Я пояснила:
– Покажите, что вы ее уважаете! Цените. Между прочим, есть за что! И что вы поощряете ее стремление к развитию личности.
Он заволновался:
– Речь не идет о какой-то секте?
– Нет. Мы занимаемся бизнесом. Продажа посуды.
Он поморщился:
– Орифлейм?
Я хмыкнула:
– Вы это слово вместо ругательства используете? Какая тут связь с посудой?
Король лишь плечами пожал:
– Не разбираюсь я в этих женских штучках.
– Так начните! Речь идет о вашей жене.
* * *
После того, как Виктор покинул мое скромное жилище, туда начали стекаться кандидаты на должность курьера. Один другого краше…
Красноносый дед с клюкой и трясущейся головой, который утверждал, что умеет очень быстро ходить на лыжах. От моего логичного уточнения: «Но ведь сейчас лето, разве нет?», был настолько озадачен и ошеломлен, что пришлось усаживать его на скамейку и отпаивать водой. А дед все повторял: «Но ведь недавно еще снег лежал! Как сейчас помню…».
Затем приехала жаба на колеснице, запряженной белыми мышами. Сказала, что хочет немного подработать. Я пояснила, что товара много, он в громоздких коробках… Жаба кивнула и сказала, что это не проблема, она, мол, всегда носит с собой табакерку, размером больше, чем ее колесница. Следовательно, и другие вещи тоже сможет. На свою беду, я поинтересовалась, а как именно она… Жаба носила табакерку в носу. Не спрашивайте, как она там помещалась. Я, увидев это жуткое зрелище, только и смогла, что пролепетать: «Мы вам позвоним…».
Ну а затем на мой двор снизошла стая диких лебедей. Правда, очень культурных. Они вежливо объяснили, что являются заколдованными принцами и ждут, когда их сестра голыми руками спрядет им рубашки из крапивы. А пока суд да дело, принцы подумывают, не заработать ли деньжат? Они вот слышала, что какая-то стая диких гусей продолжительное время переносила какого-то мальчика, вроде бы, крысолова или бродячего музыканта, или еще что-то… Короче, они готовы попробовать. Однако когда я сказала, что в нашем случае речь идет о посуде, то лебеди тут же сдулись: «Не, посуду страшно… Вдруг разобьем? Нам бы мальчика… Ну, ладно». И они покинули двор, оставив после себя гору лебединого пуха. Отходящий на скамейке дед заорал: «Снег! Наконец-то, снег!» и попытался заскользить по нему до хаты, причем, отсутствие лыж его не смутило. Короче, дед споткнулся и рухнул, а мне пришлось вызывать ему «скорую».
После этого я решила: «Кто бы сейчас не вошел в мою калитку, возьму его на работу!».
И в эту минуту в калитку вошел… карлик. С тростью.
«Вы чего, издеваетесь? Ха! У него наверняка инвалидность нерабочей группы, так что я не могу взять его на работу! Съели? А ну давайте нормального!».
– Кхм-кхм.
Пока я общалась мысленно с высшими силами, карлик вежливо ждал. Я смутилась:
– Извините, задумалась. Чем могу помочь?
– Я по объявлению. Погодите! – резко оборвал он меня, как только я раскрыла рот. – Я понимаю, о чем вы хотите меня спросить, но вначале узрите: я – скороход!
И наш новый курьер реально за долю секунды обегал мой двор, подобрав при этом все лебединые пушинки в неизвестно откуда взявшийся мусорный мешок.
– Когда можете приступить? – тут же спросила я, правда через пару мгновений разум взял верх над чувствами, и я уточнила: Простите, а зачем вам трость?
– Эээ… Для красоты. – быстро ответил он. – И импозантности.
– Ну, ладно…
Тут вернулась Катя, и я поторопилась представить нашего нового сотрудника:
– Катя, знакомься, господин…
– Муковидский. – поклонился он. – Зовут Ахмет Ибрагимович.
– А… – протянула девушка, оглядывая его с ног до головы.
– Он – скороход! – быстро пояснила я.
– О, замечательно! А у нас столько заказов! Вот, тот бар, куда мы продали посуду на прошлой неделе, заказывает еще столько же!
– Зачем? – удивилась я.
– Ну, они те, старые тарелки, перебили.
– Уже?!
– Нет, они специально. Хотели проверить, правда ли, если разбить неволшебные тарелки, то их родня не придет мстить, как в случае с волшебными. Естественно, никто не пришел, и они в восторге!
– Хорошо, не будем терять времени!
* * *
И началось!
Странное.
С одной стороны, заказов у нас было хоть отбавляй. Молва о наших тарелках разнеслась по королевству, достигнув даже самых дальних, приграничных уголков. Что было странно: там тарелок покупали в несколько раз больше, чем в тех районах, которые мы так долго окучивали. Хорошо, что наш новый курьер без проблем разносил заказы как здесь, так и там.
А вот «здесь» начались проблемы…
Я как раз сидела и хмуро смотрела на новомодную массажистку, которая делала маленьким деткам какой-то супер-пупер массаж, от которого те, якобы, развивались быстрее и становились очень здоровыми. Однако во время наблюдений за ее техникой, у меня начали возникать сомнения: женщина водила ладонями по спине Василька, приговаривая:
– Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…
В этот момент в комнату зашла Катя:
– Кристин, можно тебя на минуту?
– Конечно. – ответила я, краем глаза поглядывая на массажистку, которая перешла к следующему этапу:
– Ехал поезд запоздалый…
А моя партнер перешла к главному:
– Наши тарелки прокляты!
– Чего? – опешила я.
– Пришли куры… – продолжала массажистка.
– Люди жалуются, что у них начали исчезать деньги! – грустно ответила девушка.
– А мы-то тут причем?
– Поклевали-поклевали-поклевали…
Катя замялась:
– Они говорят, что это произошло как раз после того, как Ахмет принес заказ.
Я нахмурилась:
– Тогда почему «прокляты»? Я ведь так понимаю, что они намекают, что Ахмет – вор?
– Пощипали-пощипали-пощипали…
Коллега развела руками:
– Они не говорят так напрямую. Вроде как, деньги были надежно спрятаны, вроде заначки. А Ахмет пробыл в доме совсем недолго, и только на пороге…
– Но он – скороход!
– Да, но ведь надо еще знать, где деньги лежат. – логично заметила девушка.
– Потоптали-потоптали-потоптали…
Я нервно побарабанила пальцами по стене:
– Ахмет сейчас на заказе?
– Да. Я только что дала ему последний адрес.
– Слушай… Когда Ахмет отпишется, что доставил, вели ему сразу явиться сюда, а сама напиши хозяевам, чтоб проверили, все ли на месте?
