– Вы хотели видеть меня, Сара?
Она повернулась на стуле, кивнула:
– Ах, Даррен, вы, как всегда, вовремя. Я просто рассказывала этим офицерам, какой вы у нас ценный член нашей… Даррен, с вами все в порядке?
При слове «офицеры» его здоровый глаз вытаращился, челюсть отвалилась, обнажив четыре или пять ярко-красных неровных дырок на тех местах, где должны были находиться зубы. Попятился.
– Даррен?
Он оглянулся, посмотрел на коридор, как будто собираясь броситься туда. Потом безвольно обвис на костылях. Закрыл глаза и выругался.
34
Даррен посмотрел на меня через стол, моргнул:
– Я… – Потеребил край гипса на левой руке. – Это совсем не так. – Шмыгнул носом. – Все не так было.
Было уже без двадцати пять, а мы все еще торчали здесь, и минутная стрелка все ближе подползала к моменту встречи с Полом Мэнсоном.
Элис наклонилась вперед, оперлась локтями на колени:
– Все абсолютно понятно. Вы просто присматривали за ней, не так ли? Она совершала идиотские поступки, а вы были тем, кто должен был убирать за ней. И ее нужно было проучить, так ведь? Нужно, чтобы она делала то, что ей говорили, и тогда, когда говорили.
Он не поднимал головы.
Сара, менеджер отдела по управлению персоналом, прищурилась:
– Хочу заметить, что мне очень не нравится эта манера ведения допроса. Даррен уже сказал вам, что он не избивал Джессику Макфи. Я не понимаю, почему вы зациклились на этом. – Адвоката изображала.
Элис положила руки на стол, ладонями вверх:
– И если она выходила за рамки дозволенного, то, вполне понятно, вам порой приходилось дать ей пару затрещин. Для ее же пользы? Это как с собаками, да? Почему с женщинами должно быть по-другому?
– Могу заверить вас, что Даррен был не только одним из лучших на тренинге по равному представительству полов, он еще и один из «Борцов за равенство» нашей больницы. И все это совершенно неуместно и…
– Давай, Даррен, – я поднял трость и ткнул наконечником ему в грудь, – расскажи нам о том, как на тебя наехали.
Он сжался на стуле:
– Было темно. Я шел через дорогу, и откуда-то выехала машина и сбила меня. Я ее не заметил.
Я еще раз ткнул:
– И где это было?
Еще раз ткнул. И еще раз. И еще.
– Прямо рядом с закусочной на Оксфорд-стрит.
– Когда?
Молчание.
Ткнул его еще раз:
– Когда. Это. Произошло?
– Ой! Я не знаю.
– Пожалуйста, перестаньте тыкать его вашей тростью.
Как бы не так.
– Я проверил по компьютерной базе данных полиции – там нет никаких упоминаний о том, что вас сбила машина на Оксфорд-стрит или еще где-нибудь. Вы что, решили, что об этом не стоит сообщать? С кем не бывает?
Он потупился:
– Мне показалось, что в этом нет никакого смысла. Ну, вы понимаете. Я же машину не видел, и вообще…
– Понятно. – Еще раз ткнул, для верности. – Значит, вас машина подрихтовала. Нога сломана, рука тоже. Выглядите так, будто банда скинхедов на вас удары отрабатывала, и вы решили не сообщать об этом?
– Детектив-констебль Хендерсон, если Даррен сказал…
– Понимаете, Даррен, вы сказали своему начальнику, что были сбиты машиной на пешеходном переходе через Оксфорд-стрит, но только нет там никакого перехода, или я ошибаюсь? – На этот раз я направил наконечник трости ему в ребра, и он сморщился от боли. Отпрянул. Попытался закрыться рукой. Тогда я еще раз это сделал, но с другой стороны груди. Тот же самый результат. – Единственный, кто не бежит в полицию после наезда, это водитель машины. Рубашку снимите.
Сара напряглась:
– Так, мне кажется, мы проявили достаточно терпения. Это абсолютно…
– Не было никакой машины, так ведь? Сними эту чертову рубаху.
Она вскочила:
– Я требую, чтобы вы прекратили. Если вы хотите произвести обыск с раздеванием, делайте это в участке, с соблюдением всех формальностей. А пока… Что вы делаете?
Я наклонился над кофейным столом, схватил его за грудки и дернул посильнее. Пуговицы разлетелись в разные стороны, как крошечные пули, рубаха выскочила из брюк и распахнулась. Галстук едва прикрывал лиловое, красное и желтое месиво на его груди. Синяки покрывали обе стороны туловища, и не четкой линией, которая получается от удара капотом или бампером, а вразнобой, как лоскутное одеяло. И посреди живота прекрасный негативный отпечаток подошвы ботинка.
– Странные шины у этого автомобиля. Больше похоже на сорок четвертый размер, а не всесезонный «Данлоп».
Сара ткнула в меня пальцем:
– Я напишу официальную жалобу вашему руководству. Как вы осмелились подвергнуть моего работника этой унизительной…
– Да ладно вам, пора уже повзрослеть. Никакая машина его не сбивала, просто кто-то выбил из него дерьмо по полной программе. – Я отложил в сторону свою трость. – Почему вы врали, Даррен? Кто вас так напугал, что вы сообщить боитесь о том, что с вами сделали?
Он закусил нижнюю губу, здоровый глаз блестел в свете лампы.
– Ничего не произошло…
– Неужели? – Я стукнул тростью по столику, Даррен вздрогнул. – Вам из-за этого лицензия на оружие потребовалась? Мести захотелось?
Сара вытащила мобильник:
– Я звоню охране. Вы оба…
– Нет! – Даррен схватил ее за руку. – Пожалуйста. Нет. Я… Я не хочу, чтобы скандал начался. Пожалуйста…
Она посмотрела на него:
– Вы уверены, что это то, что вам нужно?
Он опустил глаза и снова стал щипать гипс на руке.
– Можно стакан воды или еще чего-нибудь?
Сара положила руку ему на плечо:
– Конечно можно. – Бросила на меня злобный взгляд. – И больше никаких вопросов.
* * *
Даррен Уилкинсон облизал губы и моргнул, когда за ней с грохотом захлопнулась дверь. Судорожно вздохнул:
– Я… никогда не хотел делать ей больно.
Элис похлопала его по руке:
– Вам нужно было…
– Это просто… – Откашлялся. Снова посмотрел на кофейный столик. – Простите, сначала вы.
– Нет. Что вы хотели сказать?
– Джессика… Она была не такая… – Еще вздох. – Она хотела, чтобы я ее бил. – Впился ногтями в ткань гипса, вырвал оттуда кусочек белой материи. – Я не имею в виду – «она меня об этом просила», в женоненавистническом смысле. Она в буквальном смысле просила. Она в прямом смысле просила бить ее. Я хотел, чтобы мы были нормальной парой, за руки держались, гуляли в парке, но… – Он надул щеки и выдохнул. Вырвал из гипса еще кусочек ткани.
