– Предложение заманчивое мне поступило от брокера, верней, контракт на пять лет – поработать у них старшим аналитиком с предоставлением квартиры в собственность, – продолжал Михаил. – После истечения контракта, почти в центре Лондона – в деловой части его, где вся верхушка бизнеса обитает, с окладом пятьдесят штук британских фунтиков в месяц, но оговорка есть в контракте немаловажная: двести штук этих же фунтов должен ежемесячно я приносить в казну к ним. Я, естественно, отказался на них работать из-за своих патриотических соображений, и мне там просто не нравится, сырость эта вперемежку с туманами, да еще Вас нет с вашей простотой душевной. И еще, что я, пребываю как в какой-то резервации: должен тайком курить, чтобы меня никто не видел, а если в неположенном месте увидят, то наложат штраф, довольно-таки приличный по нашим меркам. Представляете, в нашей пивнушке – курить нельзя, да наши мужики разнесут эту пивнушку к чертям собачьим, да еще владельцам заодно морду начистят. И нравы эти: вот так нельзя, только так надо, все должно быть в рамках закона. Тогда какая такая у них хваленная свобода личности, слова, если всех загоняют в какие-то определенные рамки, от таких правил можно с ума сойти, и им, видно, по душе такое: сижу себе дома, ловлю рыбу в ванне, иногда врач заходит спросить, как дела, примерно так они с ума сходят.
Я из окна гостиницы каждое утро на парк местный смотрел: с утречка все так стараются, и стар, и мал, белый, и черный, и желтый, их там каждой твари по паре, группами и поодиночке бегают, о здоровье своем пекутся, колективно от инфарктов стараются убежать. У нас зато совсем подругому происходит: «Завтра брошу курить, в понедельник начну бегать по утрам, через неделю запишусь в тренажерный зал. А о чем думаешь ты перед сном?» В России существует три заслуживающих вида спорта: первое – подъем и переворот стакана, второе – выход силой из– за стола, третье – стойка на ногах. Мы такие разные во всем, и не надо нас смешивать с ними, у них все сэры, можно подумать, что бомж, идущий с полупустой бутылкой виски, – сэр. Абсурд полный. Да и прав я был, что подвох какой-то с турниром будет, этих буржуинов на мякине не проведешь, особенно с выплатой приза. Вкратце сейчас расскажу Вам, а вы внимательно послушайте, как на всем можно деньги делать.
Зададимся вопросом почему не переводили выигрышные деньги сразу на наш расчетный счет? А потому, что с этих денег никто у них ничего не имеет, кроме обладателя призовых. Они все просчитали сразу, их не надуешь. Рассмотрим мой пример. Я у них на месте получил крупный выигрыш, с этих денег должен заплатить подоходный налог, в придачу еще там несколько местных, согласно законам той страны, где получил приз, а это где-то до половины суммы призовых у них доходит, у англосаксов. И на брокерский дом от этой суммы подоходного налога, правительство, как у нас в виде возмещения НДС, возвращает немножко им – вот в чем фишка. А насчет налогов у них строго, это понятно. А так перевели они эти деньги на наш счет, я бы точно налоги не оплатил бы им, как пить дать, с чего бы я поддерживал их экономику – это несерьезно, при том, что своя под боком существует. Вдобавок к тому, и они ничего не получили бы.
– Тогда вопрос можно?
– Коля, ты сейчас, как бухгалтер, задашь вопрос: где деньги, Зин, а не сгонять нам в магазин? А призовые деньги, вот на этой маленькой банковской карточке банка «Barclays», крупнейшего в Англии, количеством после уплаты всех налогов 325 тысяч долларов, и остается только снять их в любом работающем с валютой банкомате.
– Здорово они побрили нас, у них морда не треснула, ты там не видел этой картины разрывающихся, как – бы благородных лиц?
– Нет, не видел. Я, честно говоря, и этому призу рад, кто откажется от дармовщины, при том что за каких-то, если вкупе всю игру подсчитать, часов восемь выйдет в общей сложности, плюс дорога; туда и обратно и такая сумма – выход достойнейший.
– Это тебе было просто с твоим даром ведения торгов, которого тебе как подкидыша подбросили – задарма получилось, еще и взнос первоначальный вернули на счет, а кто-то свои, может последние вложил, надеясь что-то получить, и пролетел, как фанера над Парижем, с огромными надеждами на выигрыш.
– Ты мне нравоучения читаешь или просто констатируешь сей факт? Это, по идее, их проблемы, не надо влезать, куда собака свой хвост не сует, и все будет хорошо. Надо внимательно в детстве читать таблички на трансформаторных будках: «Не влезай – убьет!»
– А может, у них нет этих электрических будок?
– Ага, нет у них, у таких формалистов. Угрызения совести я не чувствую, это реальность жизни на предмет выживания в этом мире. Если вам дорогу перебежала черная кошка, затем черная Жучка, затем черная внучка, и потом черная мышка, – значит, дед выкопал не репку, а высоковольтный кабель, мораль: надо знать, как и где заработать. И еще я для себя вывел: аксиома первая – дураки учатся на своих ошибках. Аксиома вторая – умные учатся на ошибках других. Следствие – умные учатся у дураков, а дуракам везет. Какой каламбур выдал.
– Давай, Коля, остатки последние в бутылке разливай и поедем домой. Или на посошок, еще закажем граммов триста, возражений нет? Коля, а тебя что мучает?
– Наверное, куда после всевозможных растрат оставшиеся деньги дену. Я, честно, об этом не думал, на наш счет класть резона нет, там и так прилично лежит. Подумаю, может, во дворе площадку детскую оборудую по последнему слову техники, в Англии этому вопросу много уделяют внимания, заботятся о молодом поколении, я много таких игровых мест продвинутых видел там. И правда, хоть какой-то след оставлю, а то ТСЖ в доме не в состоянии это сделать для детей, денег на такое у них нет, все время ходят по квартирам, побираются: то на ремонт домофонов собирают, то на камеры наблюдения, хотят поставить в подъезды, чтобы уличить, кто порядок не соблюдает, грязь разводит и лампочки постоянно выкручивает. В конечном итоге ими окажутся бабушки, божьи одуванчики, на них никто не подумает, как в детективах Дарьи Донцовой: преступник – тот, кого вообще никто никогда не заподозрит. А еще можно на детский фонд по реабилитации больных детей, после онкологии, часть денег бросить, фондов этих много в последнее время образовалось. Пускай наши детишки, наша смена, выздоравливают, храни их Господь. Да мало куда можно деньги деть, главное – чтобы они были и можно использовать их с пользой, для всех нас, вот как я думаю.
– Ну что, допиваем, дорогие мои, и поехали, я за эти дни знаете как по Людмиле соскучился, как будто целый год не видел, а прошло всего-то ничего, несколько дней, совсем домашним становлюсь.
Друзья в такт словам Миши дружно допили остатки водки и доели оставшуюся часть закусок, довольные всем на свете, и чуть не в обнимку втроем вышли из аэровокзала, хотелось громко петь, и даже что-то пытались. Поймали такси, дружно сказали свои адреса и спьяну пытались очень подробно объяснить водителю, как их везти. Таксисту это было привычно – контингент разный встречал, и не таких, как эти, в ответную им разъяснил, чтобы не беспокоились, их развезет как положено. И действительно, от выпитого их немного «развезло». Поехали. Заехали в город, первому выходить Васятке. У дома Васи Миша вышел из такси проводить до подъезда, и, пока шли, обратился к нему чуть заплетающим языком: «Вася, представь такую картину – сидишь ты с Надей своей на диване, обнялись так, и она тебе: «Вот, Васенька, мы живем с тобой не один десяток лет вместе, деток нажили, а все-таки друг друга до конца еще не узнали. Ты уж прости меня, Васенька, открою тебе мою сокровенную тайну – я дальтоник и цвета вообще не различаю, и все это время я от тебя это скрывала. Прости меня, Васятка!» А ты ей в ответ: «Ничего, Надя, такое бывает, вот я, например, негр и даже не парюсь по этому поводу». Я к чему это веду: ты вот пашешь, действительно как негр, хорошего, можно сказать, не видел. Давай начинай жить по-другому, для души. И это не пьяный треп, ты не подумай, что я с какой-то обидой на тебя или учу жить, просто мы друзья с горшка детского, и я тебя люблю. Все, я пошел, бывай. Надюхе, привет огромный передавай.
