– Но он же не солдат! Он генерал!
– Пока, – криво улыбнулся царь. – Он такой же солдат, как и все, что бы вы о нем не думали, ваше величество. Только с зеленым воротником и розовыми пуговицами.
– Ему правда идет, – радостно обернулась к Костею за поддержкой Серафима, оторвав, наконец, взор от генерала, испуганно надувшего щеки и сверлящего взглядом пустоту перед собой.
На что бы царевна ни рассчитывала, поддержки она не нашла.
– Отвратительно, – скривился царь и брезгливо махнул рукой: – Пошел вон.
– Есть! – рявкнул Кукуй и с неприличной для высшего комсостава скоростью стрелой вылетел из зала.
– Нет, что бы вы ни говорили, ваше величество, а форма ему явно к лицу. Может, когда-нибудь он станет маршалом, и я лично подумаю над дальнейшим украшением его мундира. Ох, – легкомысленно вздохнула она. – Люблю военных, красивых, здоровенных… Не то, что эти ваши заморыши – флаг-полковники… или как там они…
И искоса кинула взгляд на лицо Костея.
И поняла, что перестаралась. Надо срочно было отрабатывать назад.
– А знаете что, ваше величество, я тут давно уже думала и все некогда было вам предложить… А что если мы и вам сошьем какой-нибудь умопомрачительный мундир? С эполетами, аксельбантами, розетками, планками, шнурами, отложным воротничком стоечкой, лифом, оборочками по пройме корсажа, с корсетом с перекидной кокеткой, рукавом три четверти фонариком с буфами, фижмами с турнюром, декольте с баской, шлицем с люрексом, манжетами с обшлагами и косой беечкой…
Ох, спасибо Елене Настоящей за долгие мучительные часы в примерочных у лукоморских и заезжих портных… Вот уж никогда не думала, что буду ее за это благодарить. Что буду ее хоть за что-то благодарить, если уж речь об этом зашла и быть честной…
Ненависть и ревность с лица царя были с позором изгнаны тихим ужасом с жутко живым воображением.
– Что?… Кокетка с косым люрексом?… Пройма с обшлагами?… Декольте с аксельбантами?… Турнюр с эполетами?… Это… Это что?… Это все – мне?… На меня?… Для меня?… Ваше величество… Это, безусловно, чрезвычайно лестная идея… Умопомрачительная, я бы сказал… Но я не чувствую себя морально готовым ко всему этому… Это несколько… не мой… стиль… я бы сказал… Может, все-таки не надо?… А?…
– Надо, ваше величество. Надо, – тоном прокурора, требующего смертного приговора, проговорила царевна. – А еще должен быть соответствующий головной убор. А лучше несколько. И шлем на случай сражения. И доспехи. Реглан с вытачками, жабо и накладные карманы из кольчуги – самая мода этого сезона. Я после завтрака лично займусь разработкой дизайн-проекта ваших туалетов на все случаи жизни, и – вот увидите! – когда вы их примерите, вы в зеркале не узнаете сам себя!
– Я в этом не сомневаюсь… – обреченно, понимая, что сопротивление бесполезно, пробормотал Костей и втянул голову в плечи. – Но может, мы сначала позавтракаем, ваше величество? Из-за этих дурацких суеверий простолюдинов на кухне сегодня опять полный кавардак, и мне с утра пораньше снова пришлось прибегнуть к моей магии, чтобы мы с вами не остались голодными на полдня. Можно подумать, у меня иных занятий нет, как заменять своего же собственного повара! А куда смотрит этот Зюгма? Сдается мне, засиделся он своим толстым задом в кресле первого советника, ох, засиделся…
– Интересно знать, чем он сейчас занимается? – поддержала Костея, горя праведным негодованием, Серафима. – Спит, наверное, каналья. Не иначе.
Едва дождавшись, пока царица усядется за стол с государем, Зюгма задом-задом отодвинулся от своего наблюдательного пункта у неплотно прикрытых дверей и, подхватив подол балахона обеими руками, кинулся со всех ног в ее покои.
