– Значит, они вас предупредили.
Эдуард тут же сник:
– Кристина, поймите, на чаше весов была государственная безопасность…
– Я бы сама справилась.
– Не сомневаюсь. – честно ответил мужчина, оглядываясь на гоблинов, которые нагло приставали к чиновникам, требую первой медицинской помощи, гуманитарной помощи, статуса беженцев и пособие.
Ну а принц, оставшись без «вражеских юнитов», начал скучать и просто скакать по дороге, беря препятствия из соседских изгородей:
– Папа, смотри, как я могу!
– Молодец. – похвалил его король. – Только перестань топтать чужие огороды, иначе с нас стребуют материальный ущерб… Кристина, а как вы назовете сына?
– Я еще не знаю, кто у меня. – хмуро ответила я.
– О, простите. – огорчился Эдуард. – Испортил сюрприз…
До меня не сразу дошел смысл его слов, а когда, наконец, дошел, то я резко обернулась и увидела, что цветок мой давно раскрылся. Ну а в чашечке – люльке лежал пухленький младенец мужского пола.
– Ой… – я подошла ближе, и малыш тут же поднял на меня синие-синие глазки. – Привет! Если что, то я твоя мама! Честно-честно! Да, я знаю, что в первые минуты своей жизни ты видел толпу чужих людей, а я стояла спиной, но…
– Вы напрасно беспокоитесь. – внезапно проговорил король. – Я не то, что в первые минуты, в первые месяцы жизни Филиппа находился очень далеко от него, в соседнем королевстве. Но это никак не повлияло…
– Папа, смотри! – принц оказался легок на помине и требовал внимания родителя. – Смотри, как я могу!
Он снова взял барьер, а отец помахал ему рукой и добавил:
– Так что в следующие шестнадцать лет вы в любом случае будете главным человеком в его жизни…
– Папа, ну ты не смотришь!
– А если не повезет, то и дольше… – вздохнул Эдуард. – Так вы еще не решили, как его назвать?
– Василек. – ответила я, глядя на его васильковые глаза. – Пусть будет Василек…
– Кстати, у младенцев иногда цвет глаз потом меняется. – робко сказал мужчина.
– Ну, тогда скажу, что в честь конфеты назвала. Чтоб жизнь была сладкой.
* * *
Ну, или, хотя бы, чтобы в жизни малышу повезло больше, чем его матери. Потому что после рождения Васьки и коллективного иска от гоблинов с обвинениями в побоях (я ответила встречным иском с обвинениями в оскорблении чувств верующих (он же сказал, что фей не существует), и испуганные гоблины отозвали свой иск), так вот, после этого начались суровые будни.
Нет, поначалу все шло хорошо. Мы переехали в мой свежеотремонтированный дом, я нарядила сынулю в подаренные вещички, купала его в утренней росе, кормила нектаром…
Вот только, мне тоже надо что-то кушать, а денег ну совсем не было. Нужно было срочно возвращаться к работе. И я пошла на поклон к тетушке. Ну, точнее, позвонила ей. Бузина примчалась сама, с ворохом погремушек, пеленок и бутылочек.
– Ты его пеленаешь? Кристина, нужно делать тугое пеленание, а то ножки будут кривые!
– Тетя, я…
– Пеленки гладь с двух сторон, чтобы микробы как следует прожарились. Эти сволочи на редкость живучие!
– Тетя…
– Бутылочки кипяти в марганцовке!
– Я насчет работы…
– Как часто ты кормишь? Нужно сразу приучать к режиму! Двадцать минут покормила, потом перерыв на три часа!
– Мне бы денег заработать…
– И не приучай его к рукам! А то потом не слезет!
– ТЕТЯ.
– Что? – недовольно отвлеклась от своих советов Бузина.
– Мне нужна работа.
Все дружелюбие с женщины как рукой сняло. Она холодно проговорила:
– Знаешь, как называется, когда мама новорожденного ребенка ищет работу?
– Эээ… Сдаюсь.
– Неудачница.
– А, может, она просто находится в стесненных жизненных обстоятельствах? – робко предложила я менее обидную формулировку.
– А, может, она просто не додумалась хорошо выйти замуж, перед тем, как рожать ребенка?
– Может. – была вынуждена согласиться я. – Но не убивать же ее за это, да?
– Обычную женщину, конечно. – кивнула тетя. – Люди совершают ошибки… НО НЕ ФЕИ-КРЕСТНЫЕ! Это позор, Кристина. Несмываемый.
– Тетя, но…
– Ты исключена из профсоюза.
– Что?!
– То. – сурово отстранилась Бузина. – Я бы еще поняла, если бы вы с Вадиком жили без росписи, но… Ты сама его прогнала! Выгнала из дома свой единственный шанс сделать все более благообразно!
– Он назвал Василька инвалидом и попытался спихнуть на меня свои долги!
– Он не называл Василька инвалидом! – неожиданно заспорила старшая фея.
– Если ты этого не слышала, это не значит, что… – начала спорить я, но тетя перебила:
– Он назвал так цветок. А на цветок он проецировал отношение к тебе. А ты вынудила его ругаться с тобой! Вот и получила! К Васильку это не имеет никакого отношения. Да Вадик его даже не знает!
– И уже успел бросить.
– Он бросил ТЕБЯ! – продолжала стоять на своем Бузина. – К ребенку это не имеет отношения.
– Ну и где он тогда, если Вадик такой хороший отец и не бросал ребенка?
– Он не может придти, потому что тут ты, а ты его выгнала!
– Так пусть пришлет денежный перевод, приходить не обязательно.
Женщина погрозила мне пальцем:
– Кристина, смотри, договоришься! Придет Вадик и отсудит у тебя сына! Он на него тоже права имеет, между прочим…
Я перевела разговор на дела насущные:
– Так что насчет работы?
– Ты исключена из профсоюза фей. – упрямо повторила тетя.
– Но, тетя! Мне же надо кормить ребенка! И себя тоже.
Бузина смягчилась:
– Ну, хорошо… Я помогу тебе найти работу. Ради малыша…
* * *
Хорошая новость: у меня теперь есть работа! А зарплаты хватит на еду и кварплату. Если больше ничего не покупать… Ну а плохая новость: работа без выходных, сдельная, в соседнем королевстве, и добираться туда три часа в одну сторону, а главное, это работа посудомойки. Ну а так, все здорово…
Итак, едва рассветет, я беру цветочный горшок со спящим Васильком, кладу его в детскую коляску и качу в сторону пригородного дилижанса. Ездит он по строгому лошадиному расписанию, которое меняется каждый день, ибо лошади – товарищи своенравные. А кучер, по-моему, пьяница. Ну да ладно…
Замок, в котором я имею честь работать, хоть и не такой большой, как у нашего короля, но тоже ничего. Народ тут дружелюбный, приветливый, и, чего греха таить, я рада, что меня не видит никто из знакомых. Да-да, я знаю, что любой труд у нас в почете, но… Блин, как же я докатилась до такой жизни?
