Наклонил голову к левому плечу, потом к правому. Поймал устремленный на меня взгляд Френсиса, повернулся к нему спиной.
Джозеф кивнул:
– Прекрасное решение, мистер Хендерсон. А теперь не могли бы вы…
– Давайте-ка один момент проясним. Если вы только пальцем к ней прикоснетесь, я лично вам все пальцы переломаю. И заставлю их съесть.
– К ней? – Нахмурился. Потом снова расплылся в улыбке. – А-а, я понял! Добрый доктор. Не стоит беспокоиться, мистер Хендерсон, насколько мне известно, она в полной безопасности. Ну, возможно, не совсем в полной. К большому нашему сожалению, ее пришлось немного присмирить, поскольку она вела себя очень беспокойно.
Френсис у меня за спиной хмыкнул:
– Пришлось ее слегка отшлепать. Научить хорошим…
Я двинул его локтем в грудь. Уронил на пол хлеб, масло и картофельные лепешки. Изогнулся влево и изо всей силы врезал ему в морду банкой с фасолью, весь свой вес вложил в удар. Раздался хруст. Его голова откинулась назад, рот раскрылся, капли крови в свете одинокой лампочки засверкали, как драгоценные камни.
Два.
Три.
А вот и Джозеф, голова вниз, летит вперед. Руками работает, как будто стометровку бежит.
Тут без вариантов, не увернешься.
Тут уж я сам вперед рванул, наклонился вправо, пропустил его голову под левую руку. Обхватил шею рукой, его плечо врезалось мне в грудную клетку. Сжал покрепче. Присел на корточки. Шлепнулся задницей на пол, Джозефа перекинуло вверх, через меня, голова зажата у меня под мышкой, задыхается и хрипит. Даже лампочка закачалась.
Бац, врезался во Френсиса, я его отпустил. Встал на ноги. Перенес вес на правую ступню. Резкая боль. Но левая высвободилась, врезал ей Джозефу в морду. Один, два, три раза.
Хрип.
Эти двое сплелись в бесформенную массу из рук и ног, Френсис пытался выбраться из-под придавившего его тела.
Джозеф высвободил руки, схватился ими за залитое кровью лицо. Я ждать не стал, ударил в горло. Потом в ключицу. В грудную клетку. Готов.
У него глаза вылезли из орбит, стал с визгом хватать воздух широко раскрытым ртом.
Френсис сбросил с себя Джозефа. Встал на колени. По подбородку текла кровь, капала на пол.
Я схватил его за рыжий конский хвост, мое колено врезалось ему в нос. Хруст. Струя крови. Повторил в правый глаз. А потом банкой с фасолью по темени, оторвав лоскут кожи. И еще один раз, на всякий случай…
Звук у меня за спиной. Темный металлический щелк.
Ах ты…
По коридору растекся холодный ирландский акцент:
– Ну и что, закончил воспитательные мероприятия или тебе пулю в твой Гарри Глиттер организовать?
Я отпустил хвост Френсиса, он сполз по стене. Губы пускали неоново-красные пузыри, плечи обвисли, из рваной раны на голове сочилась кровь. Джозеф булькал и задыхался, хватаясь руками за горло, как будто пытаясь впихнуть в себя глоток воздуха.
Я повернулся, руки держал на виду, чтобы все было просто и понятно.
Миссис Керриган улыбнулась мне маленькими острыми зубками. Черный костюм, серая шелковая блузка, застегнутая на все пуговицы, маленькое золотое распятие на цепочке. Волосы почти совсем седые, только на концах едва проглядывает рыжина, собраны в пучок на затылке. В руке самозарядный пистолет, металл черный, как опухоль на фоне ярко-желтых резиновых кухонных перчаток. Направила ствол мне в промежность:
– Так ты как, будешь хорошим мальчиком или споешь сопрано?
– Что тебе надо?
Кривая улыбка в ответ:
– А ты счастливчик, мистер Хендерсон. Есть у меня к тебе одно небольшое предложение, как уменьшить ту сумму, которую ты должен мистеру Инглису.
– Никому я ничего не должен.
Хохотнула, очень похоже на лай:
– Только тупить не надо. Тридцать две штуки.
Я сжал в руке банку с фасолью:
– Пошла к черту.
– Кто, я? Добрая девочка-католичка, мистер Хендерсон? Я так не думаю. Как тебе кажется, для чего вероисповедание изобрели? – Дуло пистолета поднялось и уставилось мне в грудь. – А теперь оставь в покое ребят и пойдем в гостиную поговорим. Обсудим все, как цивилизованные взрослые люди.
– А если не пойду?
Валявшийся у моих ног Джозеф затих, его дыхание перестало походить на попытку вдохнуть в себя шар от боулинга.
Пожала плечами:
– Ну и ладно. Тащи тридцать две косых, и разойдемся миром.
– Ты моего брата убила! – Расправил плечи и шагнул вперед.
Дуло пистолета снова поднялось, на этот раз на уровень моего лба.
– Как ты думаешь, что мне может помешать прострелить тебе голову? А потом немного позабавиться с твоей девчонкой-доктором?
Не двигайся. Даже не моргай. Не дай ей понять, что она нашла твое слабое место.
– А может быть, не убивать ее, а? Просто засадить тебе пулю в брюхо, оттащить в спальню, чтобы ты мог наблюдать за тем, как я ее свяжу и отымею сзади? Как тебе это нравится? Готова поспорить, ты это оценишь, старый развратник. – От улыбки повеяло холодом. – Только я буду пользоваться беспроводной дрелью с тридцатисантиметровым сверлом. Она, конечно, будет извиваться и вопить, только грязи будет больше.
Даже не дергайся.
– Ааагхх… – Джозеф перевалился на живот, кашляя и отплевываясь. Хрипло и отрывисто задышал. Забрызгал пол кровью и слюнями.
– Ублюдок…
Миссис Керриган закатила глаза:
– На пользу тебе пойдет, а то совсем обленился. Мистер Хендерсон вам обоим услугу оказал.
Закашлял еще сильнее. Выплюнул сгусток розовой пены:
– Чуть не убил меня…
– Повезло тебе, парень. – Вошла в гостиную и направила на меня пистолет. – Давай.
Я бросил банку с фасолью на пол, пошел следом за ней. Остановился. Выругался.
Посреди комнаты на одном из складных стульев сидел Хитрюга, окруженный кусками разорванного надувного матраса. На нем не было ничего, кроме трусов, он дрожал – по всей видимости, не от холода. Кольца клейкой ленты притягивали его руки и ноги к стулу. Широкая полоса этой же ленты шла поперек груди. Нос разбит в лепешку, пятна темной крови на куске ленты, которой залеплен рот. Еще в ней была прорезана маленькая щель, сквозь которую доносились сиплые судорожные вздохи. Из раны на лбу сочилась кровь. На груди толстые красные рубцы. Синяки на лице, шее и плечах.
Два пальца на левой руке неестественно вывернуты. В бедрах собрались лужицы крови.
Вот сука.
Оружие. Хватаешь пистолет и разносишь ей череп на куски. А если будет…
