Бедная старушка Рут. Живет, всеми забытая, в какой-то убогой квартире в Каузкиллине, от тени своей шарахается, затерроризированная бандой сопливой малышни. На нее плюют, а она антидепрессанты глотает. И мечтает о том, чтобы врачи позволили ей умереть.
И все из-за того, что я оказался на вокзале, весь в крови, и радар доктора Дочерти засек ее.
Как он смог оттуда выбраться? Прыгнул в электричку, вышел на следующей остановке и взял такси до города? Или просто выскользнул из вокзала через боковой выход? И затерялся на улицах.
Он потом сразу вышел на работу или взял выходной?
Люди на экране начали отсчитывать последние секунды. Рут вскинула руки вверх, улыбнулась, когда они дошли до нуля, и у нее за спиной взметнулся баннер с девизом «ПРЕВРАТИМ МИЛИ В УЛЫБКИ!».
Эту фотографию Несс показывала на брифинге.
Интересно, Дочерти в тот вечер ложился спать с улыбкой на лице? Он ведь снова перехитрил копов. Сделал из нас идиотов. Полная безнаказанность, новая жертва намечена, и только потому, что помогла мне.
А сейчас он снова схватил ее, где-то запер и ждет ее смерти. Ее, Джессики и Лоры. И все снова вернулось в тот день на железнодорожную станцию, когда я позволил ублюдку уйти.
50
Элис положила руку мне на плечо:
– Эш, ты в порядке? У тебя такой вид, будто ты хочешь кого-то задушить…
Точно.
Выпустил из руки мышку. Сжал-разжал ладонь пару раз. Глубокий вдох.
– Я в порядке.
Следующий клип. Четыре здоровенных, как игроки в регби, парня в футболках с эмблемой Университета Олдкасла пожирают макаронные пироги. У них за спиной большой электронный секундомер. Выигрывает обладатель самого большого лба. Он трясет кулаками над головой, вертит ею в разные стороны, покровительственно улыбаясь проигравшим товарищам широкой улыбкой идиота.
– О’кей, я сворачиваюсь. Пора, как говорится, дела повидать и людей поделать. – В окошке чата Сабир ткнул сосиской пальца в камеру на экране. – Элис, тащи свою задницу в Лондон, и я тебе покажу, как в цивилизованном мире дела раскрывают. И ты, Эш, расслабься немного. Ночью отдыхать надо. Кровавый крестовый поход от тебя никуда не денется. – Помахал рукой. – Сабир Повелитель Аппаратуры, позвольте откланяться.
Я вышел из системы. Закрыл ноут.
Элис обняла меня за плечи, крепко стиснула. Поцеловала в макушку:
– Он прав. Тебе надо расслабиться.
– Как? – Достал мобильник. Положил на стол. Снова взял. – Хочу позвонить Раскольнику, выяснить, как там у Хитрюги дела. Но если я позвоню, то вроде как соль на рану насыплю, так ведь? Я же еще не нашел его дочь.
– Но ты делаешь все что можешь.
– Правда?
* * *
– …пять, четыре, три, два, один, ноль! – Толпа медицинских сестер вопит, свистит и подпрыгивает, а Рут вскидывает руки вверх. Улыбается во весь рот. И у нее за спиной вздымается плакат «ПРЕВРАТИМ МИЛИ В УЛЫБКИ!».
И все.
Внизу музыка стала еще громче.
Я снова нажал на воспроизведение.
Наклонился вперед и стал вглядываться в экран, сканируя лица людей, стоявших в толпе за медицинскими сестрами. Знакомых лиц не было. Но все же было что-то такое…
Что?
Просто женщина на приделанном к полу велосипеде собирает деньги в помощь своей подруге. В блаженном незнании того, что скоро и ее жизнь будет разрушена.
По лестнице кто-то затопал, дверь со стуком распахнулась, и на пороге, тяжело дыша, нарисовалась Рона с дурацкой ухмылкой на лице. В руке зажата бутылка шампанского.
– Шеф? Мы его взяли. Мы взяли этого ублюдка!
На экране крутила педали Рут, работали ее колени, футболка покрывалась темными пятнами пота. Люди на заднем плане приветственно кричали, улыбались, болтали друг с другом. Со сцены доносилась музыка, но из-за отсчета времени ее почти не было слышно…
Я выпрямился:
– Что, Дочерти?
Рона поставила шампанское на стол рядом с ноутбуком:
– Вы были правы, шеф!
– …четыре, три, два, один, ноль! – Рут вздымает руки вверх. Превращает мили в улыбки.
Слава Богу…
– Они были на стоянке автофургонов?
Нахмурилась:
– Что? Нет… Мы прогоняли номер машины через систему идентификации, как вы сказали, и знаете что? Темно-синий «вольво», зарегистрированный на доктора Фредерика Дочерти, выехал из города в направлении к северу в двадцать два ноль три.
– А он…
– Я тогда вышла на Абердин и на Данди, сказала им порыться в пятничных пленках и прогнать их через систему, начиная с двадцати двух двадцати. – Рона прошлась взад-вперед по комнате, расчесывая пальцами жидкие волосы. – Он приехал в Абердин в половине одиннадцатого. И вот еще что – я попросила прислать мне информацию о всех зарегистрированных преступлениях, совершенных в городе той ночью. Несколько драк, пара краж со взломом, два нападения с целью изнасилования, одно непристойное обнажение и… – Рона достала из кармана сложенный лист бумаги, протянула его мне. – Та-дам!
Это был протокол о правонарушении, совершенном в четыре тридцать утра. Найдено тело полуобнаженной женщины, покрытой кровью, рядом с Мидстокет-роуд. Когда патрульная машина прибыла на место, она была жива, просто находилась под воздействием снотворного. И кровь была не ее, а что-то вроде искусственного состава для театральных постановок. Так что вызвали «скорую» и отправили ее в местную больницу.
На верхней ступеньке лестницы появилась Элис, прижимавшая к груди бокал с виски:
– Эш? Что тут происходит?
Рона облизала губы, вздернула брови:
– Хотите послушать самое интересное? – Достала из кармана еще что-то – распечатка размытой фотографии. – Парень, который вызвал полицию, на мобильный телефон сфотографировал. Кого-то напоминает?
Молодая женщина лежит на спине в неглубокой яме. На бледной коже выделяются полоски черного нижнего белья. Темно-красная театральная кровь покрывает живот, стекает по сторонам. Руки задраны над головой, одна нога вывернута набок. Прямо как у Холи Драммонд.
Я протянул фотографию Элис:
– Он воссоздает убийства.
Она взяла фотографию, нахмурилась:
– А для чего он…
– А теперь контрольный выстрел. – Ухмылка исказила лицо Роны. – Сделали анализ крови жертвы на токсины. Прямо на месте, очень быстро, потому что мы сказали им, что искать.
– Тиопентал?
– Тиопентал.
Элис вернула мне фотографию:
– Зачем ему воссоздавать свои собственные убийства? Он не пытался их убить, он их…
