Во дворце воняло гарью, подмоченной магией и было подозрительно тихо. Подумав, Серафима решила не льстить себе, приписывая временное затишье лишь своему отсутствию, а разыскать хоть того же приторно-мерзкого Зюгму, зажать его в уголке, пригрозить вокально-струнным концертом и все выведать.
Она нашла Зюгму скорее, чем ожидала.
Прямо перед выходом во двор из Царицы стояла виселица, а на ней болтались три тела.
Справа от Зюгмы – Кукуй. Слева – Резак.
– Эй, полковник, – окликнула она спешившего куда-то мимо нее незнакомого офицера с тремя серебряными черепами горкой на левой стороне груди черных кожаных доспехов. – Как вас там. Не будете ли вы так любезны остановиться? Я, ваша будущая повелительница, хочу задать вам несколько вопросов.
Офицер с таким выражением лица, как будто накануне вражеская армия вломилась в замок и разобрала его вместе с обитателями на части исключительно по его вине, обреченно остановился, повернулся четко на месте и промаршировал к царевне.
– Генерал Кирдык прибыл по вашему приказанию, – вытянулся он в струнку в трех шагах от нее.
– Генерал? – задумчиво повторила за ним Серафима. – Еще один?
– Никак нет, ваше будущее величество, – отчеканил Кирдык. – Генерал как военачальник в войсках его величества всегда только один.
– Ага-а… – протянула царевна. – А скажите тогда, пожалуйста. За что был… разжалован… ваш предшественник?
– За неудовлетворительную организацию несения караульной службы на вверенном ему объекте, – четко отрапортовал Кирдык, как будто учил слова всю ночь.
– За… что? – сделал круглые глаза Серафима. – Мы, женщины, военному делу не ученые, генерал, и не соблаговолите ли потому изъясняться… на штатском языке?
– Генерал Кукуй необъективно допустил оставление объекта вверенными ему под охрану объектами, – тут же пояснил он.
– Объектами?… Объекта?… – захлопала еще боле округлившимися очами царевна. – Это такая военная загадка? Или скороговорка? Что произошло, генерал? Я, между прочим, ваша почти повелительница, не требую от вас чего-то сверхъестественного! Я всего-то хочу узнать, что за шум и световые эффекты имели место быть… тьфу ты!.. поговоришь с вами… были сегодня ночью!..
– Сегодня ночью очередной переполох устроили демоны, ваше величество, – раздался холодный ровный голос за спиной царевны.
– Ах, это вы, ваше величество, – обернулась она. – Доброе утро.
– Утро?… Доброе?… – невозмутимое спокойствие царя мгновенно исчезло, как шестерка в рукаве шулера. – Но уже четвертый час дня!..
– У меня утро наступает тогда, когда я просыпаюсь, – снисходительно проинформировала его Серафима. – Ну, а насчет того, что оно доброе… Это я и пытаюсь выяснить. Что же все-таки произошло? Это, – она указала на место казни, – тоже проделки демонов?
– Н-нет, – слегка замявшись, ответил царь. – Это было сделано по моему приказу. Не переношу людей, которые не справляются со своими обязанностями.
Под многозначительным взглядом Костея свежепроизведенный генерал вытянулся еще больше, хлопнул кулаком себя в грудь, ломко повернулся на девяносто градусов как заводной солдатик, и быстро замаршировал прочь. Серафиме показалось, что если бы он придумал, как можно маршировать на бегу, он помчался бы во весь дух.
– Зюгма? Кукуй? – изобразила растерянность царевна. – Это еще можно понять. Но ваш любимый шеф-повар?!.. Конечно, я не стану утверждать, когда-либо стану скучать по его блюдам, но они были и не настолько плохи, что…
– Не в еде дело, – поморщился как от лимонной дольки размером с арбузную, царь. – Он, как и эти двое, просто решили, что меня можно ни во что не ставить и не исполнять моих приказов. Как видите, ваше величество, они ошибались. Кроме того, я не понимаю вашей реакции, – он, испытующе прищурившись, впился взглядом в лицо Серафимы. – Я помню, что вы испытывали… симпатию… к покойному Кукую. Но сожалеть по поводу смерти моего первого советника… и повара… Я этого от вас не ждал.
– Я не сожалею, – пожала плечами Серафима и отбросила дипломатические изыски. – Я удивляюсь. Что такого могло случиться ночью, что стоило жизни этим троим? Обратите внимание, ваше величество, ваш замок в последнее время превратился в вертеп! Днем и ночью, утром и вечером грязь, пыль, суета, стук, крик, шум, истерика, глупые слухи!..
Костей натянуто улыбнулся. В его случае это выглядело, скорее, как оскал.
– Ну вот вы сами и ответили на ваш вопрос, ваше величество, – развел руками он. – Видите, как я ценю ваш покой.
«Ну тихушничай, тихушничай», – ответила кислой улыбкой на корявую любезность царевна. «Все равно вечером я буду знать, что у тебя тут за приключение ночью было. Интересно, стоит спросить про внучка, или как?… Нет, наверное. Я же, по идее, не должна еще знать… Ладно, подождем, пока представит сам. Чего он еще задумал, змей? Как будто одного вражины нам было мало…»
– А, кстати, царица Елена, – Костей сделал вид, что только что вспомнил. – Я искал вас, чтобы сообщить преприятнейшее известие. Через полторы недели мы с вами вылетаем в Лукоморск. Начинайте упаковывать сундуки.
– Через полторы недели?… Вылетаем?… На чем, позвольте поинтересоваться? На этих ваших летающих тряпочках, на которых перемещаются ваши… покойники?…
– Умруны, если вы не против.
– Если вам действительно интересно мое мнение, против. Покойник, как его не назови, должен лежать в земле.
– Покойник – да, – снова растянув бесцветные губы, согласно кивнул царь. – Но бывают покойники, бывают не покойники, а бывают беспокойники. Но лично я предпочитаю слово «умрун».
– И не надо пытаться увести меня от темы нашего разговора, – строго нахмурилась Серафима и скрестила руки на груди. – Вы так и не сказали мне, на чем мы собираемся лететь?
– Не на чем. На ком. На Змее, котор…
– НИ!!! ЗА!!! ЧТО!!! – Серафима топнула ногой и воткнула руки в боки. – Ни за какие блага мира я больше и близко не подойду к этой зеленой чешуйчатой твари!!!
«Прости, Змиулания. Я так совсем не думаю, но это мой единственный шанс – сбежать по дороге. Прости», – мысленно обратилась к Змее она, и снова быстро переключилась на Костея:
– Моя тонкая душевная организация получила неизгладимую психическую травму, когда это отвратительное существо похитило меня среди бела дня без предупреждения и намека! Вы знаете, что я пережила, что передумала, пока она несла меня в своих жутких когтях! Какие терзания, какие мучения раздирали мое сердце, пока я со слезами на глазах взирала на землю с высоты змеиного полета и прощалась с ней навеки! Какой апофеоз катарсиса испытало мое бедное сердце! Если бы дорога была немного длиннее, вы бы получили к вечеру хладный труп!
– Но ваше величество, – просительно вскинул узкие ладони Костей. – Перелет Змеей – для вашего же блага!
– Если уж вы задумали меня куда-либо перемещать, то для моего блага – путешествие верхом! А еще лучше – в карете!
