– Она ушла к другому.
– Сочувствую. А дети были?
– Да. Двое от нее, и третий от второго брака.
– Так вы два раза были женаты? – уточнила я.
– Три.
– О! И которая из них ушла к другому?
Он помрачнел:
– Первые две. Путаны. Прыгают из койки в койку, от одного кошелька к другому… Им нужны были от меня только деньги!
Лиза одними губами проговорила:
– Комната!
Я жестом показала, что еще не время:
– Ну а последняя?
– Эта просто обобрала меня до нитки и сбежала. А я заботился о ней! Провожал, встречал, звонил по пять раз в день…
– Комната! – шепотом повторила Лиза.
Но я продолжила свои расспросы:
– Обобрала? Значит, вы хорошо зарабатываете! Какой у вас большой дом остался…
Он приосанился:
– Это я подсуетился, наученный горьким опытом. Я все имущество на маму переписал. Она, конечно, хотела все пополам, а делить-то и нечего!
– Комната! – настойчиво шептала Лиза, для пущего эффекта наступая мне на ногу под столом.
– Значит, у вас трое детей? – продолжала я.
– Да.
– Сколько лет?
Он задумался:
– Двое школьников и один… поменьше.
– Часто видитесь?
Готфрид поморщился:
– Их мамашки настраивают детей против меня! Только соберусь позвонить, а они трубку снимают и говорят, что ребенок не хочет со мной разговаривать!
– А часто звоните?
– Каждый месяц. – пожал плечами мужчина.
– Спроси про комнату! – девушка, кажется, решила повторить то же самое азбукой Морзе, поэтому настойчиво пинала меня ногой.
Но я упорствовала:
– Но вы, наверное, финансово хорошо им помогаете?
Жених погрустнел:
– Хотел бы! Но бывшие же все на себя тратят! Только алименты переведешь, а она уже норковую шубу купила! Мать моя как увидела, так ее чуть удар не хватил. А ребенок-то в старой куртке ходит. Приходится их воспитывать: смогла себе норковую шубу купить? Сможешь и на ребенка заработать! А то привыкли на чужом горбу…
– КОМ-НА-ТА. – уже чуть ли не скандировала Лиза.
– Мама? – повторила я. – Вы в хороших отношениях?
– Конечно. – расплылся в улыбке он. – Эх, зря я ее не слушал. Она сразу сказала, что с этими профурсетками ловить нечего…
– Спроси про… – уже чуть ли не в полный голос требовала подруга, но я ее перебила:
– Вы рассказывали о последней супруге, что встречали/провожали/звонили: она что, часто была в разъездах?
– Нет. – покачал головой он. – Это я научен горьким опытом. Первые-то две мне рога наставили. Ну, я и проявлял бдительность.
– Сильно проявляли?
– Да ничего особенного. – пожал плечами он. – Зато она возмущалась! Достал, дескать, своими подозрениями. А я так считаю: если тебе скрывать нечего, то тебя проверки и беспокоить не должны. Я ж ничего такого уж ужасного не просил: хочешь поехать к подруге? Вызвал такси – записал номер, слежу за ним через специальное приложение, приехала – отзвонилась. Адрес подруги заранее оставила, телефон тоже. Я перезваниваю – проверяю. И через сотовый время от времени пеленгую. Если ты находишься там, куда собиралась ехать, то чего психовать-то?
– И правда. – широко улыбнулась я. – Готфрид, а у вас нет чая с чабрецом?
– Сейчас заварю! – тут же вскочил он.
– Спасибо… – я дождалась, пока он выйдет, и шепотом скомандовали. – Быстро, валим отсюда!
Лиза беспрекословно выполнила мою команду, и мы бросились на улицу. На бегу, девушка спросила:
– Ты что-то поняла про комнату?!
– Лиза! – закатила глаза я. – Ты хоть слышала, что он рассказал?!
– Да, но он про комнату ничего не говорил! Ты поняла, почему туда нельзя заходить?
– Лиза, он был женат трижды! Ревнивец! Алименты не платит! У него мать, которая настаивает его против жен!
Подруга округлила глаза:
– Ты думаешь, он их убил?! А трупы прячет в той комнате?!
Я же глаза закатила:
– Думаю, там он прячет трупы их молодости, самоуважения и мечтаний о нормальной семье!
– Я так и подумала! – в ужасе проговорила Лиза. – Комната с трупами… Кристина, как же хорошо, что ты спросила его!
– Ой, не говори…
* * *
Распрощавшись с бедной Лизой (и что же ей так не везет-то?), я неторопливо направилась в сторону своего разрушенного дома. Торопиться в этот разгром совершенно не хотелось. Да если к нему еще прибавить запах свежей и самой вонючей краски, да еще несмолкающую дрель…
Дарья.
Я заметила девушку на противоположной стороне улицы. Выглядела она точно так же, как и в нашу знаменательную встречу, закончившуюся для меня в отделении полиции. Даже громоздкая плетеная корзинка была на месте.
Дарья меня не заметила и свернула в продуктовый магазин. Ну а я стремительно перебежала магистраль, крикнув ближайшему Сивке-бурке: «Встань передо мной, как лист перед травой!», на что получила: «Куда прешь на красный, дура?!». Но улицу все-таки пересекла и забежала в тот же магазин.
И вынуждена была замереть в сторонке. Так как стоящая у прилавка Дарья разговаривала с какой-то дамой, одетой в строгий брючный костюм, возможно, коллегой. Так как я хотела расспросить девушку о мужике с топором и счастливом избавлении, то решила повременить с вопросами. Поэтому аккуратно зашла за стеллаж, чтобы пока не попадаться дочери Эвелины на глаза и не смущать ее. К сожалению, с этой позиции мне был прекрасно слышен их разговор, но что поделаешь? Женщина, стоящая за стеллажом с заткнутыми ушами – это очень странно.
– К бабушке? – уточнила, предположительно, коллега Дарьи.
– Да. – кивнула собеседница. – Она совсем старая и живет одна.
Хмм, про кого это, интересно? Ведь не про Марфу же! Или девушка стесняется своего волонтерства?
Дама уточнила:
– Она загородом живет? Одета ты так… по-дачному.
Та улыбнулась:
– Еще бы! Она в лесу живет, в самой чаще!
А, все-таки про Марфу.
Коллега удивилась:
– А что ж старая больная женщина там делает?
Дарья вздохнула:
– Привыкла уже, давно там живет! Говорит, воздух, природа…
– Может, к себе ее заберете?
Девушка помрачнела:
– Они не ладят с мамой…
