— У меня было два учителя, — с прежним безучастием пояснила Алильена. — Если бы они не погибли, к весне я получила бы звание. Но амулет мастера мне уже выдали, и сейчас он сработал. А виновен во всем лжеискусник Канз, но о нем я ничего не знаю.
— Кто погиб? — с виду равнодушно произнес Корди, но Лил уже видела пальцы Ленса, сложенные в знак, предупреждавший о возросшем интересе барона. — Назови имена.
— Не могу, — печально покачала головой магиня. — Это секрет гильдии. Как только я открою рот, амулет меня накажет.
— Тогда дай его мне, — повелительно протянул руку барон.
— Даже я знаю, что сама она не сможет его снять, пока не окажется на свободе, — фыркнул Ленс. — Причем по-настоящему. Тех, кто попытается снять амулет насильно, ждут неприятные сюрпризы.
— Но ведь они когда-то закончатся? — едко ухмыльнулся Корди.
— Вместе с моей сестрицей, — согласно кивнул Ленс и бесхитростно добавил: — Хотя я ничему не учился, но не раз слышал о таких амулетах. Они тянут силу через хозяина, и чем больше самоубийц будут пытаться снять амулет с искусника, тем скорее убьют его самого.
— Даже не ожидала, — пренебрежительно бросила брату Лил, — обнаружить в твоей пустой голове такие ценные знания.
— У меня там много чего напрятано, — с мальчишеским бахвальством сообщил тот и тут же простодушно поинтересовался: — А почему она не садится?
— Видишь ли, в чем дело, — лицемерно запечалился Корди, — у меня есть правило — не сидеть за одним столом со своими рабами.
Вот этих или похожих слов Алильена ждала с замиранием сердца и теперь сдерживалась изо всех сил, чтобы случайно не усмехнуться, прежде чем подложит проклятому дядюшке свинью, которой он от нее никак не ожидает.
— Я не ваша рабыня, — безразлично сообщила она Густаву.
— А чья? — выдал он себя невольным изумлением.
— Того черного искусника, который поймал меня в лесу.
— Как его имя? — В голосе барона прорезался недовольный рык.
— Не знаю. Он не назвался, — безучастно пояснила Лил. — Но даже если бы и сказал свое имя, вам я этого все равно не смогла бы открыть, тайны хозяина выдавать нельзя.
— Тогда зачем ты сюда приехала? — прищурился Густав.
— Он приказал сесть в карету и ехать — я и поехала. Теперь буду жить тут и ждать нового приказа, — по-прежнему монотонно поясняла магиня, в глубине души злорадно веселясь над озадаченным выражением, медленно появившимся на лице барона.
— А если… — начал было Корди, но Лавиния решительно его перебила:
— Густав! Ты мне обещал!
— Извини, дорогая, — небрежно процедил он и приторно улыбнулся Алильене: — Тогда прошу к столу, к чужим рабам мои правила не относятся.
Лил неторопливо опустилась на стул, услужливо подвинутый подскочившим лакеем, чинно положила руки на колени и с откровенным унынием осмотрела сидящих за столом. На Ленса глянула лишь мельком, так сморят на старого плешивого кота, которого держат уже даже не из жалости, а от нежелания пачкать об него руки. Как ей было известно, многие из ее сверстниц именно так и относятся к младшим братьям, мстя им за надоедливость, крикливое нахальство и, как им кажется, неравномерно поделенную любовь родителей.
На мать она тоже смотрела без особого интереса, хотя ее весьма насторожило странное поведение Лавинии. Никогда раньше та не была такой молчаливо-покорной, хотя и умела, если требовалось, изобразить любые чувства достовернее опытной лицедейки.
Но выяснять при дядюшке причины неожиданной перемены в настроении матери Лил не собиралась, да и без него тоже. Можно даже не сомневаться, за ней самой сейчас следит не одна пара глаз и различных амулетов. Не для того Корди затратил столько денег и сил, чтобы просто поужинать с незнакомой до этого момента дочерью троюродной племянницы. И значит, не сомневается в своей способности если не напугать Алильену, то хотя бы удивить или заинтересовать. Так почему бы не подыграть ему?
И она смотрела на дядюшку, не скрывая своего интереса, изучала так, Как рассматривают купленную за баснословную цену старинную картину или необычное украшение. Смотрела не только обычным зрением, а и особым, магическим, время от времени опуская взгляд к тарелке, куда вездесущий слуга успел положить еды со всех затейливо украшенных блюд.
И саркастически усмехалась про себя: за то время, пока она переодевалась, артефактов на Корди не поубавилось, наоборот. Теперь у него на поясе висело странное оружие, то ли узкий стилет, то ли копьецо, точнее сказать было трудно. Как и понять, ради чего его рукоять украшал огромный, напоенный магией камень, сиявший для Лил пучком рыжеватого жара.
Есть Алильене не хотелось, она за время пути только и делала, что жевала от скуки всякие сласти, стараясь не вспоминать другую карету, где они с Ленсом тренировали магическое зрение на купленных искусником конфетах. Про самого Инка она тоже пыталась не думать, истово надеясь, что нашедшему ее черному предателю хватит умения и хитрости удержать ее нечаянного жениха от самоубийственной попытки вернуть пропавшую ученицу.
Она даже кольцо, подаренное любимым, попыталась снять, и когда это так и не удалось, неожиданно растрогалась до слез. А потом обвязала палец оторванным от подола лоскутком и больше на подарок Инка не смотрела.
— Ну, — произнес вдруг Густав, неторопливо отерев губы и пальцы хрустящей от крахмала белоснежной салфеткой, — раз наконец исполнено последнее пожелание моей дорогой Лави, я имею право объявить всем радостную весть, и первыми ее узнаете вы как ближайшие родичи. — Он обвел молчащих племянников пристальным взглядом, надменно усмехнулся и с превосходством объявил: — Мы с Лавинией решили пожениться, и поэтому я объявляю о нашей помолвке. Можете поздравить вашу матушку, с этого дня она обрела самого надежного и заботливого мужа во всех подлунных пределах. Свадьбу мы намерены отпраздновать через декаду, когда соберутся все гости.
Лил от всей души порадовалась, что правильно поняла предостерегающий знак Ленса, один из тех, которые они изобрели, когда жили в доме Парвена. Пользоваться при кузнеце известными искусникам шифрами они опасались, отлично зная, как непрост приютивший их мужчина.
Тогда их очень выручили эти простые на вид жесты — деревенские мальчишки не раз пытались доказать бледным Кузнецовым племяшам свое превосходство. И теперь, едва Ленс подпер ладошкой левую щеку и открыто зевнул, хлопнув себя по губам пальцами правой руки, магиня поняла, сейчас хозяин скажет какую-то гадость, и нужно постараться не обращать на его слова внимания.
Ну так она и старалась, однако был краткий миг, когда слова Корди всколыхнули в ее душе жгучее желание разом взломать мощным потоком магии все амулеты проклятого дядюшки. Но Лил справилась с собой, хотя и не без труда, пришлось даже добавить себе хладнокровия и терпеливости, а уже через минуту хвалила себя за это решение. Иначе не сумела бы спокойно смотреть, как Корди по-хозяйски смачно целует их мать.
