– У меня кофе есть, – вспомнил я.
– Оставь, – отмахнулся Федор. – Попозже попьем твой кофе, как на трассу выедем, пока без надобности.
– Больше никаких сведений не поступало? – поинтересовался я.
– Не, затаился, гаденыш, – вздохнул Федор, – понял, видать, что дел натворил, да и залег на дно. Но ничего, вычислим. Он там так наследил, что проще было бы записку с фамилией и местом жительства оставить.
– А оборотни, они из себя какие?
– Разные на самом деле. В большинстве случаев все зависит от человека. Если, скажем, некрупный мужичок, то и скотинка из него плюгавенькая получится. Если хромал или там глаз у него один, то такой и будет. В общем, все повреждения или отклонения человеческой личины на звериную передаются, но вот, скажем, если ранят уже в оборотном состоянии, то заживает все как на собаке. Регенерация у них колоссальная, были прецеденты, что и уши себе новые отращивали, и пальцы.
– Ну, а если руку, к примеру, оттяпать? – поинтересовался я.
– Загнул, брат, – хохотнул охотник. – Эдак никаких сил не хватит, да и не это самое интересное.
– А что? – заинтересовался я.
– Обращение, – кивнул Федор. – Сама трансформация, кстати, весьма для них болезненна, некоторые даже вырубаются от болевого шока, перекидываясь в ту или иную личину. Смущает другое, как они вообще становятся такими?
– Разве не ясно? – удивился я. – Укусит один другого, небось, вот и новый кандидат.
– Ага, разбежались, – хмыкнул охотник. – Наши научники вдоль и поперек уже их исследовали, чуть ли не по клеткам разобрать успели, но только руками разводят. Болтают что-то про особый узел, который за это отвечает.
– Следовательно, если этот узел удалить хирургическим путем… – начал я.
– То мы получим либо мертвого оборотня, либо мертвого человека, – пояснил Федор. – Неоперабельные они.
– А что за научники у вас? – сообразил я.
– Самые обычные, в халатах белых, на тебя похожи.
– Так уж и похожи?
– Как братья-близнецы, – заверил Федор. – Все четырехглазые.
– Дались тебе мои очки, – вздохнул я. – Кто, кстати, их финансирует, ученых ваших?
– Как кто? Правительство, конечно, больше военные, но и МИД иногда. Для нас они тоже неплохой приработок. Нет-нет, да и закажут зверюгу на опыты, а нам и в радость.
С минуту ехали молча.
– Слушай, Федор, – начал я издалека, – вот документы эти, скажем, откуда они?
– Знамо дело, откуда. Из того места, где эти документы делают.
– Что? Вот так просто и делают? На ношение оружия? Полиция с вами опять же накоротке. Мне так и заявил тот сержант, мол, я от Федора Павловича, будто ты шишка какая из их ведомства, а не вольный охотник.
– Сдаюсь, – улыбнулся Федор. – Надо было тебе, конечно, раньше сказать, но побоялся отпугнуть, после армии ты, и вообще.
– Что вообще? – не понял я.
– К госструктурам как относишься?
– Отвратительно, – признался я.
– Об чем и спич.
– Ну, а все-таки?
– Ну, если интересно, расскажу. Действительно, все охотники, от мала до велика, состоят на государственной службе. Именуемся мы не иначе как тринадцатый отдел и выступаем как приглашенные специалисты. Все, без исключения, имеют воинские звания. В каждом крупном населенном пункте есть свой координационный центр, что-то типа штабквартиры. Туда стекаются разрозненные данные, и умные парни за компьютерами вырисовывают картину происшествия. Если совпадения имеются, отзваниваются агентуре в поле.
– А ты кто по званию?
– Капитан.
– Ничего себе, – охнул я.
– Так я со службы старлеем ушел, – пожал плечами Федор. – Стандартная практика.
– Я, следовательно…
– Младший сержант, – кивнул охотник.
– Но почему я? Почему ты меня нанял, а не кого-то другого?
– Вот только о человеке хорошее подумаешь, так он сразу спешит дураком себя выставить, – покачал головой Федор и вытащил из бардачка коротковолновую рацию, – сейчас с местными свяжемся.
Рация поспешила зашипеть и замигать зеленым диодом.
– Великий-один, я Филин. Как слышно? Прием.
– Это Великий. Слышим тебя, Филин.
– Плановый рейд, мастер-охотник плюс курсант. Запрашиваю обстановку по плану.
– Все спокойно, объект не безобразничал, но и зону не покидал. Сбрасываем координаты места.
Сзади что-то зашуршало.
– У тебя и факс тут есть? – удивился я.
– И факс, – кивнул Федор. – Давай листик.
Перегнувшись через сиденье, я оторвал полоску факса с цифрами, вышедшую из консоли между посадочными местами.
– А почему ты во мне разочаровался вдруг? – вернулся я к прежнему разговору.
– Ты серьезно думаешь, что тебя я нанял? – поинтересовался Федор и, мельком пробежав глазами по цифрам, принялся поправлять курс навигатора.
– Ну, а как же?
– Да так, дурья твоя башка. Найти охотника крайне сложно. У человека должна быть голова определенным образом устроена. Будь ты даже самый, штучной выделки душегуб, ничего у тебя не выйдет, если в реальной обстановке с домовым схлестнуться придется. Нормальный человек как мыслит? Если домовой, то сказка, а если сказка, то как она опасной может быть? Кто первый бой проходит, тот потом либо крышей едет, либо пить начинает. В общем, не боец, да и еще масса всякого.
– Например? – заинтересовался я.
– Например, интеллект, не путать с высшим образованием. Тут как раз одно с другим не связано. Далее по списку: естественно, психологическая устойчивость, служба в армии, спортивные разряды и прочие вкусности хоть и желательны, но вместе с первыми двумя пунктами дружат редко. Тебя, как я понимаю, почти с пятнадцати лет поставили на учет как потенциального охотника.
– Это кто же?
– Военкомат, – таинственным голосом сообщил Федор. – Это их вторая функция, после обеспечения призыва, выявлять одаренных, следить за ними, чтобы не набедокурили да в горячую точку не попали. По этой же самой причине не берем ветеранов войн, те зачастую контужены на голову. Ребята в сущности отличные, бойцы отменные, но нет у них неординарного мышления, потому и гибнут пачками. С кадрами, сам понимаешь, беда.
– Тринадцатый отдел, получается, военная организация? – прищурился я.
– Полувоенная, – успокоил меня Федор. – Раз в три года медкомиссия, аттестация на навыки владения оружием, ну и подготовительный лагерь для тех, кто все-таки вписывается во всю эту историю.
– А были такие, кто отказывался?
