На развилке стоял указывавший налево знак: «БОЛЬНИЦА КАСЛ ХИЛЛ *** ОКОЛО ДВАДЦАТИ МИНУТ».
Мы медленно пошли по залитой дождем тропинке, стекавшая от зданий вода маленькими водоворотами закручивалась у красных «конверсов» Элис.
– Местной службе безопасности никто не доверяет, они, кажется, ничего не хотят делать, пока их не заставишь. Я им сказала, чтобы написали что-то вроде официальной жалобы, в том смысле, для чего нужна служба безопасности, если ты не чувствуешь себя защищенным?
– Кто-нибудь рядом мотался, про Клэр спрашивал?
– Никого конкретно. Ну, кроме мужиков, которые любят подглядывать, от них никуда не денешься, особенно если окна комнаты медсестер на лес выходят. Ну, сам понимаешь, мужики есть мужики – Шмыгнула носом. – Без обид.
Здание, в котором жили медсестры, скрылось за пеленой дождя. Впереди высокие стены скрывали блок многоквартирных домов с небольшими садиками. Над покатыми крышами торчали шпили Святого Стефана и Святого Джаспера. И где-то вдали виднелись трубы-близнецы больничного крематория, клубы белого дыма параллельными шрамами пересекали небо.
Единственными звуками были шорох листьев и барабанная дробь дождевых капель по черной шкуре зонта.
– А они не говорили, что кто-то фотографировал? В мусоре копался?
Она отрицательно покачала головой.
Два часа мотались по квартирам, квартира за квартирой, квартира за квартирой, беседовали с до смерти напуганными медицинскими сестрами, и единственная версия, которая у нас была, зависела от детектива-сержанта Сабира Ахтара, компьютерного гения, о чем он сам постоянно заявлял.
Элис посмотрела мимо меня, куда-то в глубину леса:
– Напоминает иллюстрацию из братьев Гримм.
– Забавно, что ты это сказала. Давным-давно жила-была молодая женщина, которую звали Дебора Хилл, и у нее…
– Пожалуйста. – Элис отвернулась. – Только не сейчас. Давай просто… пройдемся.
* * *
Медсестра шмыгнула носом, провела скомканной бумажной салфеткой по ноздрям, отчего ее распухший нос задвигался из стороны в сторону.
– Нет. Ну, вы понимаете… – Пожала плечами, вздохнула. Она была низенькая, с большими лиловыми мешками под глазами, круглое лицо, оттененное капюшоном куртки. Несмотря на дождь, молния была полностью расстегнута, открывая синюю блузу и бедж с напечатанным на нем именем «БЕТАНИ ДЖИЛЛЕСПИ».
Соседка Джессики по квартире. Та самая, которую преследовал бывший муж.
Она кинула в рот кусочек жареного картофеля, прожевала, затем наклонилась совсем близко ко мне и заговорила едва слышным голосом:
– Кругом полно психов, вы меня понимаете? Я не имею в виду людей с проблемами в обучении или душевнобольных, я говорю про тех психов, которые хотят понюхать твои руки, когда выходишь из женской комнаты. Лежал тут как-то один парень, и вот однажды он заорал, что у него боли внизу живота, а когда я простыню с него стянула, он на меня пописал. – Шмыгнула носом. – Сами понимаете – психи.
Очередь за чипсами продвинулась, и перед Элис осталась всего одна медсестра. Мы скрывались под тентом у вагончика. В воздухе стоял запах жареного кляра, горячей картошки и уксуса.
Из этого угла автомобильной стоянки больницу не было видно, ее закрывало здание из песчаника в викторианском стиле, напоминавшее надгробие, где держали людей вроде Мэри Джордан. Там их накачивали лекарствами по самые уши и запирали в комнате с решетками на окнах. За зданием торчала башня, но видны были только два верхних этажа. В окнах горел свет, где пониже – серый и тусклый, а в пентхаусе – теплый и золотой. Там находились отдельные палаты для коммерческих пациентов.
Бетани отломила кусок рыбы, захрустела кляром.
Я кивнул в сторону больницы:
– А что пациенты, кто-нибудь жаловался?
Она прекратила жевать, проглотила.
– На Джессику? О господи, конечно же нет. Она просто блестяще обходилась с мамашами и папашами. Абсолютный профессионал во всех отношениях.
Послышался хруст оберточной бумаги, и мимо прошла еще одна медсестра, лицо перекошено – умудрилась засунуть в рот несколько кусков картошки. Худая, серые волосики зачесаны назад. Сморщенный рот с острыми маленькими зубами – жевала с открытым ртом. Оглядела меня с головы до ног, потом повернулась к Бетани:
– Это твой бойфренд?
Бетани на мгновение сморщилась, потом сменила гримасу на улыбку:
– Я просто говорила этому милому полисмену, какой Джессика профессионал.
– Джессика? Профессионал? – Хмыкнула. Откусила кончик сосиски в кляре, стала жевать и говорить одновременно: – А помнишь миссис Гисборн?
– Джин Макгрютер, не стоит так говорить о…
– Так это о мертвых. Не говори о мертвых плохо. Но ведь Джессика жива. – Медицинская сестра Макгрютер повернулась ко мне: – Не так ли?
Я открыл рот, но Бетани меня опередила:
– А ты видела, что сегодня в утренних газетах напечатали, это просто…
– Чепуха. Полиция свое дело делает. Ты что думаешь, будет лучше, если мы встанем здесь как сосиски в кляре и будем всем говорить, как мы ее любили? – У нее во рту исчез еще один кусок картошки. – Вы уже поговорили с бывшим бойфрендом Джессики?
– Есть причина, по которой я должен это сделать?
Бетани вздернула подбородок:
– Это было просто недоразумение.
– Даррен Уилкинсон. – Глаза медсестры Макгрютер грозно блеснули, и она перестала жевать. – В первую смену после Дня святого Валентина Джессика появилась с синяком размером со столовую тарелку. Цвета спелой свеклы с желтыми разводами. Естественно, в таком виде она не могла иметь дело с роженицами, не так ли? Так что всю следующую неделю пришлось ей документы подшивать, вести статистику и все такое. – Глубоко и притворно вздохнула. – Она, конечно, это объяснила. Играли они в теннис на игровой приставке Даррена, были слегка датые, и все получилось совершенно случайно. А сломанные ребра? Тоже случайность?
– Ты знаешь, она…
– А помнишь, когда он ей зуб выбил? Коренной, в самой глубине. Это постараться надо было, хорошо, что челюсть не сломал.
Бетани захрустела куском рыбы.
– Ее Потрошитель похитил, а не бойфренд. И он никакой не серийный убийца, он в кадровой службе работает.
– Любой парень, который бьет свою девушку…
– Она просто не хотела шум поднимать, это…
– …рыжий ублюдок. Как он мог…
– Так, хватит! – Я поднял руки вверх и включил официальный полицейско-инспекторский голос, который так испугал вчера двух идиотов в патрульной машине. – Я все понял. Он избивал ее. Она об этом не сообщала.
Они попятились. Уставились на меня.