При виде его умруны на часах, не задавая лишних вопросов, расступились, он пинком распахнул дверь и, не сбавляя шагу, помчался в комнатку служанки.
– Говори, тварь! – взревел он с порога, едва увидев, что Находка там. – Что она делала?!
– Ничего!.. Ничего не делала!.. Я ничего не знаю!..
Под градом ударов девушка повалилась на пол, попыталась спрятаться под столом, но колдун ухитрялся доставать ее и там.
– Говори! – орал он, не помня себя от злости. – Я убью тебя сам! Прямо здесь! Говори, что видела, скотина!..
«Он меня убьет», – крошечным далеким уголком мозга, еще не залитым всемирным потопом паники и ужаса, успела понять Находка. – «Точно убьет… А если нет, то пошлет ночью в Проклятую башню!.. Нет, только не это… Нет, нет, я не хочу!.. Я боюсь!.. Но я не могу предать ее царственное величество… Нет, я не могу… Я никогда не скажу ему про ее разговоры с демонами! Но тогда он отправит меня в умруны!!!.. Нет!.. Нет!.. Нет!.. Что мне делать?!.. Что делать?!.. Что делать?!.. Ох, батюшка-Октябрь, страшно-то как!.. Страсти-то какие!.. Нет, я скажу… Но что он тогда сделает с царицей Еленой?… А если я не скажу?… Что он сделает со мной?… Но я же не могу сказать про демонов, он тогда… А если я промолчу… Тогда он… И я стану умруном!.. Нет! Только не это!.. Но он не верит, что я ничего не знаю!.. Но я не могу!.. Но умруном!.. Нет!.. Нет!.. Я не могу сказать!.. Умруном!.. Нет!!!.. Я не могу!.. Я не могу!!!.. Но умруном!!!.. НЕТ!!!!!!!!.. Батюшка-Октябрь, прости меня… Прости меня, царица Елена, труса окаянного… Я скажу…»
– Я скажу!!!.. Я все скажу!!!..
– Ну вот видишь, – мгновенно успокоился колдун, склонился над ней и скроил из своей толстой рожи улыбку.
На его физиономии она выглядела так же естественно и непринужденно, как на крокодиле.
Находка предпочла бы оказаться в комнате, полной самых жутких демонов, чем один на один с ней.
– Вот видишь, деревня голоштанная, – не нарушая однажды созданной конструкции на своем лице из опасения, что не сможет снова ее воссоздать, сквозь сведенные ненавистью зубы проговорил советник. – Стоило тебе пошевелить мозгами, как ты все вспомнила. И теперь расскажешь мне, как эта змея заговаривала демонов, науськивая их на солдат его величества.
«Змея!!!» – от неожиданной мысли Находка чуть не подпрыгнула. «Змей! Я расскажу ему про Змея! Пускай он разбирается с ним, про что они там говорили. Он охраняет ее царственное величество, и значит, ей, наверное, можно с ним разговаривать. А если и нет, то, поди уж, разговоры с ним – меньшая беда, чем с демонами. И Змею он уж точно ничего не сделает. Пусть-ка попробует поорать на него! Или на ее царственное величество. Он же ее боится, как мышь кошки! Нет, сказать про Змея – это не предательство. Нет. Я не предатель. Ох, батюшка-Октябрь, помоги мне и ее царственному величеству Елене Прекрасной… Пронеси беду мимо…»
– Да! Змей! Змей! Я слышала! Я все расскажу! – закрывая лицо руками, чтобы советник не мог увидеть, как она сквозь слезы улыбается, закивала головой горничная Серафимы.
– Что? – синтетическая улыбка сползла с лица Зюгмы как плохо приклеенная. – Какой Змей? Ты что это несешь, дура? С ума, что ли, с последнего, совсем спрыгнула?
– Да, господин! Совершенно точно говорю вам! Ее царственное величество сегодня ночью поднималась к Змею и разговаривала с ним! Я сама все слыхала!
