Море человеческих тел хлопало руками в ответ. Все стояли плечом к плечу, сгрудившись в главном зале вокзала.
– Ha, excelente mi amigos! – Музыка стихла. – Сколько всего, Колин?
– Ну, Стив, мы уже добрались до Кале во Франции, правда, круто?
– Мегафантастически круто! – Гудок старомодного автомобильного рожка с резиновой грушей.
Где он, черт бы его побрал?
Не видно, чтобы кто-нибудь бежал. Никто не размахивает кулаками и не ругается из-за того, что его оттолкнули.
– Это Великолепный Стив и Чоооооооокнутый Колин, пять минут второго на наших часах, и мы вживую, вживую, ВЖИВУЮ из железнодорожного вокзала Олдкасла в Логансферри!
Толпа приветственно заревела.
Должен же он деться куда-то…
– Ты не ошибся, Стив, мы едем на велосипедах к Филиппинам, чтобы собрать деньги жертвам тайфуна «Нанмадол»! Шесть тысяч шестьсот и семьдесят четыре мили!
Я врезался в толпу. Вот он – синий спортивный костюм.
– Эй ты! Даже не вздумай бежать!
– Это очень много миль, Колин.
– Да, это очень много миль, Стив!
Я схватил парня за руку. Крутанул его… Только это был не он, а она. Грузная женщина с короткой стрижкой.
Вырвала свою руку из моей. Злобно уставилась на меня:
– Какого черта ты делаешь? Убирайся отсюда, извращенец! – Оскалилась и отступила на шаг назад. – Господи, что у тебя с лицом?
Вот черт.
У билетных автоматов стояла еще одна женщина в синем спортивном костюме. И еще пара мужиков, и все в синих спортивных костюмах с логотипом «Олдкасл Вориэрз», вышитым на левой стороне груди. Черт бы побрал клубные цвета местной футбольной команды.
– Итак, если вы слушаете нас дома, то почему бы вам не прийти на железнодорожный вокзал и не прокатиться на одном из наших стационарных велосипедов? Помогите нам превратить мили в улыбки и помочь бедным филиппинцам!
– Шеф?
Обернулся.
Констебль Рона Мэсси, руки в карманах. Синяя куртка от спортивного костюма поверх красной футболки в пятнах от пота, джинсы-стоунвош. Мешки под глазами блестят от пота, на длинном бледном лице горят ярко-розовые щеки.
– С вами все в порядке? Господи, что случилось? Вы весь в крови…
Что? Приложил руку ко лбу, посмотрел – вся красная. Вот тогда-то и начало саднить. И не только голову, боль волнами поднималась вверх по боку и разбивалась о затылок. Пульсировала где-то глубоко в левом запястье.
– Где он?
– А теперь самое время для еще одной крутой мелооооодии. Я хочу видеть, как все поддержат эту сексуальную штучку – «Четыре Механические Мыши» с их «Гимном Сияющей Девочке»! – Из колонок заревел вибрирующий фортепианный аккорд.
Рона скривилась, обнажив ряд ровных белых зубов.
– Вы как будто из машины, в которую бомбу подложили, или что-то вроде этого!
– Мужчина пробегал здесь минуту назад. Вязаная шапка, белые кроссовки, синий спортивный костюм.
Она подошла ко мне и смахнула осколки триплекса с моего плеча:
– Вам врач нужен. – Повернулась: – СРОЧНО ВЫЗОВИТЕ СЮДА ВРАЧА! ЧЕЛОВЕК РАНЕН! – Потом снова повернулась ко мне: – У вас, наверное, шок. – Вытянула вперед руку с растопыренными пальцами. – Сколько пальцев я…
– Уберите это от моего лица. – Отбросил ее руку. – Перекрыть все выходы. Никого не выпускать. Задерживать всех в синих спортивных костюмах. И почему вы не в униформе?
– Она раскалена, и вся горит огнем…
Рона удивленно посмотрела на меня:
– У меня выходной сегодня, помогаю собирать деньги для жертв тайфуна.
– Она звук миллиона стеклянных гранат…
– И сделайте это немедленно, констебль!
– Есть, шеф! – Она повернулась и побежала к выходу, махая руками двум парням в флюоресцентных желтых жилетах с надписью «ОХРАНА» на груди.
– Она разбивается вдребезги, прорываясь сквозь Вселенную…
По моему позвоночнику прокатились куски битого бетона. Зазубренные обрезки ржавого железа врезались в затылок. Колени подогнулись, отказываясь держать вес моего тела.
Черт бы побрал эту Рону. Нормально себя чувствовал, пока она не начала суетиться по поводу того, как плохо я выглядел.
– Она свет и тьма, и она дома сегодня вечером, потому что она – Сияющая Девочка…
Я начал сползать вниз, пока не опустился спиной на холодный кафельный пол. Прижал к груди пульсирующее болью запястье.
О господи, болело все…
Вокруг образовалась толпа, люди пялились, переговаривались. Некоторые, вытащив мобильные телефоны, снимали меня, покрытого кровью и битым стеклом. Потом кто-то протолкался через толпу:
– А ну-ка отойдите, ему дышать нечем. Расступитесь.
– А вас что, начальником назначили?
– Я медсестра, идиот, говорю тебе – отойди в сторону, пока я тебя на задницу не посадила перед твоими дружками.
Я моргнул и уставился на нее. Лицо знакомое. Широкий лоб, маленькие глаза, волосы собраны в конский хвост, светлые пряди прилипли к разгоряченному лицу. Футболка с пятнами пота под мышками и между грудей, белые шорты и кроссовки. Широкие бедра и толстые ноги. На шее полотенце с девизом «ПРЕВРАТИМ МИЛИ В УЛЫБКИ!!!».
Она моргнула в ответ:
– Инспектор Хатчесон? Черт возьми… Что с вами случилось?
– Хендерсон. Не Хатчесон.
– Да, конечно, извините. – Опустилась рядом со мной на колени. Взяла мою голову в руки и пристально посмотрела мне в глаза: – Вас тошнит? Голова кружится? В ушах звенит? Болит голова? Сознание мутится?
Я схватил ее за руку:
– Кто вы?
– Так, все понятно с сознанием. Я – Рут. Рут Лафлин. Подруга Лоры Страхан. Вы приходили на квартиру после того, как ее нашли, помните? Говорили с медсестрами.
– Она все еще жива?
– Конечно жива. Ее выписали из больницы две недели назад. – Рут наклонилась, подложила одну ладонь мне под затылок, другой надавила на грудь. – А ну-ка, давайте ляжем на спину… Вот так. Знаете, вам повезло, что я здесь оказалась. Сотрясение может быть очень серьезным.
Из вокзальных громкоговорителей забубнил гнусавый голос. Слова эхом разносились над головами, пока не стали едва воспринимаемым на слух набором гласных звуков, безуспешно боровшихся с гремящей на весь вокзал песней.
– …от шестой платформы отправлением тринадцать семнадцать отходит пассажирский поезд на Эдинбург…
Господи ты боже мой, почему Рона не сказала им отменить отправление поездов? Пройдет всего пятнадцать минут – и он уже в Арброат. А в Данди – через двадцать пять.
