. – Замков же погиб насильственной смертью.
– Вот с этим у них явно вышла промашка, – улыбнулся Федор, крутя баранку. – Все ритуальные убийства проходят по четко выверенной схеме, в строго отведенное время и с соблюдением массы правил и условностей. Замков явно был человеком острого ума, и заманили они его, в сущности, по каким-то своим каналам. Может, сказали, что живого вурдалака или оборотня покажут, может, еще что, но что-то сорвалось. Покойный, очевидно, догадывался, что его дурят, и потому в один прекрасный момент вдруг засобирался домой, предварительно, кстати, собрав все вещи. Сумки стояли около его кровати, мог бы сам заметить.
Конспирация у них была на уровне, покойный до последнего момента не подозревал, что с ним может что-то случиться. Пистолет, который я нашел под крылом автомобиля, так ни разу и не доставали. Ночь его смерти, очевидно, была последней ночью, которую он должен был провести у сектантов, и поэтому им пришлось действовать на скорую руку. Пентаграмму на полу и то чертили впопыхах, углем, не выполнив многих важных элементов. Вокруг самого коровника я обнаружил в основном человеческие и собачьи следы, но это же деревня. У каждого во дворе по собаке.
– Господи, – охнул я. – Они же нас ночью прирезать могли.
– Вполне вероятно, – кивнул Федор, – но с наскока действовать не стали, и так наколбасили черт знает что. Одно дело, порвать горло ночному сторожу, и уже совсем другое, убить двух следователей-криминалистов. Немного другого полета фигуры, чтобы пустить все на самотек и глухаря присвоить.
– Значит, ты сразу знал, что дело может и не закончиться охотой? – спросил я, открывая окно и доставая сигарету.
– Подозревал, – кивнул Федор. – Во всем есть порядок, последовательность, правило, что ли. Все три основных вида оборотней имеют свой характерный почерк. К примеру, лютичи, наш эквивалент СОБРа или спецназа, работают четко, без спецэффектов, молодняк особо вперед не пускают, да и держатся группами по две-три особи, наследили бы, коли подошли. Вервольфы – наши с тобой коллеги, охотники, виртуозы в сталкинге, но могут сплоховать при выборе времени атаки и натворить таких дел, что подозрение было у меня именно на эту породу.
