– С какой стороны здесь наш олимпийский комитет? – тихо и недобро спросила Белосельцева. – О чем ему предлагается поразмыслить, что за намеки?
– Ваша поисково-спасательная экспедиция проводится под эгидой национального олимпийского комитета России, – тон мистера Лайонса сделался донельзя официальным. – Вы, мисс Белосельцева, руководитель этой экспедиции, не так ли? И вы, как мне известно по официальным каналам, представляете именно НОК России. Значит, ответственности вам и вашим шефам в Москве не избежать. Вы не сумели осуществить нормальный контроль за деятельностью своих людей. Вы не проверили, чем и почему собираются заниматься члены вашей экспедиции вблизи затонувшей яхты. Вы позволили одному из них взять с собой оружие. Возникает вопрос: не специально ли?!
– Вы отдаете себе отчет в серьезности ваших обвинений? – ледяным тоном поинтересовалась Людмила Александровна. – И, что еще хуже, в их направленности?
– А что мне еще прикажете думать? – немного смущенно откликнулся американец. Лайонс понимал, что малость хватил лишку. Кай Чун Бань индифферентно молчал, предоставляя инициативу своему американскому «другу».
– В таком случае я предлагаю всем вместе на вашем катере пройти в квадрат с затопленной яхтой, – решительно сказала Белосельцева.
Эдуард Лайонс и Кай Чун Бань переглянулись. Опытный и очень внимательный Успенский заметил, что взгляды эти уж никак не выражали большой радости. Чем-то предложение Людмилы Александровны было нежданным визитерам неприятно…
– Прямо сейчас? Стоит ли… – промямлил американец.
– Еще как стоит! Там, на месте, разберемся. Что к чему и почему. Но предварительно я свяжусь с Монтевидео, с господином Фридрихом Роттенбергом. Чтобы он знал, где в ближайшее время мы все будем находиться.
– Это еще зачем?! – вырвалось у Лайонса.
– А мне так хочется! – обворожительно улыбнулась женщина. – Так вы согласны с моим предложением?
– Н-ну… Согласны, – с явным неудовольствием ответил американец.
Когда Белосельцева и Успенский скрылись в домике, чтобы переодеться и связаться со штабом гонки, Кай Чун Бань тихо сказал Лайонсу:
– Там ведь гидроцикл остался.
– Понадеемся, что русский его не нашел, – после секундной заминки ответил Лайонс. – А в продырявленном катере ему долго не удержаться… К тому же – низкая температура воды, да и запас воздуха в баллонах не бесконечен. Но так портачить, как вы, милейший… Впрочем, о ваших ошибках речь впереди.
Про себя же Эдуард Лайонс подумал: «Бог мой! С кем меня связаться угораздило! Он еще глупее, чем я полагал. А ведь я с самого начала считал его набитым дураком. Хорош профессионал, который такие ляпы допускает. А уж как рекомендовали! Супермен, понимаете ли, корейский… Нет! Воистину: азиатская обезьяна – она обезьяна и есть, разве что без хвоста. Тут русская стерва со своим намеком совершенно права!»
16
Ужас, поначалу обуявший Зарнова, куда-то бесследно исчез, осталась одна досада и злость. Сергей уже понял: пока он сидит на скале, хищникам до него не добраться. Одна беда: сколько он высидит? Морские леопарды снимать осаду не собирались.
Зарнов уже расшвырял по ним весь свой запас камней. Просто так, из бессильной ярости. Чтобы страшилищам жизнь совсем уж медом не казалась. Одному весьма чувствительно угодил по носу, тот так взревел, что аж уши заложило. Тоже, лайнер на взлете нашелся!..
Умом Сергей Зарнов понимал, что морские леопарды ни в чем не виноваты. Они хищники, они действуют так, как им предписано природой. Но эмоции брали верх. Что бы там природа ни предписывала, а оказаться в чьей-то зубастой пасти Сергею не улыбалось. Как-то не прельщала его мысль, что к нему, венцу, понимаете ли, творения, могут относиться как к добыче, как к обычному куску мяса.
И вот сейчас Зарнов орал во все горло на зубастых тварей, поминая на хорошем русском языке всех без исключения родственников морских и прочих леопардов. Вдобавок он перечислял разнообразные способы интимных отношений между хищниками, их родителями и потомством, Антарктическим полуостровом, Атлантическим океаном, Южным полюсом… Отношения эти, судя по пылкой речи Сергея, отличались редкостной экзотичностью и жуткой извращенностью.
Словом, его проклятия заставили бы покраснеть даже пьяного боцманюгу времен парусного флота, недаром Сергей именно парусным спортом занимался.
Что толку от площадной брани в таких обстоятельствах? Э-э, не скажите! По крайней мере, немного согреться это помогало. Да и бодрости духа прибавляло, пусть хоть на время.
Зубастые твари внимательно слушали, они узнали про себя много нового и интересного. Изредка морские леопарды отвечали Сергею громкими скрипучими криками.
«Насколько сообразительны эти зверюги? – думал Зарнов, отдыхая от ругани. – Настолько, чтобы менять друг друга, чтобы устроить вокруг моего убежища что-то вроде посменного дежурства? Или нет?»
Зарнову не верилось, что его жизнь может вот-вот оборваться, и оборваться таким жутким образом. Это казалось нереальным.
Меж тем погода начинала портиться. Стоковый ветер, дующий с юга, из глубины ледового континента, набирал силу. Становилось все холоднее, в воздухе замелькали редкие пока снежинки. Для Антарктиды такое не редкость даже в середине полярного лета.
Сергей подумал, что на проклятущей скале он сидит уже не менее четырех часов. Контрольный срок, о котором он договорился с Муличенко, давно миновал. Саныч наверняка уже беспокоится: куда запропал его шкотовый? Значит, вскорости Муличенко отправится его искать. А чего искать-то? Иди по берегу в ту же сторону, куда отправился Зарнов, и мимо лежбища не промахнешься. Очень может быть, что Саныч уже вышел, что он скоро окажется здесь.
И что с того? Чем Муличенко в этой ситуации сможет ему помочь? Только бессильно по берегу бегать. Да еще моральную поддержку оказать: станут они проклинать морских леопардов на два голоса, то-то хищники испугаются!.. Вот если бы у них было оружие…
«Ох, не помешало бы мне сейчас какое-нибудь легкое оборонительное оружие, – с тоскливой усмешкой подумал Сергей. – Совсем легонькое такое. Типа установки залпового огня „Град“. Или баллистической ракеты средней дальности…»
Беднягу Зарнова мелко, противно трясло. Не от страха, бояться он практически перестал. Точнее, страх притупился. Но продрог он на продуваемой ветром скале до последней степени!
Перспективы перед Зарновым открывались самые безрадостные: либо прорываться к берегу, с почти полной гарантией, что его во время прорыва сожрут, либо помирать от переохлаждения, оставаясь на месте. Это уже со стопроцентной вероятностью, к гадалке не ходи. Вот и выбирай: что пеньком по сове, что сову об пенек.
Но все же судьба сжалилась над попавшим в переделку яхтсменом, причем сжалилась самым чудесным и необыкновенным образом.
Со стороны океана вдруг послышался и стал быстро приближаться очень странный звук: будто кто-то шпарил по волнам на мотоцикле. Зарнов всмотрелся в океанскую даль. Некоторые из его мучителей тоже повернули головы в сторону непонятного звука, насторожились, заскрипели, точно переговариваясь.
