— Кого?
— Иштар. Что, и этого ты не помнишь?! Ну, это уже ни в какие ворота… Ладно, извини, — заметив, что я готова выйти из себя, Агер вытянул перед собой руки, признавая свою неправоту. — Иштар — великая богиня любви и войны.
— Разве это не противоречит друг другу?
Я никогда не интересовалась мифологией древних и теперь горько сожалела об этом. Давным-давно мама подарила мне толстенную книгу «Мифы народов мира», но мне было неинтересно читать ее. Правда, картинки там были забавные, а некоторые изваяния, изображенные на них, были даже без одежды. Но в тот момент мне это мало чем могло помочь, так что я прикинулась дурочкой.
— Может быть, и противоречит, — пожал плечами Агер. — Но у Бальтазара свой взгляд на это. В его понимании все ипостаси этого мира связаны и не могут существовать отдельно друг от друга. Любовь может быть как созидательной, так и разрушительной, причем ни одна ее разновидность не является единственно верной. Забавно…
Рассказчик вдруг замолчал и с улыбкой взглянул на меня.
— Что забавного?
— Совсем недавно ты сама выступала в роли лектора, а я лишь слушал. Теперь мы поменялись ролями. Странно иногда жизнь поворачивается.
— А почему я тебе это рассказывала?
— Так я сам-то с Солом ни разу не общался, так что все эти премудрости от Бальтазара до меня не дошли бы, если бы не твоя помощь. У меня другое предназначение.
— Какое же?
— Я — воин!
Агер с гордостью ударил себя в грудь, и я чуть не рассмеялась — мальчишки все похожи друг на друга, о каком бы мире ни шла речь. Внезапно мне в голову пришла мысль, от которой по моей спине побежали мурашки.
— Постой… А если я пройду эту… как ее… инициацию — что будет потом? Я стану жрицей — и мне что, нужно будет жить в храме?
— Конечно, как иначе?
— А ты?
Мальчик тут же помрачнел и опустил глаза.
— Я отправлюсь на войну.
— А как же наша клятва?
— Это судьба, ничего не поделаешь.
— Вавилон с кем-то воюет сейчас?
— О чем ты говоришь? — удивился Агер. — Война не прекращается вот уже триста лет. Воины нужны постоянно, и если мне повезет уцелеть в битвах, я вернусь богатым человеком. Смогу построить себе большой дом, женюсь…
Сказав это, юный воин осекся и почему-то покраснел. Тогда мне подобная реакция показалась странной, но я, конечно, не стала заострять на этом внимания. Вместо этого я заглянула в глаза Агера и спросила:
— Ты хочешь сказать, что после экзамена мы можем больше никогда не увидеться?
— Такое возможно, — кивнул он. — Но мы уже обсуждали это. Жаль, что ты не помнишь. Стать жрицей — едва ли не самый удачный вариант для тебя. Если ты провалишься, то, скорее всего, тебя отдадут замуж за Гадеса. Поверь мне, это намного хуже, чем купаться в роскоши и раз в пару дней появляться перед публикой.
— Кто такой Гадес?
— Да есть тут один… — мальчик состроил презрительную гримасу. — Жирный тупой хряк! Но богатый, к сожалению. Он давно имеет на тебя планы и даже как-то пытался выкупить твою свободу.
— То есть как это — выкупить?!
Эти новости совсем не понравились мне. Что это за место такое, где какой-то богач может покупать и продавать людей? На уроках истории мы проходили рабовладельческий строй, и мне совершенно не улыбалась перспектива попасть в подобное положение.
— Я вижу, нам придется много работать с тобой, — вздохнул Агер. — Но ничего, не бойся, все будет хорошо.
— Я и не боюсь, — тут же отозвалась я. — Просто мне неприятно.
— А кому сейчас легко? — снова пожал плечами мальчик с таким видом, будто говорил о чем-то естественном. — Такие времена. Ты либо соглашаешься жить по правилам, либо правитель решает сам, что будет лучше для тебя. Но это не самое плохое, поверь мне. Гораздо хуже сгинуть в землях песочных демонов.
— Кого? Что за земли?
— Это место, откуда еще никто не возвращался. Говорят, там никогда не светит солнце, вместо воды там грязь, а воздух такой плотный, что сквозь него приходится прокапывать себе проходы.
— Кто говорит?
— Не знаю. Люди говорят.
— Как же такое возможно, если оттуда, по твоим словам, никто не возвращался?
Речи Агера развеселили меня, однако смеялась я в одиночестве — мальчик, похоже, не на шутку обиделся и теперь сидел, насупившись. Подумав, что не стоит ссориться с единственным другом, который у меня был, я извинилась и попросила его продолжить рассказ. Помолчав несколько секунд, мой вынужденный наставник, наконец, сдался.
— Ладно. Только давай больше без богохульства, хорошо? В общем, тебе однозначно стоит стать жрицей. Тогда у тебя будет и крыша над головой, и обед — не такой, а настоящий, с виноградом и персиками.
— А если я не люблю виноград? — наивно спросила я.
— Тьфу на тебя! — снова рассердился Агер. — Я же гипотетически говорю. Не любишь виноград — будет арбуз. Или колбаса, или еще что-нибудь. Какая разница?
— Ну, хорошо, допустим, — я решила не спорить на такую дурацкую тему. — Я понимаю, что мы с тобой уже говорили об этом, но, может быть, повторим пройденный материал? Мне бы не хотелось расставаться с тобой. Мы ведь друзья, верно? Ты говорил, что мы клялись в верности друг другу на крови. Это что-то да значит, разве нет?
— Я буду помнить о тебе, отправляясь на битву, — выпятил грудь мальчик, не представляя, насколько смешно это выглядит.
— Это понятно. А можно как-нибудь сделать так, чтобы нам не пришлось расставаться?
— Что? — Агер выглядел озадаченным. — Как это? Зачем?
— Разве тебе хочется убивать и рисковать собственной жизнью? — в свою очередь, удивилась я.
— А чем я еще должен заниматься?
— Охотиться, например. Землю возделывать. Да мало ли что можно придумать!
— И отказаться от возможности разбогатеть? Ну, уж нет, благодарю. Лучше умереть как герой, чем всю жизнь горбатиться ради куска хлеба.
— А как же я?
— Не будешь делать глупости — и у тебя все сложится хорошо. Станешь старшей жрицей, а там и до избранных рукой подать. Ты как-то говорила мне, что Сол выделял тебя среди прочих. Почему бы не воспользоваться его расположением? Он мог бы продвинуть тебя, представить самому Бальтазару. О чем еще можно мечтать?
— Ну, да, заманчивая перспектива…
Я поняла, что Агеру промыли мозг так сильно, что он и мысли не допускает о свободе воли. Что ж, придется переубедить его. Во всяком случае, постараться это сделать. В тот момент я не задумывалась о том, что моя собственная система ценностей могла сильно отличаться от местных реалий, и самонадеянно полагала, что имею полное право влиять на своего нового знакомого.
