Через два часа она пришла ко мне в отель. Что сказала мужу?.. В охлажденной кондиционером комнате её кожа обжигала. Я даже не дал смыть ей соль с тела… Прилетел… ко мне… любимый… Да… к тебе… моя дорогая… Лежали в кровати… Как ты хорошо плаваешь, любимый. Засмотрелась… Было приятно слышать это от молодой девушки. Было приятно ощущать её рядом с собой… Знать, что она – твоя… Но через час ей надо было идти. Вот тогда первый раз и прозвучало то, чего сразу не понял, но почувствовал, как оно навалилось тяжестью.
– А ты когда на самом деле улетаешь? – спросила.
– Рейс утром. В одиннадцать.
– Не хочу уходить.
И не понял, тогда не понял – о чём она. Понес какую-то ерунду. Про мужа. Умеет ли обращаться с ребенком? Просто будет нервничать. Зачем нам это? Мало сложностей у меня дома? На самом деле их не было. Но какой-то инстинкт подсказал: скажи про них. Скажи! В общем, всё что угодно, кроме, видимо, того, что она хотела услышать. Ну правда, не понял… Это была наше первая ссора.
– Идиот, – сказала она, выходя из номера…
Последний взмах. Восемьдесят. Наконец-то… Только сейчас заметил, какая сегодня холодная вода.
Кафе. Я захожу в кафе. Кому-то киваю. Присаживаюсь у окна. За два месяца я стал тут постоянным клиентом. А до этого почти три года был постоянным клиентом другого. На Октябрьской площади. Я всегда приезжал чуть раньше неё. Успевал заказать фрэши, кофе, яичницу или выпечку. Она входила, и начинался наш день: «Доброе утро, дорогая». – «Доброе утро, милый». Будто проснулись вместе, вместе завтракаем и вместе проведем день. Странный вопрос, но я задавал его всегда. Ты выспалась?! И не было в нем никакого подтекста, намека, чего-то скрытого. Просто внимание. «Я спала чудесно», – отвечала она. Я тянулся к ней через стол поцеловать. Она говорила, что поначалу это её очень смущало. Я только смеялся. Потом мы разъезжались, чтобы почти наверняка увидеться ещё раз – днем, за обедом, вдвоем или с Галиной, или за ужином. Или в театре. Или за ужином с продолжением в гостинице. А потом ехали каждый к себе домой. Я – даже с радостью. Мне было понятно, что это не навсегда. Что однажды кончится. А потом, если повезет, будет что-то другое. А понимала ли она? Не знаю… Ну ведь девчонка совсем. Двадцать четыре года было, когда всё началось…
Тут, в этом кафе у меня новые привычки. Но они уже вполне сформировались и официанты их знают. Принести эспрессо. Пепельницу. Через пятнадцать минут ещё эспрессо. В окно я наблюдаю за городом. По нескольку раз перечитываю нашу переписку. Пытаюсь вспомнить, когда пришло от неё то или другое смс. Почему я написал вот так, а не эдак? И конечно, я ищу те места, где мы писали друг другу, когда ссорились и когда она возвращалась ко мне.
Да, возвращалась. Ведь это она всегда уходила. Потом могла написать, например: «Вот интересно, насколько тебя хватит не звонить мне?» Я тут же перезванивал: «Я собирался это сделать тысячу раз». – «Почему же не сделал?» – «Потому что упрямый дурак». – «А если я скучаю?»
И через час мы уже встречались. И не помнилось из-за чего поссорились. Только радостные слова. Слова, слова. И радость.
Таких ссор хватало. На два дня. На три. Ну, на пять. Но не так же…
Почему это случалось? Конечно, из-за пустяков. Какие-то на пустом месте обиды и капризы. Они неизбежны, когда головокружение проходит. Когда уже недостаточно одного звонка, нежного смс, улыбки при встрече, чуть более долгого взгляда. Когда начинаешь понимать – твоя женщина. Понимать и предъявлять права. А скорее претензии. Потому что какие права у вас друг на друга? Вы и так дали и взяли – всё, что можно. А поди ж ты?! Не взяла трубку. Не написал в конце смс «целую». Смеялась в разговоре с каким-то мужчиной. Подвозил на машине Марину (это же твоя бывшая?! Сука!!!). Вроде, вы нормальные люди. Понимаете оба – нужно общаться с другими. Быть занятым. Заниматься с ребенком. Быть в плохом настроении или просто болеть. В конце концов есть ведь и ещё что-то в этой жизни?! Ты никогда не уходишь. Терпишь. Ты опытнее. Знаешь, что её настроение пройдет. Знаешь – надо быть рядом и в такие вот минуты. Она – пока нет… И она иногда уходит. Но потом возвращается. А ты спокойно ждешь…
На самом деле настоящих-то ссор, по-моему, и не было. Тем более странно, что мне так трудно их вспомнить. Ну, вот тогда… в Анапе. С этими её дурацкими словами «не хочу уходить». Да и я хотел бы, чтобы она осталась! Но ведь надо же идти! Зачем тогда говорить о невозможном и тем более вот так уходить… хлопнув дверью… «идиот». И, наверное, ещё вот тот случай. Ерунда полная. И сам виноват. Было начало осени. Я почти две недели провел в командировке. Мотался между Ачинском и Красноярском. И ситуация там была непростая. И у меня всё получалось вырулить. Такой драйв был! И деньги хорошие платили… По прилету в Москву сразу поехал в гостиницу. Уже в обед она была у меня… Это было какое-то безумие… Что называется – дорвались. Ну, ладно – я. Мне в ту поездку было совсем не до женщин гостиничных. Но она-то?!
И, когда лежали утомленные, я на спине, а она, как часто это делала, у меня на груди, заглядывая в глаза… что меня дернуло спросить:
– Ты что… не спишь с ним?
Она удивленно вскинула бровь и сдула прядь волос с лица. Улыбнулась.
– Ревнуешь? – поцеловала. Долго-долго, – у меня только ты.
Я не ожидал таких слов.
– Но… он же мужчина… Он твой муж, в конце концов… Как же он?..
– Это его проблемы. Сам виноват.
Я опять вспомнил дурацкую фигуру. Пьяный бессвязный монолог. Улыбающееся мне при встрече лицо. Нет, ему точно пяльцев не хватает.
– Ты ненормальная, – я поцеловал её. Хотел встать, налить нам шампанское. А она не пустила. Хорошо помню её лицо. Удивленное. Поднялась надо мной на руках. Тряхнула головой, словно приходила в себя.
– Подожди. Ты хочешь сказать… что ты… с ней спишь?
Я всё-таки встал. Всё вокруг изменилось. От нашего дня, от радости встречи, слов, безумия близости ничего не осталось. Я налил шампанское и закурил.
– Тебе налить?
– Нет, – она сидела на кровати и неотрывно смотрела на меня, – Ты не ответил. Ты… трахаешься с ней?
– Ирин… ну… что ты в самом деле… Это же совсем другое. Это всё не так происходит. Это даже сексом нельзя назвать. Кому я врал?! Конечно, с ней и с Ольгой было совсем по-разному. Но ведь и с Ольгой было. Пусть и очень редко. Но ведь хорошо тоже?! И откуда я мог знать, что у них дома… совсем по другому?! Ведь они всё же муж и жена?! Что за язык-то у меня?! Она собралась так быстро, что я даже не успел докурить сигарету. Вышла, ни разу не взглянув на меня. А через день написала «Прости. Была не права». За два года я так и не спросил её – в чём же считала себя неправой. Не решился. Но всё время думал об этом.
Ну, и конечно, я сам на неё часто обижался. Капризничал – понимаю. Может… может и было что-то такое в её словах, что могло дать повод. Но главным образом виноват был сам. Что-то додумывал, чего и близко не было, переливал свою обиду из пустого в порожнее, смаковал её, растил из мухи слона, всё что-то допытывал её и так и эдак – пока не закрывалась в себе… В той же Праге. Ведь чудесная поездка была?! Поздний октябрь. По утрам ещё темно и ещё холодно после ночи. Мы завтракаем в маленькой кондитерской недалеко от синагоги в самой старой части города. Кондитерская, правда, совсем крохотная – на четыре столика. Так уютно горели навесные лампы над ними, оставляя в темноте весь зал. Мы запивали чудесным капучино свежайшие круассаны, улитки с изюмом, морковные торты, эклеры. И она, глядя, как я всё это заказываю, сказала:
