Все. Я так больше не могу. Надо бежать. Бежать, бежать, бежать, бежать. И еще раз бежать. Пока не поздно.
Но как?
И куда?
С этим посудным магазином в Пауке, или как там эта дурацкая башня у них называется, дальше пары километров от замка не убежишь – мигом выследят и догонят. Убить-то, может, и не убьют, а вот той микроскопической свободы и доверия, которыми пользуюсь сейчас, можно лишиться. И вот тогда – точно конец. Посадят под арест в самую высокую неприступную башню и всего-то и останется, что выглядывать в окошко, утирать нос платочком и ждать добра молодца – освободителя, злодея победителя… Только это вам не сказка, ни один дурак не придет. А придет – так тут и останется. Потому что дурак…
Да что это я все о веселом да о веселом? Спать пора.
Но спать расхотелось.
Она по привычке нахмурилась, невесело хмыкнула, вспоминая разговор со Змеей, достала из шкафа шубу, завернулась в нее поплотнее и, как обычно, втиснулась в любимое кресло перед камином, вытянув к хищно-красным, пышущим жаром углям озябшие ноги.
В голове назойливой осой жужжала одна и та же мысль.
Надо что-то делать. Надо что-то делать. Надо. Что-то. Делать.
Но что?!..
Даже после получаса напряженного мучения мозгов ничего не придумывалось. И сон не шел.
Темнели, догорая, угли в камине. Упала задремавшая у камина кочерга. Отодвинув занавеску туч, заглянула в окошко и тут же снова спряталась нелюбопытная луна…
Может, еще раз попытать счастья с кольцом?
За неимением лучших идей, Серафима пожала плечами, извлекла трофейное украшение из коробочки, надела на палец, покрутила-повертела, осмотрелась, прислушалась к своим ощущениям, пошевелила пальцами…
«Лучше пошевели мозгами».
Ага. Внутренний голос. Опять явился. Сам дурак.
Она состроила рожу воображаемому критику и принялась в полумраке при свете одинокого светильника снова разглядывать кольцо, надеясь углядеть что-то, пропущенное ей ранее, из-за чего кольцо наотрез отказывалось проявлять какие бы то ни было магические свойства.
Ведь на что-то оно должно быть пригодным! Если только, конечно, в куче всяких штучек на пыльной полке не был свален какой-нибудь магический брак, приготовленный для выбрасывания на помойку? А интересно все-таки, что делают маги с волшебными предметами, которые перестают работать как надо? Наверное, как мы – копят-копят, думают, что пригодятся, а потом, когда складывать новые неисправные артефакты уже некуда, завязывают все в дырявую скатерть-самобранку с пятнами от соуса или складывают на прогрызенный молью ковер-самолет, отвозят куда-нибудь подальше в лес и выкидывают. А другие маги видят это, и туда же свой волшебный хлам начинают свозить. И получается там в конце концов не это… как его Иванушка называл… симбиоз?… анабиоз?… геоценоз?… не большая толпа деревьев со зверюшками и насекомыми между ними, короче, а гиблое место. А самые рисковые люди потом ходят там, как по зыбучим пескам среди болота, собирают, что найдут, и продают… Если, конечно, предметы их поиска не находят их раньше…
По комнате пронесся вздох невидимого ветра, пламя светильника на полке камина заколебалось, задрожало и захлебнулось. Царевна вздохнула тоже.
И верно, свечка. Хватит дурью маяться. Пора спать. Сейчас зажгу тебя от уголька, чтобы в потемках не ходить, углы не счита…
…Ть.
Потемок не было.
Вернее, все вокруг было, безусловно, темно, но не настолько, чтобы не различить самый маленький предмет в самом дальнем углу. Скорее, сумеречно, чем темно, определила царевна и закрутила головой в поисках окон – не начался ли там в третьем часу октябрьской ночи внеплановый рассвет или закат на «бис».
«Посмотри на свою переносицу», – посоветовал ей неотступный внутренний голос.
«Это еще зачем?» – хотела ответить она, но быстро решила, что оспаривать предложение, которое сама себе и сделала – первый шаг к сумасшествию, и просто скосила глаза.
Сумрак наполнился маленькими белесыми полупрозрачными фигурками, не больше крестьянской куклы из мочала.
Они толпились вокруг нее группками, перешептываясь, как будто договариваясь о чем-то, некоторые толкались бестелесными локтями, выстраиваясь в подобие очереди, разглядывая ладони свои и соседей. Некоторые неприкаянно бродили туда-сюда, то и дело исчезая в стенах, проходя друг через друга и, время от времени, через нее.
– Кыш, кыш! – замахала она на них руками. – Смотреть надо, куды прете! Ишь, расшастались!
Шепот моментально смолк.
– Она нас видит!!! – раздался торжествующий беззвучный визг десяток глоток, как комары на рок-концерте, и бесцветные существа завыли, заверещали, завопили и кинулись со всех сторон то ли на нее, то ли просто навстречу друг другу.
– Я первый пугаю!
– Нет, я!
– Нет, я!
– По записи, по записи выстраиваемся!
– Стой! Стой! Ты куда? Ты откуда?
– Я уже третий день в очереди стою! Мой номер тридцать два!
– А у меня тридцать один! И я тебя не помню!
– Это я тебя не помню!
– Его тут не было!
– Его тут было!
– А вас тут вообще не стояло!
– Хам!
– От хама слышу!
– Меня! Пустите меня! Я второй! Я второй! Первый, ответь второму!
– Р-разойди-и-ись!!!
– Куды прешь?!..
– Между первой и второй перерывчик небольшой…
– Клоун!
– Истеричка!
– Женчину аб-бзывать!
– Нахал! Я не женчина! Я дама!..
В районе ее коленок завязалась драка.
– Кыш! Кыш! Кыш! – только успевала отмахиваться она, но с таким же успехом она могла отмахнуться от воздуха.
– У-у-у-у-у!!! – запищало сзади, как свисток очень маленького паровозика.
– Ох-х-х-х!!! – тоненько завздыхало сбоку.
И тут призраков как прорвало:
– А-а-а-а-а!!!..
– Ух-ух-ух-ух-ух!!!..
– Уо-уо-уо-уо-уо-уо-о-о-о-о!!!..
Белесая туча, презрев, в конце концов, номера, налетела на нее мгновенно, закружилась, облепила и завыла-запричитала на все голоса, пронзительно и отчаянно перекрикивая сама себя вариациями на все гласные лукоморского алфавита.
– И-и-и-и-и-и!!!..
– О-го-го-го-го-го-го!!!..
– Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй!!!..
Казалось, вытаращенные глаза, отверстые рты, вздыбленные руки и растопыренные пальцы занимали вокруг все пространство.
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!..
– Ой! Ой!! Ой!!!..
