Сэнди перебирается сюда на лето, меняясь с сестрой, которая в течение нескольких месяцев обживает квартиру моей собеседницы в Голландии, предоставленную государством. В феминистских и лесбийских кругах Черный канал известен как сообщество женщин, решивших лет двадцать назад попробовать кочевую цыганскую жизнь, разместившись со своими фургонами на колесах посреди одной из многих свободных территорий бывшего Восточного Берлина. Они разбили лагерь на берегу водоема, недалеко от центра города. Но в связи с реализацией проектов по застройке берегов Шпрее их собираются выселять. Им, однако, удалось отыскать место на опушке березового леса на окраине Трептова. Набивая трубку, Сэнди говорит, что здесь гораздо лучше, спокойнее и к тому же меньше посетителей…
Но не потеряет ли Черный канал при их переезде свое первоначальное значение? В первые годы моего пребывания в Берлине, когда я еще училась в университете и не была замужем, мне случалось бывать здесь летними вечерами. Часто демонстрировали фильмы на открытом воздухе, устраивали импровизированные концерты вокруг костра. Это было место, где сосредотачивалась альтернативная берлинская жизнь. Страждущие посещали кустарную мастерскую по производству секс-игрушек (к счастью ли или к несчастью, но мне не приходилось там бывать). Но теперь в этот район не так-то просто попасть. Придется пересечь Ring, линию S-Bahn, которая опоясывает центр города и отделяет его от кварталов на периферии. Как следствие, к Большому Берлину предъявляют претензии. «Ближайшая станция находится в пятнадцати минутах ходьбы, и сюда не забредешь случайно, это целое мероприятие», – признается Бирте; на ней вязаная шапочка, прикрывающая темя, и поношенные джинсы, волочащиеся по полу. У Бирте раскованность и свободные манеры à la Мано Соло,
[43] и она гасит окурки о ступени своего фургона, на которых разложены инструменты. Бирте – одна из совладелиц мастерской по починке велосипедов, которую она с завидным упорством обустраивает на новых местах. Перед ней парень с розовыми ногтями возится с динамо-машиной. Но Бирте не спешит ему на помощь: «Так ты пишешь книгу о берлинках?» А я тем временем стою в грязи среди феминисток/лесбиянок/приверженок панка, и Бирте с достоинством беседует со мной, как на светской вечеринке в центре города!
Мы поговорили о том, какие велосипеды лучше приобретать, новые или подержанные (и это была не простая болтовня, так как для Бирте, владелицы мастерской, не было секретов ни в переключении скоростей, ни в тормозной системе), и затем перешли к политике. Тридцатилетняя Бирте не скрывает своего разочарования. Да, здесь в большей степени чувствуется ангажированность посетителей, но переезд с Черного канала – это плохой знак для альтернативного Берлина, который еще более удалится от центра города. Новые офисные помещения, которые планируется возвести, будут пустовать. «В Потсдамер-платц, например, 30 процентов офисов до сих пор свободны», – говорит она. Бирте всегда нравилось причудливое смешение посетителей ее мастерской на Черном канале, по средам к ней иногда заглядывали до пятнадцати – двадцати клиентов, а «сегодня их всего двое». Но Бирте не расстраивается, предпочитая неприятностям сигарету и чашку кофе из ближайшего магазина с кусочком кекса (для аллергиков и поэтому без орехов). Кекс ей предложили две ее соседки, Даниэлла и Иогана, покрытые с головы до ног опилками, включая вязаные шапочки (судя по всему, шапочки здесь в тренде). Они перестраивают свой дом-фургон, утепляя его снаружи и изнутри, вставляют двойные рамы и умело орудуют дрелью, ручным шлифовальным станком, пилой и прочими инструментами, названия которых мне не известны даже на французском языке. Придя к Бирте с кексами в руках, они выражают беспокойство по поводу будущего их коммуны. Что будет теперь с дорогой, ведущей в VoKü, то есть в Volksküche – народную столовую, доходы от которой позволяют всем жителям сводить концы с концами?
Сеть VoKü организовали берлинские сквоттеры (те, кто самовольно занимает пустующие помещения). Она напоминает сеть университетских ресторанов, только крайне левого толка и, как правило, с вегетарианской кухней (чтобы отвечать запросам всех посетителей). И часто только ради того, чтобы побывать в VoKü, люди впервые оказываются в таких коммунах.
Столовая Fischladen на Ригерштрассе во Фридрисхайне не самая лучшая в Берлине, но вечеринки, которые там организуют, стоят того, чтобы в ней побывать. И не столько ради музыкальных программ (тяжелый рок и еще раз рок), сколько ради самого места. Чтобы никому не мешать шумом, беззаботные жители коммуны переоборудовали подвал. Так как вход в него давным-давно обрушился, они расширили подвальное окно, углубили мостовую и разобрали несколько кирпичей в фундаменте, и теперь все желающие проникают в помещение через эту крысиную дыру по веревочной лестнице. Серые своды, запах сырости, минималисткое тусклое освещение – три небольших помещения оставляют впечатление лабиринта.
В первый раз мне здесь очень понравилось. Мне было 20 лет, и атмосфера катакомб, как оказалось, существующих и в наши дни, придавала остроты моим ощущениям. Играли в настольный футбол, отсутствующие на поле игроки были заменены ложками, прикрепленными проволокой. Во второй раз я попала сюда в возрасте 24 лет; полежав в гамаке возле барной стойки, я заметила, что печь, обогревавшая помещение, представляла угрозу пожара – искры от нее разлетались по всему залу. Инстинктивно я перебралась поближе к выходу. Мне все еще казалось, что здесь очень здорово и очень по-берлински. С моей подругой Николь, антиглобалисткой, лесбиянкой и ярой защитницей окружающей среды, мы провели здесь ночь, сидя перед горящей печкой, переделывая мир и строя планы на будущее. Но в возрасте 28 лет я отказалась сюда зайти: умереть на костре, как Орлеанская девственница, в моем возрасте – это глупо и не для меня!
Как почти все сквоты (самозахваченные помещения) в сегодняшнем Берлине, Fischlade теперь полностью легализован. И уже много лет назад эта альтернативная жизнь получила законную прописку в городе. Короче говоря, сквоттеры, устав от рейдов полиции, которая появляется, разумеется, нежданно-негаданно, хотя и в рамках закона, провели наконец переговоры с собственниками помещений и земельных участков об оплате символической аренды. Но при каждой новой застройке, когда город заявляет, что жаль оставлять такие пространства панкам-антифашистам, борьба разгорается с новой силой. Особенно если учесть тот факт, что крупные компании начинают проявлять интерес к городу. Так, проектом предусматривается строительство на берегах Шпрее медиацентра (MTV и Universal уже здесь обосновались) и лофтов для хиппи, которые будут там работать. Но все это, так или иначе, предполагает переезд людей с Черного канала и закрытие знаменитого Bar 25, огромного сквота, называемого также Köpi, потому что он находится на Кёпеникерштрассе. Два года назад ему удалось отстоять свое право на существование в беспрецедентной борьбе, когда дело дошло до того, что силы правопорядка начали осаду здания.
