– Может, поэтому она предпочла человека? – холодно спросил он и покачал головой, словно отходя от тяжелого сна.
– Ты много раз сам отвечал на этот вопрос: потому что человеком легче манипулировать. Так как, ты поедешь с нами? Все, что поведали Бриару собратья, было нелепым, несправедливым и ужасным. Нервничая, он подвинул сахарницу и с отсутствующим видом начал крутить ее в пальцах, пытаясь сосредоточиться. Чувство горя и сострадания охватило и почти поглотило его, но…
– Я разделяю ваше горе и глубоко вам сочувствую, – наконец, взвесив за и против, произнес Бриар, – однако будут и другие желающие похитить Диану, преследуя не такие мирные цели, как ваши. Она сейчас в том возрасте, когда из нее можно лепить все, что угодно. И что вылепят из нее другие, желающие иметь ручную Великую Химеру, неизвестно.
– Ты нас бросаешь самим решать навалившиеся проблемы? – зло воскликнула Мария, вскакивая со стула.
Жак, тяжело вздохнув, усталым жестом провел ладонями по лицу, словно снимал этим жестом усталость.
– Послушайте, – примирительно сказал Бриар, – Диана очень мала, и ей надо много лет постигать свои способности и возможности. Сейчас она вам не помощник и не защитник, наоборот, вам придется тратить огромные силы и средства, чтобы оберегать ее.
– Но ты собираешься ее увести, лишая нас и наших детей надежды на светлое будущее, – вмешался в разговор Жак, тоже вставая.
– Хорошо, – сказала Мария, чувствуя, что страсти начали накаляться и неминуемо возникнет ссора, исход которой может быть не в их пользу, – что ты предлагаешь? Я ведь вижу, что у тебя рождается идея.
Бриар благодарно посмотрел на женщину. Решать вопрос силой ему очень не хотелось.
– Сейчас я Диану заберу с собой.
Почувствовав, что Жак напрягся и вот-вот ринется в бой, Мария схватила его за руку. Бриар, опять благодарно кивнув, продолжил:
– Я обещаю, что приложу все усилия к тому, чтобы Диана вошла в полную силу Великой Химеры, и вот тогда она вернется к вам в качестве хозяйки и госпожи.
– Но как ты будешь ее защищать? Одно дело жить вместе, объединив силы и возможности, другое дело – ты собираешься ее увезти, ведь ты один! Как ты ее защитишь? – горячился Жак.
– Не переживайте, друзья, я увезу ее в такие дали, в которые ни одна живая душа попасть не сможет. Вы мне верите?
И Жак, и Мария понимали, что Бриар прав. Будет много попыток похитить девочку, и вполне возможно, что одна из них окажется успешной. Они смотрели на него с замиранием сердца, пытаясь достигнуть глубин подсознания, и видели, что он говорил правду. В этих глубинах не было тайных замыслов, лукавства, игры. Он говорил то, что чувствовал.
– Смотри, Химера, – выдохнул Жак, – ты дал нам слово.
В это время могучая волна неуправляемой и ненаправленной энергии заставила Жака замолчать, не договорив. В пылу спора они не заметили, что проснувшаяся Диана стоит в проеме двери и удивленно изучает серьезного незнакомца, вызвавшего раздражение ее защитников. Глядя в ее милое детское личико, обрамленное коротко стриженными ярко-рыжими волосами, невозможно было оставаться невозмутимым.
– Мы остригли ее кудри, – виновато сказала Мария, посмотрев на Бриара, – чтобы посторонние не проявляли к девочке излишнего интереса.
Диана потерла кулачками сонные, слипающиеся глаза и смерила Марию недоуменным взглядом.
– Прости, дитя мое, мы тебя разбудили, смотри, какой у нас гость!
