Книга Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество, страница 40. Автор книги Виталий Шипаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество»

Cтраница 40

– Что за Маленький, в станице нашей вроде нет такого? – поинтересовался Максим.

– Ты его не знаешь, он на войне с поляками погиб. Всего лишь на год старше тебя был, – ответил Княжич и вышел на монастырский двор.

4

Невеселой оказалась свадьба князя Дмитрия. Поминки порою радостней бывают, особенно когда они идут к концу и подвыпившие гости ударяются в воспоминания о нескучном нраве усопшего.

В просторных, с высокими сводчатыми потолками, каменных палатах, что служили трапезной монахиням, за довольно щедро уставленным столом – не поскупилась мать-игуменья для друга юности, собрались одни хоперцы. И те, которые прибыли в Дмитров прямиком с войны, и те, что заявились с Ванькой нынче вечером. Опричь казаков, на свадебный пир отважилась прийти лишь только Маша, она сидела на почетном месте, рядом с женихом. Возле невесты место пустовало, дожидалось Княжича. В ожидании пришествия есаула и развязки причудливой любовной истории, что случилась между ним, царевым посланником и красавицей шляхтянкой, большинство станичников помалкивало. Одни усердно налегали на доброе монастырское вино и нескудную монашью снедь, другие просто ждали, уткнувшись ликом в стол. Только Разгуляй, сидевший рядом с Добрым, в полголоса, но так, чтоб было слышно всем, не стесняясь в словах, корил старого сотника.

– Ты какого черта, пень трухлявый, почти два месяца здесь торчал, – было самым безобидным из того, что услыхал Игнат от Митьки. До поры до времени он терпел, но, когда еще и Бешененок по юной дурости решив прийти на помощь Разгуляю, презрительно изрек:

– Эх ты, за бабой углядеть не смог. Игнат не выдержал:

– Молчи, гнида вострожопая, не из-за тебя ль, гаденыша, все приключилось, – он уже знал от Лысого о событиях в родной станице. Затем набросился на Митьку: – А ты чего язык распустил? Тоже мне, нашелся праведник, всех рассудил. А о ней хоть кто-нибудь подумал? – при этом Добрый густо покраснел и почти шепотом добавил: – Неизвестно еще, кем лучше быть – есаула полюбовницей или князя венчанной женой.

Привыкший к смирному нраву сотника, Митяй чуток опешил от столь злобной отповеди. Впрочем, удивляться было нечему. В душе Игната шла борьба разноречивых чувств. Ваньку он знал с детства и очень уважал за то, что в нем успешно сочетались совесть и отвага. Но и князь ему был дорог. Ведь никто иной, а Новосильцев спас его в кровавом бою. Об этом Добрый никогда не забывал. А Елена, ее старый воин просто-напросто любил. Любил тайно, самозабвенно, боясь признаться в этом даже самому себе. Однако ушлый Митька враз смекнул, что к чему. Плутовато улыбаясь, он повернулся к Луню, но по задумчиво-печальному лицу Андрюхи сразу понял, что с ним творится то же самое, что с Добрым.

– Ну дела, вот девка, всех перебаламутила. Привези на Дон такую, так и он всколыхнется. Слава богу, что я с нею не поехал, а то б сидел сейчас, как эти, словно в штаны насрав, – глядя на Елену, восторженно подумал Разгуляй.

В белом шелковом, расшитом жемчугом платье, со стянутыми в косу с красной лентой волосами и отрешенным взглядом огромных глаз, которые казались почти что черными на бледном, как отбеленный холст лице, та была не то, чтобы божественно красива, а просто дьявольски прекрасна. И хорунжий склонил свою лихую голову, в глубине души почуяв, что и он далеко не равнодушен к чужой жене и любовнице.

