Черт возьми! Сколько раз я все это видел?! И ведь знал, что да! Говорят, но ведь так… между прочим, и где-то ведь сожалеют о том, что у них все вот так… внезапно… Хотя, в глубине души, может, и злорадствуют немного. Ну, так ведь все равно, по большому счету, никому нет дела! Так, мелкие неудобства. Типа того, что приглашать теперь нужно порознь, привыкать к новым спутникам и спутницам… И уж точно – никто не смеется над тобой и ежесекундно не оценивает, как ты держишься.
Просто не теряй лицо – не нуди, не вздыхай, не смотри на неё коровьими глазами, не пялься в пространство, участвуй в общем разговоре, пей, танцуй, смейся, обнимай женщин – будь собой!
Нету сил… невозможно… Как другие находили их в себе?
– как не нудить, когда в голове только набор напоминающих то ли причитания, то ли мантры слов – чтожемнетеперьделать? Или – верниськомнемилаямоялюблютебя?..
– как не вздыхать, если это единственное, что позволяет не зарыдать?
– как смотреть, если тебя не покидает ощущение, что это твой последний на неё взгляд?
– как не пялиться в пространство, если его вид – единственное, что не вызывает никаких ассоциаций и не причиняет боль?
– как участвовать в общем разговоре, если ты говоришь про себя и только с ней?
– как обнимать кого-то, если только одно тело для тебя сейчас существует, родное, близкое, известное, потерянное… если только его хочется ощущать ладонью?
Как? Как? Как? Я бы рад…
НАЧАЛО (2). …И черт те что лезет в голову, всплывает из памяти, искажается, наполняется новым смыслом.
Перед кафе площадка. Какой-то столб, лавочки… наверное, днем тут устраивают что-то вроде барбекю с шатром или ещё что-то похожее… вон огромный гриль стоит… Сижу… курю… И пил напрасно, и курю сейчас зря. Веки тяжелые. Жалость к самому себе. Память подсовывает что-то совсем не вовремя…
Дочки нет с нами. Мы специально не взяли её. Хотели побыть вдвоем. Теперь я понимаю, что это была ошибка. Конечно, она сковывала бы нас, как сковывают маленькие дети на отдыхе… но ведь и связывала бы вместе. Её нужно было бы водить в школу, пристегивать лыжи, сбивать перед этим с ботинок снег, что-то говорить инструктору, слушать того, встречать её обратно, выслушивать, как там и что у них сегодня было, болеть на соревнованиях в конце курса тренировок, играть с ней, слушать о каких-то проблемах, читать перед сном, помогать переодеваться, вытирать попу, уговаривать не пить «Кока-колу», будить по утрам, играть в снежки, что-то готовить по утрам, покупать какие-то жвачки, дурацкие сувениры, участвовать в играх с друзьями… да мало ли что?! А я хотел сейчас быть только с Ольгой.
Лучше бы дочка была с нами. Я сидел бы с ней по вечерам. Играл… спектакль бы какой-нибудь с ней сочинили… там… про день рождения или про какие-нибудь соревнования между командами её кукол. Читали бы перед сном. И после её занятий я бы с ней гулял. Ольгу бы встречали…
Дочка, дочка. Ты единственное, что меня связывает с прошлой жизнью. Любовь ушла, счастье ушло, радость кончилась… А так я смотрел бы на тебя, все это вспоминал, понимал, что все это было и, может, твои глазки и улыбка, и слова, вроде «мама, мама, смотри, как мы тут здорово придумали!», рождали бы у меня надежду… Ты была бы нашей общей заботой, радостью и жизнью. Ты связывала бы воедино то, что было, и то, что есть. Какой же я дурак, что тебя не взял…
УТРО. Мы почти не разговариваем. Наверное, потому, что почти не остаемся вдвоем. Я ищу такие моменты. Ольга их избегает. Полчаса утром, полчаса вечером.
– Что будем на завтрак, а? – это я. Молчание. Проходит из спальни через гостиную в ванную комнату. Заглядываю, – что сделать?
– Ну что ты все время спрашиваешь?! Можно подумать, у нас тут прямо такие разносолы.
– Ну… все-таки…
– Ты знаешь, мне только хлеб пожарить…
На самом деле это не так, и когда я порежу все эти чудесные колбасы, душные сыры, выложу свежую выпечку, она, конечно, не ограничится тостом с медом, просто ей не хочется говорить.
– Куда сегодня поедем? Может туда, через перекат?
– Не знаю, сейчас с ребятами увидимся – всё решим.
Вот так. Так все эти дни…
И все же каждое утро, пока ещё темно, я встаю, умываюсь, бреюсь, привожу себя в порядок – дезодорант, одеколон – и отправляюсь в городок. Мне нужно спуститься по серпантину метров семьсот. Прохладно, но не холодно, и я иду без шапки. На спуск у меня уходит пять минут. За это время светлеет. Когда я буду возвращаться, небо уже станет голубым.
А городок ещё в полной темноте. Пяток узких улиц. Брусчатка, фонари. Под ногами хрустит мелкий гравий, который рассыпают здесь во время снегопадов.
Я захожу в кондитерскую. Хозяйка – пожилая, сухонькая, ухоженная блондинка в очках. Ей помогает совсем молодая девчонка.
Они уже привыкли к моим ранним визитам. Думаю, что в течение последней недели именно я у них первый посетитель.
– Nous sommes ravi de vousvoire.
Мне как обычно. Они уже знают, что я беру два круассана и две улитки с изюмом. Что-то говорят приветливое. Ориентируюсь исключительно по интонациям, улыбаюсь, киваю головой и говорю по-русски:
– Да, как обычно. Спасибо.
Пока хозяйка укладывает все в хрустящий бумажный пакет, девушка делает мне крошечную чашечку кофе. Мне это приятно. Не думаю, что так обходятся со всеми. А вот мне они рады.
Чудесные минуты – ароматный кофе в простенькой белоснежной чашке, первая сигарета, улыбка девушки. Новый день.
Выхожу на улицу. С небольшой площадки смотрю на сбегающую вниз улочку. Она ещё в темноте, ещё в тумане, только фонари пробиваются. А на противоположном склоне гор уже первые солнечные блики ещё невидимого солнца. Темно-серое небо стремительно наливается синевой. Замечательное утро. Замечательно начинается этот новый день. Может, он и закончится так же? Ведь это новый день…
– Что будем на завтрак, а?
– Ну что ты все время спрашиваешь?!
Я И ОН. Последние лет десять я не водил машины с механической коробкой передач. И искренне думал, что забыл как с нею управляться. Вспомнилось все в полчаса. Сказочное удовольствие. Дизель тянет сумасшедше! Несколько смущают только три вещи. Во-первых, я все же устал. Так и так – с восьми утра за рулем, больше десяти часов. Ну, с перерывами, понятно. Во-вторых, бесконечные узкие серпантины, круговые движения, обрывы. Непонятна была всегда система их ограждения. Да еще темнота. Выручает, отчасти, световозвращающая окраска разделительных полос и ограждений, но она же и раздражает – огни, огни… В полной темноте их пунктиры куда-то загибаются, иногда в повороте словно перекрещиваются, и тогда полностью теряешь ориентацию. Ну, и самое главное – я заблудился. То есть понятно, что мы где-то рядом, но это «где-то» столь расплывчато… явно на каком-нибудь круге не туда свернули. Но на каком? И один ли только раз?