Бриар подошел к малышке и, став перед ней на колено, протянул руку. Ее кукольные яркие, как две голубые звезды, глазки с удивлением уставились на эту большую ладонь. Через несколько секунд она все-таки решилась положить в эту руку свою. Ее маленький, пухленький кулачок с легкостью спрятался в мужской руке, а поднятый взгляд скрестился со взглядом Бриара. Совсем не детский взгляд. Она бесцеремонно изучала его подсознание, с легкостью обшаривая потайные уголочки и чердачки, правда, пока неосознанно, не пытаясь выяснить что-то конкретное, как ребенок, получивший новую игрушку. Смотря на нее, Бриар видел, что перед ним стоит маленькая Аврора, с ямочками на пухлых щечках. Будущая Великая Госпожа. Он, опустив взгляд, поднес маленькую ладошку к своим губам. Но что это? Ручки малютки обвились вокруг его шеи, и вихрь сильнейших эмоций сжал сердце.
Глава 43
Ночь прошла как-то неожиданно быстро и для Арнольда. Он сидел за столом, подперев голову руками. Перед ним стояла граненая бутылка с остатками дорогого коньяка. Большой бокал из тонкого зеленого стекла лежал опрокинутый возле сырной тарелки. Он сидел и, ничего не слыша, смотрел на столб солнечных лучей, который, пройдя через ажурный занавес, лег на стены золотыми пятнами. Эти яркие солнечные зайчики напомнили ему один счастливый день.
Прошло уже три года, как исчез Бриар. Маленькая Диана стала гордостью и радостью Авроры. Она не могла на нее налюбоваться: смешная головка девчушки с копной вьющихся крупными кольцами рыжих волос, яркие голубые глазки, с интересом открыто смотрящие на мир. Мир виделся крошке прекрасным и сказочным, ведь этот мир крутился вокруг нее. Аврора, смотря на выстраданное рыжее чудо, смеялась. Правда, смеялись только губы: поднимались вверх уголки ярких пухлых губ, и возле них образовывались две маленькие ямочки, а лицо оставалось печальным.
Аврора запала в его сердце, и тихое сладкое чувство охватывало все его существо. До знакомства с ней он не был цельным человеком. Все бежал куда-то вперед, беспечно пытаясь охватить необъятное. А Аврора… Аврора была доброй, кроткой и тихой, такой непохожей на Лиссу. Не раз сдвигались ее тонкие брови, когда он начинал беззаботно балагурить и сыпать шутками. С ней не проходило то, что проходило с Лиссой. Она ждала Бриара, и своим таинственным видом и светлой тоской создавала атмосферу волнующего, романтического настроения.
Но Диана начала болеть. Сначала болезни ее были такими же, как у всех малышей. Температура, лечение, выздоровление. Но потом промежутки между лечением и выздоровлением затянулись. Диана впадала в странное летаргические состояние, из которого ее трудно было вывести. Аврора измучилась. Она превратилась в ходячую тень, и единственным человеком, который неотступно следовал за этой тенью, был он, Арнольд Боте. Он видел встревоженную, не выспавшуюся женщину, которая покорно мечется всю ночь у кроватки дочери. Сильное плечо, ласковое слово, теплый взгляд – сейчас они нуждались друг в друге, они понимали друг друга, они зависели друг от друга. И образ Бриара, стоящий между ними, начал постепенно таять, уменьшаться, исчезать. И уже он, Арнольд Боте, порой получал полный застенчивой благодарности взгляд. Он принимался горячо целовать красивую руку своей жены, она порой позволяла себе поцеловать его в щеку, когда он возвращался домой. Уже рассвело, и лучи солнца пролились в окно, заиграв солнечными бликами на потолке и стенах. Он вошел в детскую комнатку и на несколько минут замер, оглядывая открывшуюся его взору картину. Аврора забылась тревожным сном в глубоком кожаном кресле у кроватки Дианы. Кризис прошел, и девочка спала, сладко посапывая, подложив ладошку под щечку, чему-то улыбаясь во сне. Веселая пляска солнечных зайчиков, то и дело перескакивающих с ангельского личика спящей девочки на подушку и обратно, могла разбудить Диану. Он задернул полог на кроватке и подошел к Авроре. Ее правая рука, безвольно свесившись с подлокотника кресла, подрагивала, почти касаясь пола, а на лице застыла печать усталости. Он, став перед ней на колени, как перед святой, зарылся лицом в складки ее платья. Оно пахло молоком, цитрусами и чем-то пряным. Этот запах был такой родной. Пронзительная тоска и стыд в одно мгновение заполнила его тело.