Княжич появился за полночь, когда многие уже стали думать, что он вовсе не придет. Войдя в покои, Иван смахнул с кудрей осыпавший их снег, после чего направился к молодым. Шел он не своей танцующей походкой, а каким-то неверным, пьяным шагом, хотя был совершенно трезв. Подойдя к своему месту, но не садясь, есаул наполнил кубок и, стараясь не глядеть на Еленку, обратился к Новосильцеву.

– Поздравляю тебя, князь, и тебя, княгиня, – при этом он не удержался и коснулся кончиками пальцев Еленкиной косы. – Совет вам да любовь, – выпив чару одним духом, есаул по-юношески звонким от волнения голосом добавил: – Никто из нас ни в чем не виноват – просто, знать, судьба нам выпала такая.

– Да ты чего стоишь? Садись, ешь-пей, – начал приглашать его князь Дмитрий.

– Благодарствую, Дмитрий Михайлович, только чтото нездоровится мне ныне. Видно, к непогоде рана разболелась. Я лучше пойду, посплю.

Иван, похоже, не лгал. По крайней мере, лихорадочный блеск глаз служил ему весомым оправданием.

– К тому же надо еще к встрече с государем приготовиться. Ты как, не передумал казачков-разбойничков царю Грозному вести на показ?

– Да нет, уговор наш в силе, завтра же поедем, и так все сроки вышли.

– Ну и ладно, вот в первопрестольной вашу свадьбу и доиграем. А то как-то стеснительно в монастыре гулять. Ты же знаешь, я в пьянстве удержу не знаю – разойдусь, так всех монашек распугать могу, – в глазах Ивана полыхнул уже не болезненный, а лихой разбойничий блеск.

– Это верно, – пронесся над столом одобрительный ропот. Казаки были рады, что их атаман, несмотря на все постигшие его невзгоды, остался прежним Ванькой Княжичем – бесшабашным, неуемным, отчаянным.

– Стало быть, до завтра, князь, – прощально взмахнув рукой, Иван покинул трапезную, но уже не разболтанным пьяным шагом, а уверенной, по-волчьи легкой походкой.

Держаться бодро хватило сил лишь до порога. Выйдя за дверь, Княжич прислонился к холодной, каменной стене. «Садись, ешь-пей», – вспомнил он приглашение Новосильцева.

«Тут не только пить, жить не хочется», – подумал Ванька и, чувствуя, что если простоит еще хоть полминуты, то вернется да натворит бог знает что, почти бегом направился к воротам.

Как только Иван вышел, Еленка поднялась из-за стола, выдернула ленту из косы и, встряхнув своею серебристой гривой, словно норовистая кобылка, приказала вскочившему вслед за нею мужу.

– Не ходи за мной, я скоро вернусь.

Провожаемая полусотней мужских взглядов, средь которых были испуганные, завистливые и даже блудливые, но ни одного осуждающего, она величественной поступью вышла из трапезной.

Догнать Княжича ей удалось уже за монастырской стеной. Позабыв про гордость, Еленка жалобно окрикнула:

– Ванечка, постой, – и, скользя сапожками да спотыкаясь на обледенелой дорожке, побежала к остановившемуся, но не сделавшему ей навстречу ни шага Ваньке.

– Говоришь, никто ни в чем не виноват? А где ты раньше был? Я тебя два месяца ждала, все слезы выплакала. Что мне было делать после того, как ты сам меня просватал Новосильцеву?

В голос заревев, Еленка стала колотить маленькими, но сильными кулачками Ивана в грудь. Тот вздрогнул и тихо застонал. Враз прервав свой плач, литвинка испугано спросила:

– Что с тобой?

– Ничего.

– Я же вижу, – откинув полы кунтуша, отчаянная сумасбродка рванула на Княжиче рубашку. При виде свежего багрового рубца напротив сердца она в ужасе воскликнула: – Так ты что, опять был ранен?

– А что ж еще-то, кроме раны или смерти, задержать меня могло, – отрешенно промолвил Ванька, пытаясь запахнуть кунтуш. Но Еленка снова заревела, поливая слезами израненную грудь любимого, она взмолилась:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация