Элис облизала жир с пальцев:
– И теперь все подумают, что мы здесь самые главные.
Шейла кивнула:
– Ты права. Отличное предположение.
Камера метнулась назад, чтобы заснять реакцию высокого начальства. Начальство закашлялось и невнятно забормотало.
Несс натянуто улыбнулась:
– Я работала с детективом-суперинтендантом Джейкобсоном по нескольким расследованиям, и мне приятно приветствовать его команду экспертов в нашем совместном деле.
Суперинтендант, сидевший рядом с ней, выпятил грудь. Грудь была покрыта серебряными пуговицами, над левым карманом шел ряд разноцветных лент. Медали «Золотой юбилей», «Бриллиантовый юбилей», «За долгую и беспорочную службу». Награды не за храбрость, а всего лишь за то, что находился на службе достаточно длительное время. Тем не менее носил он их с гордостью. Это конечно же был суперинтендант Найт, и никто другой. Он вздернул подбородок, на лысине сверкнули огни потолочных ламп.
– Специальному криминальному подразделению также приятно работать вместе с командой детектива-суперинтенданта Джейкобсона.
Несс постучала по крышке стола, снова обретая контроль над брифингом.
– Еще вопросы?
Хантли направил пульт на экран, полоска громкости побежала вниз, пока звук не уменьшился до едва слышного бормотания.
– Великолепно. Так домашний кот попадает в разряд диких голубей. За это следует выпить, а, Шейла, тебе так не кажется?
Вздох. Полезла в пластиковый пакет и извлекла бутылку красного и бутылку белого:
– Еще по пятерке с каждого.
Хантли вскочил, достал из бара полдюжины запыленных стаканов. Стал по очереди дышать в каждый и протирать розовым галстуком. Выстроил в линию на барной стойке.
Шейла протянула мне коробку с пиццей. Голова тираннозавра – логотип «Дино-Пиццы» – была заляпана жиром.
– Не беспокойтесь о деньгах. Запишу вашу пиццу на Медведя. Хотите стакан вина?
– Не могу, я на таблетках. Но все равно спасибо.
Я открыл коробку. Грибы, ветчина, сладкая кукуруза и ананас. Могло быть и хуже.
Хантли хлопнул в ладоши:
– И нам очень приятно!
* * *
Крошечные белые крапинки занеслись, кружась, в тамбур паба, я вышел на улицу и стал набирать на мобильнике Элис номер детектива-инспектора Дэйва Морроу. Нажал на зеленую кнопку и стал слушать гудки, дыхание вырывалось изо рта бледным серым облаком и поднималось вверх, к огням уличных фонарей. Если тебя спрашивают, что больше всего понравилось в тюрьме, могу сказать, что там было довольно-таки тепло…
Из трубки захрипел грубый голос. Отрывистый и слегка задыхающийся.
– Элис, это… это время не самое подходящее.
– Хитрюга, это я. Ты в порядке?
Пауза.
– Черт возьми, она и правда это сделала. Когда тебя выпустили?
– Пару часов назад. Мне нужна твоя помощь.
Шмыгнул носом:
– Ты ведь понимаешь, что я бы сделал с миссис Керриган, если бы смог.
– Понимаю.
– Меньше всего мне нужно, чтобы за мной Энди Инглис явился. И особенно со своими головорезами. А так она давно бы лежала в мелкой могилке…
Я вышел в вечерний холод, отошел на несколько шагов от двери паба. Оглянулся, чтобы удостовериться, что меня никто не подслушивает.
– Сегодня вечером. Ты, я, пушка и она. Захвати с собой немного бензина и пару лопат.
Пауза.
– Эш, ты же знаешь, я всегда…
– Что, обосрался?
– Да черта с два. Ты представляешь, что сделает Энди Инглис, когда узнает, что это ты ее порешил?
– Он не узнает.
– Да ладно. Ты выходишь из тюрьмы, и в ту же самую ночь ей стреляют в лицо? Как ты думаешь, сколько времени ему потребуется, чтобы обо всем догадаться?
Это точно.
Сделал еще пару шагов, посмотрел на плакат на другой стороне дороги, с рекламой строительства дома для престарелых, который так никогда и не будет построен.
– Я не собираюсь здесь оставаться после того, как все закончим. Я ее убиваю, тело сжигаем, и я сматываюсь из Олдкасла. Прыгаю на паром до Норвегии. Ты все еще дружишь с тем рыбаком из Фрейзербурга?
– У тебя что, и паспорт в полном порядке? У меня такое чувство, что пограничная служба будет очень тобой интересоваться.
Глухой металлический стук у меня за спиной. Я повернулся – там стояла доктор Константайн, закутанная в пуховик, в челюстях зажата сигарета. Прикурила от зажигалки, помахала мне рукой.
Я помахал в ответ. Показал на прижатый к уху телефон. Отвернулся.
– А как там Билли Шариковая Ручка?
Вздох.
– Я посмотрю, что можно сделать.
* * *
Детектив-суперинтендант Джейкобсон, мощно двигая плечами, вылез из кожаной куртки. Тонкий слой белых крапинок, прилипших к плечам и макушке, таял в тепле разорившегося паба. Он повесил куртку на спинку стула:
– Как у вас дела?
Хантли раскинул в стороны руки, как будто собираясь его обнять:
– Ты был великолепен!
– Не напрягай, Бернард, после сегодняшнего утра ты еще в отрицательном балансе в моих бухгалтерских книгах.
– О! – Руки поникли.
– Пицца осталась? – Джейкобсон пересек комнату, подошел к барной стойке и стал открывать коробки одну за другой. – Корки, корки, корки…
Шейла кивнула на груду стульев и столов в углу комнаты:
– Я вашу там спрятала, чтобы ее найти не смогли. Уже, наверное, остыла.
Он взял коробку с пиццей, открыл, достал треугольный кусок и сунул его конец себе в рот. Закрыл глаза, пожевал.
– Ах-х… Так-то лучше. Теперь на пресс-конференциях ничем приличным не угощают. Только вода из бутылок и ужасный кофе. И куда подевалась тарелка с сэндвичами?
Хантли налил красное вино в протертый галстуком бокал:
– Что касается пресс-конференции… – Прокашлялся. – Дональд там был?
Откинувшись на спинку стула, Шейла простонала:
– Только не начинай снова.
Он напрягся:
– И вовсе не нужно так себя вести.
Она, приторно-плаксивым голосом:
– А Дональд там был? Он спрашивал про меня? А вам не показалось, что он плакал? А может быть, он набрал вес? Он встречается с кем-нибудь?
– И совсем не нужно быть гомофобом.
