– Почему ты не пускаешь меня?
– Не велено!
Знакомый голос охранника Лиссы холодным сквозняком прошелся в голове.
– Почему?
– Не велено!
Произносимая разными голосами и с разными интонациями фраза начала выводить из себя.
– Не велено! Не велено!! Не велено!!!
Удивительно красивые маски, маячившие перед ним на драконьем теле, мерцали всеми цветами спектра. Бриар отвернулся, и какое-то время смотрел в темноту, пытаясь избавиться от рези в глазах.
Нечто подсказывало ему, что он достиг поворотной точки. Дракон не страшил его, но живым препятствием стоял на пути спасения. И если ему мешает собственное прошлое, есть единственный способ разобраться с этим. Бриар глубоко вздохнул. Он сконцентрировал все силы на одном желании – отринуть прошлое, восторжествовать над ним и идти дальше. В его руке возник острый меч, чей холодный блеск, в отличие от слепящих масок дракона, успокаивал взгляд. Бриар резко развернулся и одним сильным движением снес дракону голову. Это было Прошлое. Заиграла туш, он оказался в тронном зале. Царица, госпожа, хозяйка – Великая Химера. Бриар опустился на одно колено и склонил голову.
– Дитя Юны, – музыкой пронесся в голове голос.
– Госпожа! Любимая! – вторил он.
Прошлое вставало перед ним яркими, сочными мазками. Огромный пласт этого прошлого занимала Великая Госпожа – Лисса. Дурное забылось, ушло в небытие.
А потом в памяти всплыла другая картина. Аврора.
Они шли по набережной. По одну сторону от них плескалось, баюкая, море, по другую шелестела парковая листва, подхваченная ночным бризом. Завороженные красотой и таинственностью лунной ночи, они одновременно остановились, повернувшись друг к другу. Аврора, откинув назад голову и не отрывая затуманенного взгляда, смотрела на него… Замки на дверях звонко щелкали.
Бриар поднял голову. Перед ним опять замаячили маски. Одна голова дракона взметнулась в полуметре от него. Взмах меча. Настоящее.
Перед ним возникла Анна. Красивая, дерзкая, сильная.
Отрубленная голова ехидно подмигнула.
В голове взорвался фейверк: Лисса и Аврора плыли навстречу друг к другу, сливаясь в единое целое и рождая новую целостную личность, Анну.
– …ты воспринимаешь меня как Лиссу, а не Аврору, – вкрадчиво пронеслось в его голове.
Он боролся с засевшим в глубине подсознания драконом, закрывшим от него, как крышку сундука с золотом, его воспоминания. Он извлекал эти воспоминания, погребенные гипнозом, и открывал в себе дар ясновидения. Замки на дверях продолжали падать с глухими шлепками и морем брызг. А чудовище, ужасное и прекрасное, уползало, унося не рожденное еще будущее.
Глава 26
Сильный, не по-осеннему ледяной ветер продувал до костей, и дождь со снегом бил в лицо.
– Все хорошее имеет свойство заканчиваться, – подумал Бриар, плотнее закутываясь в длинное меховое пальто.
Ветер крепчал, его порывы сбивали с ног, а лицо горело от хлеставших по нему влажных снежинок. Бриар огляделся, спрашивая себя: «Зачем я здесь?».
Городские крепостные стены остались далеко позади. Попадавшиеся редкие деревья гнулись почти до земли, расставаясь с последними желто-оранжевыми листьями. Огромная снеговая туча закрыла собой все небо. Потемнело. Кое-где снег начал запорашивать еще не замерзшую землю, цепляясь за редкие коричневые травинки, сучья и комья земли.
– Куда меня несет в такую погоду? – спрашивал себя Бриар, поражаясь тому, что еще не повернул домой.
Он продолжал идти в сторону церквушки, затерявшейся в голых кронах деревьев с темными пятнами гнезд грачей. Бриар начал мерзнуть и злиться на самого себя. Хотелось домой, в тепло, но он шел вперед, и каждый новый шаг давался все труднее.
– Все, домой!
Не тут-то было. Тело не подчинялось мозгу. Ноги продолжали идти в сторону церквушки, а окоченевшие руки в кожаных перчатках судорожно сжимали меховой воротник пальто. Бриар, перестав сопротивляться, покорно двинулся дальше. Далеко впереди подгоняемая хлестким ветром и мокрыми хлопьями снега показалась похоронная процессия.
Пока Бриар пытался поравняться с толпой скорбящих, они успели скрыться в деревьях кладбищенского парка. Он прилагал огромные усилия, чтобы догнать их, но увязал в стылой осенней грязи. Ноги, словно заковались в кандалы, а порывы ветра все сильнее били в грудь, заставляя согнуться пополам. Но мужчина упрямо продолжал свой путь. На мгновение солнечный луч прорезал тучу насквозь. Подсвеченные лучом снежинки засияли, заискрились и начали таять. Наконец, он смог отчетливо разглядеть людей в процессии, каждый подходил к могиле и бросал горсть земли, что-то бормоча при этом. Взгляд Бриара остановился на огромной мраморной плите соседней могилы.
– Френсис Моро, – с ужасом прошептал он.
Темный силуэт высокого мужчины, стоящего в отдалении от свежей могилы, постоянно загораживали выражающие соболезнования родственники и знакомые. Бриар напрягся, пытаясь разглядеть этого человека. Сердце его болезненно сжалось от неприятного предчувствия.
Бриар, подойдя ближе, был вынужден схватиться за ограду от испытанного шока. Перед ним стоял Арнольд, а в отдалении лежала еще не установленная плита с надписью «Аврора Боте». Бриар отшатнулся. Его резкое движение привлекло внимание Арнольда. Он минуту присматривался, а узнав Бриара, вскрикнул и сделал несколько шагов по направлению к нему.
Бриар решительно развернулся, намереваясь быстрее сбежать отсюда, но тут чей-то могильный памятник преградил ему путь. Молодой человек, высеченный из черного гранита, в форменном мундире советника был изображен в движении, словно, как и Бриар, намеревался покинуть это место.
На пьедестале были высечены слова:
«Качнется свод небесно-голубой,
16И облаком накроет нас с тобой.
Пей, веселись, ласкай траву ладонью,
Мы станем прахом, чтоб взойти травой.
Тепло души твоей осталось вместе с нами.
Спи спокойно, Бриар.
Мы все тебя любим, помним и скорбим. Спи с миром».
Бриар открыл глаза, и холодный липкий ужас, пережитый во сне, начал отступать. Однако все ощущения, что он пережил в течение нескольких дней и во сне, и наяву, слились в одно гнетущее тягостное чувство. И еще он почувствовал сильнейшую усталость. Рядом спала Анна. Ей тоже снились тяжелые дурные видения.
Анна проснулась от того, что кто-то обнял ее и прижал к себе. Стало тепло и спокойно. Она открыла глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме. Бриар, поцеловав ее в макушку, сильнее прижал к себе.
– Ты гад, – сонно пробурчала она, – я испугалась за тебя, да и за себя тоже.
– Не ругайся, я тебя бы не покинул, – прошептал на ушко Бриар, – и прости.
