– С тобой кто?
– Антон, практикант наш. Прошу любить и жаловать.
– Семен, – хозяин протянул мне руку.
– Антон, – представился я.
– Ну, заходите, заходите быстрее, – замахал тот руками, – весь дом мне выстудите. Вы когда приехали-то?
Обстановка в доме как по волшебству изменилась. За время нашего отсутствия Семен успел прибраться, выкинуть мусор и принести в нашу комнату чистое белье и матрасы с чердака. В большой комнате был накрыт стол: кастрюля вареной картошки, селедка и пара головок лука, разрезанных на четвертинки, а венчал все это запотевший штоф водки и нарезанный большими ломтями хлеб.
– Да ты мастак, – улыбнулся Федор. – Экую поляну холостяцкую накрыл, высший класс.
Местный бог микроэлектроники скромно потупил глаза:
– Да вы проходите, небось, опять копали целый день. И чего вам летом не роется, все норовите по зиме нагрянуть.
– Разнарядка, – расплывчато пояснил Федор и, скинув бушлат и ботинки, направился к столу.
– А ты чего стоишь? – кивнул мне Семен. – Тоже давай. Выпьем за приезд да за знакомство.
Расселись чинно, благородно, налили, чокнулись стаканами, выпили, закусили.
– Так когда приехали-то, говорю? – напомнил хозяин, потянувшись за долькой лука.
– Да в полдень, – Федор достал из общей стопки чистую тарелку и принялся накладывать еще парящий картофель. – Приехали, а у тебя тут хоть топор вешай, решили не будить.
– И то верно, – согласился Семен, а мне пояснил: – С похмела шибко злым могу быть, не разберу, что к чему, да в ухо и заеду.
– Он свирепый, – подмигнул мне Федор.
– И надолго у нас? – поинтересовался хозяин, разливая водку по стаканам.
– Я пропущу, – я в ужасе замахал руками на стремительно наполняющуюся посуду, – не могу так сразу и такими дозами.
– Да как срастется, – Федор отломил кусочек хлеба и, закинув себе в рот, отправил туда же обмакнутый в соль лук. – Может, день, может, два. Как получим результаты, так сразу и засобираемся.
– Да вы особо-то не торопитесь, – забеспокоился наш гостеприимный хозяин, – расценки старые, белье свежее, опять же, баньку можно истопить. Ты же знаешь, Федя, какая у меня банька, загляденье.
– Про баньку знаю, – улыбнулся охотник, – истопи, как руки дойдут. Деньгой тоже не обидим, чай, не проходимцы, а вот со сроками – извини. Как справимся, так сразу и в обратную дорогу.
– Жалко, – мечтательно протянул Семен, – я-то думал, на недельку у меня. Скучно тут, поговорить не с кем.
– А вы, Семен, в город переезжайте, – предложил я. – Федор говорит, что у вас золотые руки по части электроники. Вы же что угодно можете сделать, да оно еще и работать потом будет. Вас в городе любой на работу примет.
– Ну, вот так прямо и любой, – заулыбался смущенный Семен. – Да думал я уже, но на кого дом-то оставить? Он же от деда еще, а продавать рука не поднимется, да и гарь эта ваша да копоть городская, да суета. Не, не мое. Вот что здесь, сам полюбуйся. – Семен встал из-за стола и, подойдя к окну, отдернул занавеску. – Простор! Природа! А воздух, воздух какой! Слаще меда воздух, да и размеренно все, неспешно. В общем, всем хорошо, а поговорить не с кем.
– Ну и как же вы так, без собеседника?
– Мирюсь, – вздохнул мастер. – Приходится общаться с местными жителями на интересующие их темы. Коллизия, да и только.
За разговором засиделись за полночь. Федор то и дело поглядывал на мониторчик, но тот не проявлял признаков жизни, так что ближе к четырем утра решено было идти спать, и все разбрелись по комнатам.
– Затихарился наш клиент, – вздохнул я, усевшись на раскладушку.
– Возможно, – Федор растянулся во весь рост, скрипнув пружинами, и потянулся. – Ты не бойся, шарманка орать будет так, что мертвого поднимет. Не пропустим.
– Ну так что, спать?
– По очереди, сначала ты, потом я. Днем, если что, наверстаем.
– Вставай, вставай, – я судорожно тряс Федора за плечо. Консоль, оставленная им перед сном на столе, завывала почище пожарной сирены и мигала всеми огнями радуги. – Вставай, говорю!
Федор зевнул и, открыв один глаз, недовольно посмотрел на меня.
– Встаю, не ори так, хозяина разбудишь.
– Да нет его, ушел куда-то чуть свет.
– Все равно не ори. – Еще раз потянувшись и зевнув, охотник сел, свесив ноги, и принялся натягивать свитер.
Наконец одевшись, мы с Федором двинулись по направлению к вчерашней, так тщательно подготовленной ловушке. Он – с унынием, от рутинности работы, а я же с интересом и блеском в глазах. Еще бы, в первый раз увижу живого оборотня.
– Мы успеем? – подгонял я охотника. – Может, он уже назад обратился.
– Не части, – Федор уныло плелся вперед, засунув руки в карманы. Сразу было видно, что вчерашние возлияния не прошли для моего куратора даром. – Не факт еще, что это оборотень.
– То есть? – удивился я.
Федор хмуро глянул исподлобья.
– Антоха, ты же должен помнить, что зверь-то оборотень в основном ночной. Образ жизни у него такой. Чтобы эти твари поутру шастать начали, надо что-то из ряда вон выходящее, пожар там лесной, или наводнение.
– Тогда кто? – погрустнел я.
– Кто угодно. Здоровая собака, отбившаяся от стада скотина или тот же местный житель, возвращавшийся подшофе и решивший срезать через лес. Тут уж как повезет.
Снега за ночь навалило изрядно, и если широкие чищеные дороги немного припорошило, то вчерашнюю тропинку завалило начисто. Идти приходилось по целине, пробивая тонкую корочку наста и проваливаясь чуть не по колено, что скорости, само собой, не прибавляло, а сил отнимало изрядно. С полкилометра первым шел, пыхтя и чертыхаясь, страдающий от похмелья охотник, оставляя за собой проход как ледокол во льдах, но под конец плюнул и послал вперед меня, наименее пострадавшего от алкоголя. К нужному месту мы подобрались только через час, взмыленные и всклокоченные, еще чуть-чуть, и пар пойдет.
– Вон оно, пролом, – отдышавшись, Федор махнул в сторону образовавшейся в снегу воронки рукой. – Кто-то все-таки навернулся, ну-ка следы глянь.
Кивнув, понял, мол, я аккуратно пошел по кругу, внимательно смотря под ноги, и буквально через десять метров наткнулся на след, обычный человечий.
– Федор, – крикнул я охотнику. – Похоже, есть.
– Погоди, – обогнув яму по периметру, Федор приблизился к следу и, присев на колено, принялся его изучать. – Бежал кто-то, – кивнул он. – Скакал даже, будто на разгон. Видишь, пятка глубоко утоплена в снегу, а носок еле отпечатался.
– Вижу, – кивнул я. – Вон через полтора метра еще след.
Отойдя по цепочке метров на триста, Федор что-то прикинул в уме, хмыкнул и, наконец, направился к краю ловушки, на ходу доставая из сумки бухту веревки. Перебросив мне конец, охотник обвязал трос вокруг пояса.
