– Простите, но каковы все же ваши источники? Кто вам обо всем этом рассказал?
– Как можно задавать такие вопросы, коллеги? – возмутился рыжий репортер. – Я, естественно, не стану на них отвечать: это противоречило бы профессиональной этике!
М-да… Право же, любопытные представления об этике у представителей некоторых профессий…
Рядом с корреспондентом «Yachting Today» как-то неожиданно возник Эдуард Лайонс. Их тут же обступили журналисты, посыпались вопросы. Мистер Лайонс нахмурил брови, придал лицу многозначительный вид:
– Сегодня однозначно подтвердить эту информацию я не готов.
– Но вы и не опровергаете ее категорически?
– Нет. Не опровергаю, – глубокомысленно изрек американец. – Она нуждается в тщательной проверке. И когда такая проверка будет проведена, я сделаю заявление для прессы.
…Что ж! Эдуард Лайонс полагал, что он, аккуратненько слив репортеру «Yachting Today» скандальную версию произошедшего, совершил исключительно верный и тонкий тактический ход. Что было в активе у американца? Он мог предъявить лишь пресловутый «гвоздь» от подводного пистолета с российской маркировкой, хиленькую косвенную улику. Такие улики позволяют – далеко не всегда! – с грехом пополам выдвинуть обвинение, но никак не доказать его. И Лайонс совершенно верно полагал, что Людмила Белосельцева достаточно умна, чтобы отбить такое нападение.
Тогда американец начал рыхлить почву для не юридического, а информационного удара, готовить общественное мнение к грандиозному скандалу, который опорочил бы российскую поисково-спасательную экспедицию и через нее российский НОК. Ведь еще доктор Геббельс поучал своих подельников: «Чтобы в ложь поверили, она должна быть грандиозной». Знал, что говорил, стервец нацистский.
Фриц Роттенберг, которого все как-то упустили из внимания, прекрасно видел и слышал все, что происходило в центре конференц-зала, где вокруг рыжего англичанина и Эдуарда Лайонса бурлил водоворот журналистов.
Презрительно прищурив глаза, Роттенберг буркнул себе под нос: «Lumpengesindelen!» Самым мягким переводом этого слова на русский язык с родного для Фридриха немецкого будет «Сволочи!»
Вот интересно, кого охарактеризовал таким образом член Высшего совета ИЯРУ?..
24
Никому ранее неизвестная и вполне ординарная мелководная банка, расположенная между Фолклендами и северной оконечностью Антарктического полуострова, за последнюю неделю вдруг стала людным местом. Та самая банка, на которой капитан «Зеленушки» собирался ловить ледяную щуку.
С того момента, как Хуан Педро Лопес наткнулся на обезлюдевшую «Кассиопею», прошло совсем немного времени, но не проходило и дня, чтобы этот квадрат Южной Атлантики кто-нибудь да не навестил. С самыми разными целями.
Сейчас справа от банки, прямо над лежащей на дне яхтой, покачивался между льдин на пологих волнах небольшой вертолет с четырьмя оранжевыми поплавками, укрепленными на шасси. Американская модель, схожая по своим летным качествам, вместимости и грузоподъемности с нашим «Ми-14». Янкесы такие вертолетики «москитами» называют. Неприхотливый и надежный аппарат, а если поставить поплавки, то и на воду садиться может, лишь бы не было очень сильного волнения.
Несущие винты работали в холостом режиме, удерживая машину на одном месте. Из расположенного на брюхе «москита» люка свисал, касаясь воды, веревочный штормтрап. Поток воздуха от винтов заставлял его извиваться, делая похожим на ползущую змею.
Над серой стылой водой показалась человеческая голова в маске для подводного плаванья. Руки аквалангиста вцепились в нижнюю перекладину штормтрапа. Еще несколько секунд, и человек в черном, обтягивающем тело гидрокостюме оказался в кабине вертолета.
Это был Кай Чун Бань. Кроме него в салоне «москита» находилось еще четверо человек. Все они были корейцами. Лишь один из них – пилот вертолета – имел отношение к южнокорейской фирме, с председателем совета директоров которой Кай Чун Бань недавно беседовал в Сеуле. Пилот работал в службе безопасности аргентинского филиала фирмы.
А вот трое других… Они были похожи друг на друга почти как близнецы. Словно их в одной форме отливали. Невысокие, крепкие, накачанные. Спокойные скуластые лица с раскосыми черными глазами, короткие и жесткие темные волосы. Мастера рукопашного боя, отличные стрелки, спецназовцы-диверсанты широкого профиля. А южнокорейский спецназ в Юго-Восточной Азии уступает только японскому…
Кай Чун Бань знал этих людей не первый год. Когда-то, не так давно, их связывала общая работа в одной из южнокорейских спецслужб, причем Кай Чун Бань был старшим в четверке. Прямо южнокорейский вариант Д’Артаньяна и трех мушкетеров получался. Только без благородства героев Александра Дюма. Они вчетвером лихо порезвились в свое время в Сянгане, на берегах могучей Чанцзян, и много еще где. Их команде всегда доставались особые задания, те, которые на грани возможного. Они справлялись.
Теперь, как было сказано ранее, Кай Чун Бань находился в свободном плавании, он не числился в рядах какой-либо государственной структуры, по крайней мере, официально. Но старые связи остались, и когда корейцу потребовались квалифицированные помощники, он знал, куда обратиться и о чем попросить. Там, куда он обратился, ему охотно пошли навстречу. Нетрудно догадаться, что у руководства соответствующих служб были свои интересы в этом деле. Интересы эти требовали, чтобы миссия их бывшего сотрудника была выполнена успешно. И вот «дружная четверка» вновь собралась вместе.
Кай Чун Бань, как и в прежние времена, являлся старшим. Командиром. С прежних времен остались и клички, по которым они обращались друг к другу. Одного именовали Хай-Ся-Цзю – Медведь, второго – Кью-Ма-Фа – Тигр, третьего – Зинь-Лю-Да – Росомаха. Самого Кай Чун Баня его помощники называли Буй-Я-Цзянь – Хозяин Зверей, или просто Хозяин.
Кай Чун Бань сбросил дыхательный аппарат, освободился от гидрокостюма, переоделся в сухое. Лицо его было угрюмым, здесь, среди своих, не было надобности скрывать свои эмоции.
– Что там, Хозяин? – тронул его за плечо Медведь.
– Ничего хорошего. Я не нашел аккумулятора. Подводный гидроцикл тоже исчез.
– Ты полагаешь, что русский захватил аккумулятор и ушел на гидроцикле? – спросил Тигр. – Но он ведь не мог знать об истинной начинке аккумулятора.
Росомаха молчал, выжидательно глядя на своего старшего.
– Не осьминог же утащил и то и другое! – раздраженно ответил Кай Чун Бань. – Русский, кто же еще! Ах, как жаль, что мне не удалось его убить! Зря я тогда пошел под воду один, без подстраховки. Вчетвером мы легко справились бы с ним. Но кто же мог предполагать, что он появится у затонувшей яхты почти одновременно со мной и будет вооружен… Конечно, он не мог знать, что именно утащил, тут ты прав. Но раз аккумулятор у него, то рано или поздно он может догадаться! Или догадается кто-то другой. Этого допустить нельзя. Мы должны этому воспрепятствовать.
