Он сказал это спокойно, без желания порисоваться или напугать. Кай Чун Бань просто оповещал Белосельцеву о своих намерениях. И о своих методах. Это впечатляло куда сильнее, чем злобные крики и зверские гримасы.
Белосельцева молчала. Кай Чун Бань тоже замолчал, резать Людмилу на части и применять к ней другие меры сходного характера он не торопился. Она ему еще в целом виде пригодится. Пока.
В голове у корейца постепенно складывался план дальнейших действий, и он дал ему время созреть. Сначала необходимо было вернуться за оставленным на берегу Росомахой.
Выполняя распоряжение Кай Чун Баня, пилот «москита» развернул свою машину. Вертолет вновь возвращался к «избушке», покинутой русскими яхтсменами и Полундрой.
Кореец думал о том, что уже допустил одну ошибку, позволив русскому аквалангисту переиграть себя при первой встрече. Второй раз он ошибаться не собирался…
29
Полдень затопил столицу Уругвая мутными волнами зноя. Было тихо, слышалось лишь гудение автомобильных моторов на улице внизу да мягкое урчание кондиционера. В солнечном луче, наискось пересекавшем люксовый номер «Хилтона», где расположился штаб трансконтинентальной гонки, плясали пылинки.
Фридрих Роттенберг сидел за клавиатурой мощного «Пентиума», внимательно вглядываясь в экран монитора и время от времени щелкая кнопками «мыши».
Дверь номера открылась, и на пороге показался мистер Лайонс, утирающий пот с лысины огромным клетчатым платком. Выражение лица у американца было кислым. Роттенберг поднял на вошедшего хмурый взгляд.
Тут-то благостная тишина, царившая в номере люкс, и закончилась. За окнами штаба по-прежнему светило яркое уругвайское солнце, зато в самом номере начали сгущаться грозовые тучи: разговор между двумя руководителями гонки Монтевидео – Сидней сразу пошел на повышенных тонах. С первого дня совместной работы немец с американцем жили друг с другом как кошка с собакой. Но на сей раз взаимное недоброжелательство перешло все границы.
Нападал Фриц Роттенберг. Лайонс отбивался.
– Кто тут кому, как говорится, морочит голову? – наседал немец. – Ваше поведение, Нед, не укладывается ни в какие рамки!
– О чем это вы? – Лайонс безуспешно силился изобразить этакое высокомерие. Получалось плохо. Чуяла кошка, чье мясо съела!
– Об этой идиотской пресс-конференции, о чем же еще! – Роттенберг был не на шутку разозлен и даже не пытался скрыть это. – Проведенной, кстати сказать, по вашей инициативе! С какой целью, хотел бы я знать! Я, Тедди, старался понять, что у вас на уме, но ничего у меня не получилось. Мне начинает казаться, что вы добивались одного: наехать на российскую экспедицию и ее руководительницу, выставить их в невыгодном свете. Вам это удалось. Но зачем вам это понадобилось? Не вы ли настаивали на том, чтобы русская экспедиция приняла участие в поисковых работах? А теперь вы же сами дискредитируете русских! Неужели только с этой целью вы и приглашали их сюда?
– Ну-у, что за дурацкие подозрения, Фриц? – всем своим видом Эдуард Лайонс выражал оскорбленную невинность. Но актером он был неважным. Переигрывал. – В мыслях не держал ничего подобного. Так… Случайно получилось. К слову пришлось.
– Ах случайно? Не держали, значит? – Роттенберг не вытерпел и шваркнул по столу кулаком. – Тогда на кой черт вы принялись разглагольствовать о том, что, дескать, русские мышей не ловят, что они работают спустя рукава и толком не участвуют в поисках? Что их руководительница, мисс Белосельцева, видите ли, спит, вместо того чтобы с вами насущные проблемы обсуждать? Меж тем она звонила мне по спутниковому каналу и предупредила, что собирается сама отправиться на поиски на моторной надувной лодке.
– Вот как? – в голосе Лайонса послышалось удивление и заинтересованность. – Но вы же мне и словом об этом звонке не обмолвились, Фридрих! Как прикажете вас понимать? Меня вы подозреваете бог весть в чем, а сами скрытничаете, проявляете неискренность! Так дело не пойдет! У нас не должно быть тайн друг от друга.
– Неужели? – в голосе Роттенберга слышалось столько яду, что гремучей змее было впору обзавидоваться. – У вас, Тедди, надо полагать, нет секретов от меня? Душевно рад! А вот, скажем, откуда репортер «Yachting Today» получил свой бредовый материал о нападении русского аквалангиста на корейцев? Не от вас ли, милейший? Или от ваших южнокорейских приятелей?
– Что-то мне тон ваш не нравится, – заносчиво произнес Лайонс, которому такой оборот разговора пришелся весьма не по вкусу. – И манеры. Что-то и то, и другое представляется мне хамским, враждебным и агрессивным.
– Ничего подобного! – мрачно возразил Роттенберг. – Я настроен отнюдь не агрессивно. Напротив. Я очень терпим. Я исполнен дружелюбия. А всех, кто думает иначе, я в бараний рог согну. Корейцев, с которыми вы разве что не целуетесь, в первую очередь. С их провокационными заявлениями… Если вонючий эксклюзив английскому корреспонденту подбросили не вы, то получается, что они: больше некому. Какого рожна корейские фирмачи вообще лезут не в свое дело? Halunken! Schweinen Dreck!
Ругаться, будучи в запале, Фриц Роттенберг предпочитал на родном немецком языке, который словно специально приспособлен для ругательств. «Проходимцы! Свинячье дерьмо!» Да-а, хорошего же мнения о южнокорейских предпринимателях придерживался член Высшего совета ИЯРУ Фридрих Роттенберг!
– Меня ваша позиция, нелюбовь к русским и излишняя любовь к корейцам, мягко выражаясь, настораживают, – продолжил он, не сводя взгляда с американца. – Тем более что и те, и другие оказались здесь с вашей подачи. Мисс Белосельцева сказала мне, что вы отказали ей в вертолете. Кстати, не посоветовавшись со мной, вот цена вашей искренности! А почему отказали? Погода? Чушь несусветная, погода тогда стояла летная!
– Что вы прицепились к корейцам? – возмущенно спросил Лайонс, уходя от еще одной неприятной темы. – Вас послушаешь, так невольно в расизме заподозришь. Корейцы делают что могут. Помогают в поисках. Скажите лучше: вам эта русская больше не звонила по спутниковому каналу?
– Нет. А почему вас это интересует?
«Это просто замечательно, что нет», – подумал мистер Лайонс, а вслух сказал:
– Не могу понять, как это она в одиночку отправилась на поиски? Куда? Просто так, наугад? Это законченная глупость. Южная Атлантика слишком велика, чтобы шарить по ней наугад, да еще в надувной моторке… Если русская направлялась куда-то, то в какое-то конкретное место! Хорошо бы узнать, в какое.
Роттенберг пожал плечами:
– В том разговоре она сказала мне, что врач их экспедиции еще и отличный гидрограф с большой практикой. Знаток океанических течений. Вот они на пару и рассчитали, куда течение могло отнести дрейфующий спасательный плотик с русской яхты. Видимо, туда мисс Белосельцева и направилась.
«Вон оно как! – подумал Лайонс. – Теперь кое-что становится понятным!»
– А координаты этого предполагаемого места русская вам назвала?
