Томительное ожидание, но вот наши разведчики подают сигнал, что сотни вышли из-за поворота. Я их инструктировал, чтобы шли мерным шагом, не разворачиваясь в боевую линию, как будто это идет пополнение в город. Надеюсь, что обман удастся, с большого расстояния видно только, что это мусульманский отряд. Тем более что защитники города не могли предположить, что враг появится с юга. Ведь там, на юго-востоке, стоит армия Валенсии.
Три сотни арабов рядом со мной сидят на конях в напряжении. Рыцари тоже готовы к наступлению. А первая сотня уже почти подошла к городским воротам, ее приветствуют. И вдруг, как я указывал командиру, сотня сразу за воротами срывается в галоп и мчится к замку. Время утреннее, ворота и города и замка открыты, все занимаются своими обычными делами. До ворот замка идет дорога вокруг стены, очень удобно для обороны, но некому занимать боевые позиции. Двести пятьдесят метров до ворот замка кавалеристы успевают проскочить, пока в замке заподозрили неладное. Ворота взяты, но двери донжона захлопнулись. В это время вторая сотня закрепилась в воротах города. Еще через двадцать минут к воротам города подскакали последние три сотни арабских кавалеристов. А за ними с разрывом в пятнадцать минут весь рыцарский отряд.
Кавалеристы первой сотни спешились, отвели коней за стены замка, чтобы защитники донжона не могли их расстреливать, заняли хозяйственные помещения замка. Донжон в полной осаде. Начинается ловля валенсийских солдат. Не везде это происходит без сопротивления, но наши силы значительно превосходят врага, да и деморализован он, особенно тем, что против них сражаются мусульмане. Городок совсем небольшой, за два часа все, кроме донжона, в наших руках.
Сразу же отправил разъезды по всем трем дорогам, подходящим к городу. Два должны были остановиться в пяти километрах от города, а усиленный разъезд, отправленный по дороге, идущей к побережью вдоль безымянной речушки, должен был разделиться на две части, одной из которых предписано остаться в пяти – десяти километрах от города, а второй продвигаться до места, с которого видна будет прибрежная долина. Второй группе пришлось пройти тридцать километров, прежде чем перед ней открылась долина, и посланный командиром группы гонец вернулся ко мне только к вечеру второго дня.
А мне в это время пришлось вместе с графом Антонио и маркизом де Кастри, командиром сардинских рыцарей, разбираться с хозяйственными делами. В замке мы обнаружили небольшую казну, которую защитники не успели в суматохе спрятать в донжоне. В казне было около пятисот альмохадских динаров и три тысячи дирхемов. Кроме того, мы обложили городок данью в четыре тысячи дирхемов, предупредив, что дань можно выплачивать только продовольствием и фуражом. Нескольких наших солдат, раненных стрелками из донжона в первые моменты после захвата замка, поместили в замковый лазарет, приставив к ним городских лекарей. Выдали обещанные деньги десяти всадникам, первыми ворвавшимися в замок. Вроде хозяйственные дела закончили, можно отдыхать.
Но не тут-то было. Из донжона вышел парламентер, и с ним начали вести переговоры. Он настаивал, что между правительством халифа и нашим королем, то есть королем Арагона, действует мир, и спрашивал, по какому праву мы захватили город и от чьего имени выступаем. Пришлось ответить, что мир нарушен действиями местных альмохадских правителей на юге Арагона (чистейшая ложь, но нужно же было что-то говорить). Мы действуем от имени Его Святейшества Папы Римского, всемилостивейшего императора Священной Римской империи и короля Арагона. Тут же предложили в целях сохранения жизни сдаться безо всяких условий. Естественно, парламентер обещал доложить все командиру замкового отряда и представить ответ утром. Возможно, валенсийцы надеялись, что на следующий день хоть что-то прояснится в их положении.
Вечером мы с графом Антонио и маркизом де Кастри все обсудили. Решили, что граф останется в городе с рыцарями Кампании и сотней арабских кавалеристов. А я с остальными силами двинусь на следующий день к побережью. Для выхода на прибрежную долину мне потребуется не менее одного дня, потом еще нужен хотя бы небольшой отдых. Мы были уверены, что сражение не начнется сразу же после перехода королевских войск на территорию Валенсии. После подхода пехоты граф Антонио оставит полсотни лучников и две сотни пехотинцев в городе, а с остальными силами пойдет следом за мной. Мы надеялись, что пехота подойдет через два дня.
Весь следующий день моя кавалерия и рыцарское ополчение Сардинии двигались к побережью. Первые двенадцать километров преодолели шутя, но потом начался тяжелый переход по серпантину через горный хребет. Мы потратили на два километра этого перехода больше часа, отдохнули, выйдя на плато, после чего спустились к долине реки и двигались по левому берегу до выхода ее на равнину. Здесь на краю небольшого леса встретились с нашим разъездом, направленным из Морелла к морю. До моря еще около двадцати километров, но перед нами открылось все побережье. Я приказал всем спешиться, отвести коней в укрытие. Командир разъезда пояснил, что вчера утром на горизонте появились королевские войска, а армия Валенсии стоит лагерем прямо перед нами, занимая восточную часть лесистого холма на левом берегу реки и часть долины за ним, ближе к морю. Между лагерями врагов всего лишь четыре километра. Разведчики подкрадывались к ним, используя лесок как прикрытие. До лесочка примерно шесть километров по травянистому полю, и никаких разъездов или наблюдателей с западной стороны лесочка они не обнаружили. Валенсийцы не предполагают появление врага с этой стороны.
Уже вечер, мы расположились станом и, не разжигая костры, поужинали всухомятку. Посовещавшись с маркизом де Кастри, решили не предпринимать ничего до следующего дня и не стараться соединиться с основными силами нашей армии. Но стоять еще сутки здесь, где мы не можем развести костры и приготовить нормальную еду, бессмысленно. Решили на следующее утро, используя сумерки, доехать до лесочка, пройти его и на рассвете ворваться в лагерь валенсийцев. Хорошо, если армия Арагона поддержит нас, но, если этого не произойдет, мы сможем отступить в сторону королевского лагеря.
Ночь прошла без событий, а в предутренние часы мы стали медленно приближаться к лагерю валенсийцев. Не удалось удержать коней от ржания: когда мы вплотную приблизились к лагерю, проскочив редкий лесочек уже на хорошей скорости, в лагере началось смятение. Впереди шли арабские конники, сотня за сотней они вырывались из лесочка, прорубая палатки, веревки палаток, уничтожая выскакивающих из палаток солдат. С отрывом на несколько минут от легкой конницы шли сардинские рыцари и их сопровождение. Естественно, никакого правильного строя уже не было, из лесочка рыцари выскакивали группами по пять – десять человек.
Я скакал вместе с ними, Жак, Бенедетто и три мои солдата следом, и не скажу, что от рыцарей была хоть какая-нибудь польза. Сопротивление было слабое, не с кем было сражаться, но мы проходили узким строем, и в паре десятков метров в сторону от центра нашей лавины ничего не происходило. Рассвело, и в лагере уже пытались организовать сопротивление. Я понимал, что, как только мы вырвемся из лагеря, на нас нападут со всех сторон солдаты валенсийцев. Хорошо, если это будут конники, а если лучники? Они ведь перестреляют нас в спину.
