– А-а… Он-та… Он в… в этом… к-как… его… У вас дома… он.
– Где? – нахмурилась непонимающе Серафима и криво пошутила: – Во дворце в Лукоморье, что ли?
– Ага! – обрадовался советник. – В-во дворце. В Л-луко… морье…
Внутри у нее все захолодело, сердце пропустило такт, дыхание сбилось.
– К-как… это?… Зачем?… Почему?…
– А-а! – ласково улыбаясь, Зюгма поднял толстый палец-сардельку и покрутил им в воздухе. – А это хитрый п-план… самого ц-царя… К-костея.
– Поняла, – кивнула Серафима непослушной головой.
Это я такая пьяная с одного глотка, или пол уходит из-под ног?… Что они такое задумали? Что там делает Чернослив… или как там его?… Что-то очень плохое… Что же это такое делается-то, а?!..
– Должно быть, он послал его извиниться за мое похищение и попросить у моего супруга развода, чтобы жениться на мне, – как можно равнодушнее произнесла она первое, что пришло ей в голову.
Зюгма пьяненько засмеялся.
– Э-э, нет, д-девица. И вовсе все н-не так… Я, может, и с-самый умный тут… но только п-после его величества. Т-такой п-план надо пятьдесят лет в-выдумывать…
– Да ну, – пренебрежительно махнула она задрожавшей вдруг рукой. – Что уж там может такого умного-разумного выдумать ваш царь, что никому больше и в голову не придет?
А чей это такой незнакомый противный фальшивый голосок?
Ой.
Это же я…
– А в-вот чего, – вытянув шею и понизив голос, заговорщицким шепотом прогудел ей прямо в ухо Зюгма. – Вашему м-мужу жить осталось н-недолго… Сейчас на в-ваших южных гарани… аграни… границах… в-война идет… С к-кочевниками… Так он с войны н-не вернется. И его б-брат… т-тоже… О младшем сыне ц-царя Л-лукомолья… М-мухомолья… М-мухоморья… Ну, с-страны вашей… царь К-костей тоже… п-позаботится… А сам ваш царь… он стал… слишком стар… чтобы п-пережить потерю всех… с-сыновей… за такой… к-короткий… срок. Враги г-государства… т-тем временем… п-перейдут в наступление. И тогда об-бъявляется… он… п-прогоняет в-врагов… к-оторых он сам же и… это… науськал… натравил… наслал, то есть… спасает ц-царство… и становится м-мужем… вас… то есть… спасенной им… от злобного З-змея… царицы… и повелителем самой большой и б-богатой с-страны.
– Ах, вот как… вот как… вот как… – Серафима не знала, что ей сейчас чувствовать – злость, ненависть, отчаяние или все их возможные оттенки, и поэтому решила выяснить это позже, а сейчас пойти дальше.
– Д-да. Вот так. И иначе ни-как, – радостно подтвердил колдун и допил вторую половину содержимого кружки. – Ну, как вам н-нарав-вится… п-план?…
– Очень. Очень. Интересно, – подтвердила царевна, сжав кулаки и зубы. – Вот только я не поняла – а где же во всем этом все-таки ваш Чернослив?
Зюгма щелкнул пальцами, и бутылка вылетела со своего гнезда на полке вамаяссьской шутихой, брызгаясь белым полусухим на все четыре стороны из отбитого горлышка. Лихо подлетев к столу, едва успев затормозить перед носом колдуна, она, трясясь и отплясывая в воздухе, равномерно распределила остатки содержимого на кружку, балахон Зюгмы и его сапоги, отлетела к стене и звонко лопнула.
– Т-так т-тебе… и н-надо!.. – мстительно потряс кулаком маг в направлении усопшей посудины и снова повернулся к царевне. – А-а… Чернослов-то… вы имели в-в-в-в-виду?… А я не с-сказал?… Вот память… д-дырявая… – и он хлопнул себя по лбу, но промазал. – А он сейчас в этом… как его… ну, у вас. Дома. Хозяйничает. Захватил п-правление… царс-скую семью… к-казнил их… в-всех… к леш-шему… Это от него в-в п-первую очередь его… в-величество… будут вас ос-свобжод… обсвоб… освожбождать. Вот.
И расхохотался, как будто ничего более веселого в своей жизни он не слышал, и вряд ли теперь уже услышит.
Серафима побледнела.
А вот это конец.
Если Чернослов там, он уже должен был во всем разобраться и сообщить Костею, что произошла ошибка, что она – вовсе не Елена, а настоящая Елена там, дома…
Или нет?
Или не должен?
Костей ведет себя так, как будто ничего не знает.
Притворяется, гад?
Или нет?
А если ему этот… Черно… слов… ничего не сказал? Если он задумал какую-то свою, еще более изощренную игру?
И в середине всех этих игрищ угадайте с трех раз, кто?
М-да…
Что такое «не везет», и как с этим бороться…
Но убиваться некогда, а плакаться некому.
Значит, надо использовать этот шанс. Если даже я доживу до завтра после того, как Костей увидит, ЧТО там, снаружи, происходит, такого больше не будет…
А снаружи доносился треск и стук драки, слезы признаний в вечной дружбе и крики песен. Веселье было в самом разгаре.
– А послушайте, господин первый советник? – вкрадчиво-ласково постучала Серафима пустой кружкой по пальцам Зюгмы, и он проснулся.
– Ч-во?
– Я говорю, что сегодня я увидела практически весь замок. Но мы не успели осмотреть еще одну башню.
– К-кую?
– Не помню, как она называется. Но это между Царицей и Осой.
– А-а… – приоткрыл один мутный глаз колдун. – В-вам туда… нельзя… в-входить…
– Почему? – недоуменно пожала плечом царевна. – Ведь я же буду не одна, а вместе с вами?
– П-потому что… П-потому что мне тоже н-нельзя… туда в-входить…
– Вам? Самому выдающемуся первому советнику из всех первых советников, когда-либо дававших советы на Белом Свете?! Но почему?! – коварный план рушился на глазах, и Серафиме уже не приходилось разыгрывать удивление и разочарование.
– П-потому что… – Зюгма разлепил второй глаз и быстро просканировал подвал, лестницу и пространство под столом. Слегка успокоенный и ободренный результатом – каков бы он ни был – он продолжил, конспираторски понизив шепот до едва слышного шипения: – П-потому что там… ж-живет… наш ц-царь!..
Видя, что иных пояснений за этим откровением не следует, царевна таким же шепотом-шипением спросила:
– Ну и что? Мы же к нему в гости не пойдем. Мы просто посмотрим, что там есть интересного, и уйдем. Может, там даже ничего интересного и нет.
– Х-ха! Н-нет! Есть! Потому-то в эту… б-башню… б-без его п-приглашения… никто н-не может… войти… Она – З-заклятая… Потому что т-там у него… – он дико оглянулся, но не увидел ничего угрожающего, и продолжил: – там у него… Пламя!..
– Пожар, что ли? – наморщила лоб Серафима.
– Х-ха! П-пож-жар!.. Ж-женщ-щин-на!.. П-пламя С-сердца З-земли!..
– Ну и что? – недоуменно заморгала царевна.
– К-как это… что?!..
Советник щелкнул пальцами и очередная бутылка пошла на взлет, но, едва оторвавшись от полки, изобразила сначала крен, потом тангаж, потом рысканье, после чего, сделав «мертвую петлю», она вошла в пике, и с мокрым дзинем закончила на камнях пола свой недолгий, но богатый впечатлениями полет.
