Зюгма схватился за грудь.
– Да-да, я вижу, вы согласны, от всего сердца, – радостно закивала царевна и без паузы на переход к другой теме продолжила: – Если мне не изменяет память, нас должны где-то ожидать артели мастеровых, готовых немедленно начать ремонт.
Зюгма, не в силах говорить, только кивнул.
– А еще, уважаемый господин первый советник, не будете ли вы так любезны проводить меня в тот подвал, где вы нашли эту изумительную арфу? Может, там есть еще что-нибудь примечательное, такого рода?
– Нет! – испуганно вскинулся Зюгма, и Серафима поняла, что она на верном пути. – Не надо!.. Там нет ничего интересного, я хотел сказать, только старые вещи, мебель…
– Старая мебель. Какая прелесть, – прижала натруженные пальцы к груди царевна. – Антиквариат сейчас как раз в самой моде. И чем антикварнее антиквариат, тем современнее. Так что, давайте зададим ход ремонту, и – вперед. У меня есть такое предчувствие, что все это будет не напрасно.
Даже при самом тщательном разбросе артелей их на весь замок не хватило, и поэтому пришлось ограничиться теми его частями, которые были наиболее посещаемы руководством страны. Они должны были запомнить этот ремонт на всю жизнь.
Раздав артельщикам по нескольку экземпляров своих эскизов – для окон, стен, дверей, потолков, багетов и плинтусов, царевна провела с ними получасовую вступительную беседу. Убедившись, что все рабочие выведены из душевного равновесия, то есть должным образом раздражены, запутаны или просто запуганы, чтобы делать все не так, не то и не тем, готовы ронять, просыпать и проливать все, что попадется им в руки, Серафима, довольно ухмыляясь про себя, обратила высочайшее внимание на маячившего все это время где-то на заднем плане Зюгму.
– А, милейший господин первый советник, – кивнула, наконец, она головой, давая понять, что его присутствие замечено. – Вы, наверное, меня ждете, чтобы заняться осмотром подвалов.
– Да, – важно кивнул Зюгма. – Я получил разрешение его величества…
– Вообще-то, я не спрашивала. Я утверждала, – приподняла бровь Серафима.
– Да?
– Да. И хотела вам сообщить, что как только мы приведем замок в соответствие с постулатами хуо-ди, мы сразу же, не откладывая, посмотрим, что интересного прячут ваши подземелья.
– Что?… Чего?… Что вы опять собрались делать с нашим замком?… – переход от тотального благодушия к затравленному испугу не занял у советника и доли секунды.
– Ну, во-первых, это не ваш замок, а его несравненного величества царя Костея, – снисходительно хмыкнула царевна. – Во-вторых, поскольку у него есть на меня определенные планы – вы, наверное, в курсе – теперь это настолько же мой замок, насколько и его. И поэтому его величество сказало, что я могу делать с ним все, что хочу, если пообещаю не разбирать его по камушку до основания.
– Но он ничего мне не сообщил…
– Он положился на меня. Или просто не счел нужным. Или то и другое. Выбирайте.
– Хорошо, – вздохнул украдкой советник. – Что вам для… ЭТОГО… потребуется?
– Рабочие или какие найдутся руки для передвижения мебели, копки пруда, посадки деревьев и прочих операций. Также мы будем переносить кухню, перевешивать двери и перемещать вещи из подвалов в комнаты.
– Старый хлам?!..
– Да выучите же вы, наконец, новое слово, ваше светлейшество, – презрительно фыркнула царевна. – Не старый хлам, а АНТИКВАРИАТ!!!
– Хорошо. Я запомню, – сдался Зюгма. – Если вы объясните мне, чем они отличаются.
– Если это в подвале и бесплатно – это хлам. А если в лавке и за деньги – антиквариат. Предельно тупо.
– Но ведь сейчас-то он в подвале и бесплатно!
– Если хотите, я открою прямо здесь и сейчас лавку и буду брать с вас за него деньги, – снисходительно повела плечом царевна.
Зюгма развел руками, сдаваясь без боя.
– Кроме того, мне понадобится широкое зеркало высотой с внешние ворота, – продолжила загибать пальцы Серафима.
– А это-то зачем?!..
– Советник, ну что вы за человек? – капризно воздела очи горе царевна. – У вас вопросов больше, чем ответов. Или вы действительно хотите узнать всё о хуо-ди? Я, конечно, могу выкроить денек-другой и устроить вам лекцию…
– Нет-нет, спасибо! – испуганно вскинул пухлые ладошки советник.
– Ну тогда не задавайте лишних вопросов. Сколько человек прислуги у вас имеется?
– Сто сорок девять, – не задумываясь, выпалил толстяк.
– Мало, – решительно приговорила царевна. – А сколько солдат и этих ваших… умрунов… в гарнизоне?
– Тысяча сто солдат, сто двадцать стражников – для внутренних караулов – и шестьдесят умрунов. Из них свободны от несения караула тысяча двадцать солдат, восемьдесят стражников и пятьдесят умрунов.
– Хм… Тысяча триста душ тягловой силы… – задумчиво помяла подбородок царевна. – Надеюсь, хотя бы на первое время должно хватить…
«…Для создания полной, абсолютной и безоговорочной неразберихи», – про себя договорила она, – «когда никто во всем замке даже под страхом смертной казни не сможет сказать, где у них тут теперь кухня, где кладовые и где он сам».
– Тысяча двести девяносто девять, с вашего разрешения, – закончив загибать пальцы, хмуро поправил ее Зюгма.
– Тысяча триста, советник, – мило улыбнулась ему Серафима. – Вы забыли посчитать себя.
Результаты совмещения ремонта и претворения в жизнь заветов хуо-ди в одном отдельно взятом замке превзошли все, даже самые смелые ожидания Серафимы. Каменщики, повара, маляры, умруны, штукатуры, солдаты, прислуга – все, казалось, поставили себе целью уместиться одновременно на одном, ставшем вдруг и сразу очень маленьким, пространстве, сталкивались, налетали друг на друга, со страшным грохотом и ругательствами роняли вещи, инструменты, кухонную утварь и съестные припасы. Рушились строительные леса под натиском перетаскиваемой мебели. Падали с оползнем тележки с продуктами и поварята в свежевырытый пруд. Скрипели и ломались передвигаемые по компасу кровати и полы под ними. Заблудись и жалобно аукались в посаженной ими же самими роще помощники Зюгмы.
Царь Костей, погрузившись в свои черные дела, которые должны были быть сделаны еще несколько дней назад, не потребовал обеда, и повара – конечно, только те, которые вообще вспомнили про обед, про царя или про свои обязанности – вздохнули с облегчением. Но неотвратимо, как гроза, надвигалось время ужина, а никто из кухонного персонала и под страхом полного превращения в рыб не мог даже предположить, в каких концах Белого Света находится сейчас их блудная кухня, еще утром притворявшаяся тихой и ручной домоседкой.
Серафима, почти сорвав голос от выкрикивания команд и распоряжений, половина из которых противоречила и отменяла вторую половину, с чувством хорошо выполненной работы потирала руки: день прожит не зря. Такой беспорядок и путаница сами по себе не возникают.
