Элис снова дернула меня за рукав, приглушила голос почти до шепота:
– Кто такой мистер Робертсон?
Купер первым вошел в подъезд дома. На потолке светильник, плафон усеян телами мертвых насекомых. Бледный грязноватый свет едва высвечивал обшарпанные стены и бетонные ступени. Из останков детской коляски без колес торчали обломки сломанных деревянных стульев. Купер поправил фуражку и пошел вверх по лестнице, Джейкобсон потопал вслед за ним.
Я повернул голову к Бабз:
– Тебе палисадник или задний двор?
– Палисадник. – Потерла кончики пальцев. Нахмурилась. – Нет. Задний двор. Обычно через него свалить пытаются. – Бабз повернулась, прошла через подъезд и исчезла в темноте.
Звук захлопнувшейся двери, и мы с Элис снова остались одни. Она прогнулась назад и посмотрела вверх, в щель между лестничными пролетами:
– Итак… мистер Робертсон?
– Для друзей – просто Алистер. – Подтолкнул ее к выходу на улицу. – Для всех остальных – Скальный Молоток Робертсон.
– Он что…
– Даже очень.
Она раскрыла зонтик, мы спрятались под ним. Я толкнул дверь концом трости, раскрыл настежь.
Элис закрыла глаза. Выдохнула.
– Все в порядке. Скоро все кончится. – Так или иначе.
Она крепче сжала мою руку:
– Не хочу умирать. Что, если миссис Керриган…
– До этого не дойдет. Правило номер один помнишь? Бежишь со всех ног.
– И не хочу, чтобы ты умер.
– Значит, нас уже двое.
Стук в дверь эхом проскакал по лестничной клетке, потом голос Купера:
– МИСТЕР РОБЕРТСОН – ЭТО ПОЛИЦИЯ! ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!
Элис поежилась. Глубоко вздохнула:
– Ну, Скальный Молоток Робертсон… звучит неплохо.
– ПОСЛУШАЙТЕ, МИСТЕР РОБЕРТСОН, МЫ ПРОСТО ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ.
– Давным-давно в одном маленьком городе жил маленький мальчик по имени Алистер Робертсон, а мама и папа его очень любили. А еще они любили грабить почтовые отделения. И однажды…
– Что, в конце сказки он забьет кого-нибудь скальным молотком?
– А, ты ее уже слышала?
– МИСТЕР РОБЕРТСОН? МЫ БУДЕМ ВЫНУЖДЕНЫ ВЫЛОМАТЬ ДВЕРЬ, МИСТЕР РОБЕРТСОН. НЕ УСУГУБЛЯЙТЕ СИТУАЦИЮ!
– Почему в твоих сказках нет плюшевых медвежат и пушистых кроликов?
Я кивнул:
– О’кей. Давным-давно жил-поживал пушистый кролик по имени Алистер, и, когда Маму Крольчиху и Папу Кролика отправили отбывать от восемнадцати до пожизненного, его и маленькую сестренку пришлось поместить в приют. А в этом приюте работал мерзкий плюшевый медведь, который любил баловаться с маленькими девочками-крольчатами…
Наверху раздался грохот. Потом удар. Потом ругань и пронзительный вопль. Потом снова ругань.
Судя по доносившимся звукам, Скальный Молоток Робертсон совсем не стремился помочь Куперу в расследовании.
– Давай. – Я положил руку на спину Элис и подтолкнул ее к дороге. – Думаю, тебе лучше спрятаться за машиной.
Она обеими руками схватилась за ручку зонта:
– Но…
Кто-то заорал, раздался треск, как будто что-то сломалось. Потом что-то упало. И куски перил с грохотом запрыгали вниз по лестничному пролету над нами.
– Все будет хорошо.
Шаги на лестнице. Топают вниз. Приближаются.
Элис попятилась к «рэнджроверу» Джейкобсона.
Дверь распахнулась, и вот он собственной персоной – Скальный Молоток Робертсон. Замер в дверном проеме. Белая рубашка разорвана у воротника, ткань на груди заляпана мелкими красными пятнами. С нашей последней встречи его волосы заметно поредели, а те, что остались, были седыми и стриженными под машинку. Алгоритмы Сабира сделали не самую плохую работу, только с эспаньолкой слегка облажались. Это была не растительность на лице, а глубокий шрам, который шел вниз от ноздрей, рассекал обе губы, делил пополам подбородок и сантиметров десять шел по горлу. На носу криво сидели очки, как у Эрика Морекамбе.
Мои руки, застонав от боли, сжались в кулаки, но я даже попытался улыбнуться:
– Добрый вечер, Алистер. Помнишь меня?
– Ах ты… черт. – Он захлопнул дверь или, по крайней мере, попытался это сделать. Дверь ударилась о конец моей трости, отскочила и снова распахнулась. А он развернулся и рванул к выходу на задний двор. Исчез в мокрой темноте.
Я посчитал до десяти. Потом еще раз до десяти, для надежности.
Подошла Элис:
– Ты что, не будешь его догонять?
– Нет особой необходимости. Но если хочешь, можно и побегать. – Похромал через подъезд, мимо гнездышка со сломанными стульями, мимо кусков разбитых перил, потом толкнул дверь и вышел на задний двор.
Узкое пространство между линиями домов заполняли плешивые островки травы, желтой от света, сочившегося из закрытых шторами окон. Небольшое пространство размером с три парковочных места ограждал деревянный забор, в углу примостился покосившийся сарай, опоры для сушки белья торчали, как часовые. Бельевые веревки между ними провисали под тяжестью полотенец, мокнувших под дождем.
Скальный Молоток Робертсон лежал лицом в траве, правая рука заломлена за спину, он дрыгал ногами и грязно ругался. Колено офицера Бабз вдавилось между лопатками, и, поскольку он не прекращал дергаться, она резко наклонилась вперед – Робертсон захрипел и перестал сопротивляться.
Бабз подняла голову, ухмыльнулась:
– Ох, до чего же я люблю Олдкасл.
* * *
Джейкобсон сидел в кресле, прижимая к правой щеке пакет замороженного зеленого горошка. Купер, как на насесте, скорчился на ручке дивана, к виску прижата коробка рыбных палочек, в каждой ноздре по комку туалетной бумаги.
Скальный Молоток Робертсон стоял напротив камина, кругообразными движениями разминал правое плечо. Руки за спиной, в наручниках. Кивнул в сторону прихожей:
– Вы за это ответите.
Джейкобсон мрачно взглянул на него:
– Это угроза, мистер Робертсон?
– Констатация факта. Новую дверь мне поставите.
– Мы вас должным образом предупредили, прежде чем дверь выбить.
– В сральнике я сидел, мать вашу! Я же вам кричал, только вы не слышали, этот ваш помощник-идиот сразу дверь ломать начал!
В гостиной на стенах полосатые обои, затоптанный ковер, по обеим сторонам камина претенциозные черно-белые фотографии с людьми на мотоциклах. В углу старомодный письменный стол-бюро с убирающейся верхней крышкой, рядом книжная полка, загруженная потертыми книгами в мягких обложках.
