«Идем, я отвезу тебя домой», – сказала Джулия.
Паркер умоляла ее не делать этого.
«Что если отец не спит? Можно я переночую у тебя?»
Джулия прикусила губу; это все случилось до того, как она открыла Паркер свой секрет.
«Да спит он! Ты и раньше незаметно пробиралась домой. Просто постарайся не шуметь и сразу ложись спать».
Она помнила, как вышла из машины Джулии и нетвердой походкой направилась к дому. Но Паркер почти не помнила того, что случилось, когда она вошла внутрь. Впрочем, она столько раз видела своего отца в бешенстве, что могла без труда восстановить выпавшие из памяти фрагменты.
– Это было ужасно, не так ли? – мягко спросил Элиот.
Паркер молча смотрела на свои руки, лежавшие на коленях.
– Что случилось потом? Вы попали в больницу, да?
«Боже милосердный, неужели Джулия выложила ему все?»
– А потом, как я понимаю, ваш отец оказался в тюрьме. И что вы чувствуете по этому поводу?
– А вы как думаете? – фыркнула Паркер. Она посмотрела в окно. – Мать меня за это возненавидела. Она считает, что это я виновата во всем, что случилось той ночью. Возможно, так и есть. Но он тоже виноват.
– Ваш отец?
– Нет, – она осеклась. – М-мой друг.
– Что вы имеете в виду?
Паркер зажмурилась. Перед ее глазами всплыло лицо Нолана. Она не собиралась ничего рассказывать, но забылась и зашла слишком далеко.
– У меня был еще один лучший друг, кроме Джулии. Той ночью, когда отец на меня набросился, он дал мне «окси», хотя знал, что отец меня убьет, если застанет под кайфом.
– Но почему же ваш друг это сделал? – нахмурился Элиот.
Паркер подняла плечи, потом тяжело опустила их.
– Нолан есть Нолан. Иногда он играл с людьми, просто так, от нечего делать.
Элиот сощурил глаза.
– Нолан… Хотчкисс?
Паркер уставилась на него, ее пульс участился.
– Вы его знали?
Элиот покачал головой.
– Нет, мне известно только то, о чем пишут в газетах. Ну и как сложились ваши отношения после?
Паркер наклонилась вперед, прижала к груди одну из диванных жаккардовых подушек.
– Я его не любила.
– То есть вы уже не были друзьями? – слегка нахмурился Элиот.
– Да нет, конечно! После того, что случилось, он ни разу даже не посмотрел в мою сторону.
– Вы были на его похоронах?
– Да. Поймите меня правильно, я не хотела, чтобы с ним такое стряслось. Но смешно ожидать, чтобы я все глаза себе выплакала над его гробом. С какой стати? – Дрожь пробежала по ее спине. – Все эти рыдания, заламывания рук, весь этот театр… Это… пробуждает тяжелые воспоминания.
Элиот едва заметно кивнул.
– Это довольно распространенная реакция.
– Да?
Элиот заглянул в свой блокнот.
– Джулия говорила, что у вас бывают приступы головной боли. Панические атаки. Как часто это происходит?
– Несколько раз в неделю. – Паркер пожала плечами. – Головные боли приходят и уходят. Панические атаки… ну, они случаются, если меня что-то пугает. Громкие звуки, неожиданные движения. Автомобильные выхлопы. Типа такого. А еще иногда трудно что-нибудь вспомнить. У меня такие огромные провалы…
– Очень похоже на посттравматическое расстройство, – сказал Элиот, откидываясь на спинку стула. – Что не удивительно, учитывая, что вам пришлось пережить.
Паркер вскинула на него глаза.
– Это то, что бывает у солдат, когда они приходят с войны?
– Верно. Именно среди ветеранов наблюдалось больше всего таких случаев. Но это может случиться с любым, кто перенес тяжелую травму. Ваше тело снова и снова бурно реагирует на все, что воспринимает как угрозу, даже если на самом деле угроза совершенно незначительна. Но есть и хорошие новости – это полностью излечимо.
Паркер села, твердо поставила обе ноги на пол и повернулась к доктору. В голове у нее все поплыло. Она пришла сюда только ради Джулии и была уверена, что никто и никогда не сможет ей помочь. Но Элиот говорил так, словно и впрямь стоило попробовать. Может быть, она все-таки не безнадежна?
Уже очень давно она не чувствовала ничего подобного.
– Дело вот в чем, Паркер. – Голос Элиота прозвучал очень мягко. Паркер вытерла глаза и взглянула на него. – Все это не означает, что вы в чем-то ущербны. Это означает только то, что ваше сознание приспособилось к ощущению постоянной угрозы. Это адаптационный механизм.
– По-моему, это и есть ущербность, – сказала Паркер с глубоким, судорожным вздохом. – Классно. Выходит, я дважды калека. Лицом и разумом.
Элиот поцокал языком.
– В том или ином смысле мы все искалечены. Просто большинство людей называют это «опытом». У вас такого опыта оказалось слишком много. С отцом. С матерью. С Ноланом.
Она кивнула.
Неожиданно Паркер почувствовала, как Элиот взял ее руки в свои. Кисти у него были теплые, с легкими мозолями на подушечках пальцев. Как будто он в свободное время играл на каком-то музыкальном инструменте. Элиот быстро пожал ей руку и отпустил.
– Паркер, у тебя есть все основания никому не доверять, – негромко сказал он. – Никто не вправе винить тебя за настороженное отношение ко всему вокруг. Но бояться нечего. Обещаю, что если ты сумеешь хоть немного поверить мне… если сумеешь рискнуть… я сделаю все, чтобы тебе помочь.
– Как? – выпалила Паркер, не сомневаясь, что покраснела до ушей.
– Мы будем работать вместе. Любая терапия начинается с познания себя. Я попрошу тебя подумать над тем, как именно твои привычки, мировоззрение и особенности твоего характера приспособлены для того, чтобы помогать тебе жить и защищать от угроз. После этого спроси себя честно, помогают они тебе или причиняют вред. Например, когда ты чувствуешь приближение головной боли, постарайся сфокусироваться на чем-то, что находится прямо перед тобой. На чем-нибудь реальном, скажем, на своей руке, и постарайся удержаться в реальности. Кажется, пустяк, но, поверь, это помогает.
Паркер всматривалась в его лицо. Элиот выглядел подкупающе искренним. Больше всего на свете ей хотелось ему поверить. Поверить, что ее жизнь не всегда будет такой безнадежной, такой мучительной. Поверить, что она не обречена до конца жизни быть одинокой. Поверить, что может быть – а вдруг? – когда-нибудь все снова будет хорошо.
12
Вечером этого же дня, после нескольких часов отработки программы для прослушивания в Джульярде, Мак припарковалась у тротуара перед домом Блейка. Он жил в районе старых викторианских особняков, возле публичной библиотеки Бэкон Хайтс. В детстве Мак часто приходила сюда попрыгать на батуте на заднем дворе Блейков. Они устраивали соревнования – кто выше прыгнет или сделает лучший кувырок. Мак задумалась, играла ли с ними Клэр, но так и не вспомнила.
