– Не беспокойся, мы заставим их пожалеть о том дне, когда они решили, что люди не заслуживают самоуважения. Мы будем…
Между аккуратно выщипанных бровей появляется морщина. Ее глаза – яркий сапфир в кольце океанской синевы.
Что-то не так с пассажирским окном ее машины. Вместо того чтобы быть матовым от засохшей дорожной грязи, оно зияет черной дырой в обрамлении маленьких кубиков разбитого ударопрочного стекла.
Она заглядывает внутрь. От стереомагнитолы остался лишь пучок разноцветных проводов, торчащих из отверстия, в котором магнитола обычно находилась.
– Боже ты мой!
Крышка мобильника со стуком захлопывается, и трубка запихивается обратно в карман. Затем она подходит к багажнику и швыряет внутрь спортивную сумку.
Откуда-то из-за спины доносится звук шагов, эхом отдающийся под потолком, и она останавливается, замерев, дрожащая и настороженная. Еще одно малооплачиваемое ничтожество, направляющееся к своей дерьмовой машине, чтобы поехать обратно в свою дерьмовую квартиру после дерьмового дня, проведенного на дерьмовой работе.
Скрипки звучат мрачнее, сопровождаемые минорным аккордом фортепиано.
Она копается в своей сумочке и вытаскивает из нее звякнувшую связку ключей, больше подходящую тюремному офицеру, чем медицинской сестре. Перебирает ее в пальцах и роняет на сырой бетон. Из-под машины доносятся звук удара и бряцанье.
Звук шагов становится громче.
Она бросает сумочку на капот и, скорчившись, протягивает руку в маслянистую темноту под проржавевшим брюхом «клио», и ищет, ищет…
Шаги останавливаются прямо за ее спиной.
Драматический фортепианный аккорд.
Она застывает, не дотянувшись до ключей.
Кто-то за ее спиной откашливается.
Она тянет руку к ключам, хватает, зажимает их в пальцах, как кастет, и, резко повернувшись, прислоняется спиной к водительской двери…
На нее хмуро смотрит мужчина – большое квадратное лицо, модная щетина.
– С тобой все в порядке?
На нем форма медперсонала бледно-голубого цвета, в нагрудном кармане несколько ручек. Беджик каслхиллской больницы прикреплен под залихватским углом. Широкоплечий. Стоящие сосульками загеленные светлые волосы блестят под светом жужжащей люминесцентной лампы. Прямо как у кого-то из «Спасателей Малибу».
Гримаса ужаса сходит с ее лица, заменяясь неуверенной полуулыбкой. Она закатывает глаза и протягивает ему руку, чтобы он помог ей подняться:
– Стив, ты испугал меня до смерти.
– Прости, пожалуйста. – Он смотрит в сторону, погруженный в мрачные мысли, хмурит брови. – Слушай, насчет завтрашнего совещания по аудиту Шотландии…
– Я приняла решение. – Лора снова копается в связке ключей, потом открывает дверь машины.
Кажется, что она попусту тратит время, потому что гораздо легче просунуть руку в разбитое окно и открыть дверцу изнутри, но что сделано, то сделано.
– Хочу, чтобы ты знала, что мы все за тебя, на сто процентов. – Он не только выглядит как кто-то из «Спасателей Малибу», он еще и говорит точно так же.
– Спасибо, Стив, я ценю это. – Она смахивает осколки стекла с водительского кресла, залезает внутрь.
Стив разворачивает плечи и выпячивает грудь:
– Если тебе что-то нужно, Лора, я все готов для тебя сделать.
Господи ты боже мой, ну кто же вообще так говорит?
– Они должны выделить нам больше сотрудников. Пристойное оборудование. Санитаров, которые чистят на самом деле, а не просто развозят грязь. И я не собираюсь сдаваться до тех пор, пока они этого ни сделают, – говорит она.
Он кивает. Несколько секунд молчит.
– Я, пожалуй, пойду. Больные сами себя не вылечат. – Поворачивается и скрывается в тенях, поводя плечами, как Джон Траволта.
Блестяще. Можно «Оскара» дать.
Лора вертит ключом в замке зажигания, и мотор ее «рено» заводится. Она накидывает ремень безопасности, смотрит в зеркало заднего вида и…
Кричит.
Пара черных глаз блестит на заднем сиденье. Уставились на нее.
Это синий плюшевый медведь с красным бантом на шее, держит в лапах большую открытку с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ СО СЧАСТЛИВЫМ 6-М ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ!».
Воздух с шипением выходит из ее легких, когда она, бессильно обмякнув в кресле, роняет руки на колени.
Дергается, как испуганная школьница. Это же чертов плюшевый мишка, а не Джек-Потрошитель.
Идиотка.
Затем кто-то стучит по крыше машины, и бледно-голубой цвет формы медперсонала заполняет боковое водительское окно. Наверное, Стив вернулся, чтобы замутить еще один диалог.
Она нажимает на кнопку и опускает окно:
– Чем еще я могу помочь…
Кулак врезается в видеокамеру, и экран становится черным.
Элис нажала на паузу:
– Я приготовлю еще чаю, если хочешь, или сок еще есть, и еще у меня есть печенье, ты любишь со сливочным кремом или песочное с джемом, глупый вопрос, правда, кто же не любит песочное с…
– Удиви меня.
Она кивнула, взяла чайник и скрылась на кухне.
На самодельном кофейном столике, рядом с ноутбуком, лежала коробка от видеодиска: «ОКУТАННАЯ МГЛОЙ. ПУТЕШЕСТВИЕ ОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ В АД И ОБРАТНО». Подзаголовок был столь же мелодраматичен, как и весь фильм-реконструкция.
Явно, режиссер хотел сделать из этой истории художественный фильм, но ему либо бюджета, либо таланта не хватило, чтобы со всем этим справиться.
О’кей, с идеей все более или менее правильно, но что касается деталей…
Если Лора Страхан и ее приятель Стив на самом деле так разговаривали в день, когда ее похитили, то я готов съесть стул, на котором сижу.
Пока на кухне закипал чайник, я на быстрой перемотке прокрутил какого-то бородатого типа, болтавшего перед презентационной доской. Никогда не доверяйте мужчинам с бородой – большинство из них низкие лицемерные ублюдки.
По линии резинки моего левого носка замаршировали бродячие муравьи. Вот ведь чертова штуковина.
Я задрал штанину и заскреб ногтями вдоль края электронного браслета. Благословенное облегчение.
Из кухни появилась Элис с чайником и тарелкой печенья в руках:
– Не надо там чесать, в смысле, кожу поранишь, подхватишь инфекцию, а потом…
– Чешется.
Я снова нажал на «плей».
Лора Страхан, настоящая, а не актриса, которая играла ее в реконструкции. Руки глубоко засунуты в карманы, ветер развевает кудрявые каштановые волосы и играет с полами длинного пальто, пока она идет вдоль зубчатой стены замка. Останавливается, смотрит с обрыва вниз, вдоль Кингз Ривер, на Монтгомери Парк и Блэквол Хилл. Солнечный свет блестит на широком изгибе воды, превращаясь во взрывы пурпура и янтаря.
