– Потому что люди предпочитают давать животным клички своих любимых питомцев.
– Правда?
– Нет. На самом деле я и понятия не имею почему. Но могу дать номер телефона художника, сделавшего Пегги. Можете спросить у него.
– У тебя есть номер мастера?
– На самом деле нет. – Я механически пробиваю чек.
– Тебя сложно понять, – вздыхает парень.
Почему он пытается меня понять? Мы же говорили о куклах. Он протягивает мне кредитную карточку, и я провожу ее через аппарат. На карточке написано имя: «Ксандер Спенс». Ксандер? И как же правильно произносится это имя? Даже спрашивать не буду, мне все равно. Я и так была достаточно милой. Будь мама здесь, она бы осталась мною довольна. Конечно, мама лучше меня скрывает раздражение – она даже от меня его скрывает, – но я списываю это умение на годы практики.
У Ксандера звонит телефон, и он достает его из кармана:
– Алло?
Пока я жду, когда аппарат выдаст чек, открываю ящик под кассой и кладу табличку с именем к другим, проданным в этом месяце. Так мы не забудем, каких кукол надо снова заказать.
– Да, нашел. Она с собакой. – С минуту он слушает. – Нет, это не собака. Она кукла с собакой. – Ксандер разворачивает к себе коробку и смотрит на изображение Пегги, потому что сама кукла уже упакована. – Думаю, она милая. – Взглянув на меня, он пожимает плечами, словно спрашивая, согласна ли я. Я киваю, ведь Пегги действительно милая. – Да, продавщица это подтвердила. Она милая.
Знаю, милой он назвал не меня, но он так акцентировал слово «она», что во мне на секунду зародилась предательская мыслишка: а что, если милая – это я? Опустив взгляд, я отрываю чек и протягиваю Ксандеру ручку, чтобы тот расписался. Он проделывает это одной рукой, и я, сравнив подпись с той, что стоит на карточке, возвращаю кредитку.
– Нет, не… в смысле, она тоже, но… Ох, ты знаешь, о чем я. Все в порядке. Скоро буду дома. – Он вздыхает. – Да, после пекарни. Напомни мне сбежать, когда у твоего помощника будет выходной. – Он закрывает глаза. – Я не это хотел сказать. Да, конечно, так я больше ценю то, что имею. Ладно, мам, скоро увидимся. Пока.
Я протягиваю ему упакованную куклу.
– Спасибо за помощь.
– Не за что.
Он берет из подставки на стойке визитную карточку и некоторое время ее рассматривает.
– И не только?
Наш магазин называется «Куклы, и не только». Он спрашивает то же, что и все, кто приходит в наш магазин и видит только кукол. Я киваю.
– Куклы, и и не только куклы.
Он наклоняет голову.
– Раньше мы продавали чарм-браслеты, мягкие игрушки и прочую ерунду, но куклы стали ревновать.
В его взгляде читался вопрос: «Ты это серьезно?» Очевидно, во время своих вылазок, проходящих под лозунгом «пообщайся с обычными людьми, чтобы больше ценить свою жизнь», он прежде никогда не сталкивался с такими, как я.
– Дай угадаю, куклы угрожали украсть твою душу, если не выполнишь их требования?
– Нет, они угрожали освободить души прошлых владельцев, а этого мы допустить не могли.
К моему удивлению, он засмеялся. Кажется, я удостоилась особой чести. И тут неожиданно для себя я тоже начинаю улыбаться. Затем киваю на визитку:
– Мама обожает кукол, и она устала от плюшевых мышат. – К тому же мы больше не могли позволить себе дополнительных расходов. Чем-то нужно было пожертвовать, и уж точно не куклами. А поскольку мы на мели (нам едва хватает денег, чтобы держаться на плаву), название магазина и визитные карточки остались прежними.
Он тыкает пальцем в визитку:
– Сьюзен? Это твоя мама?
Больше там ничего не написано – только ее имя, а ниже номер телефона магазина, как будто она стриптизерша какая-то. Мне становится неловко, когда она раздает визитки за пределами магазина.
– Да, сэр.
– А ты? – Он встречается со мной взглядом.
– Ее дочь.
Знаю, он спрашивает мое имя, но я не стану его называть. Первое, что я усвоила в отношении богачей: отношения с обычными людьми они находят забавными, но никогда не переступают черту и не позволяют им вырасти во что-то серьезное. И лично меня это устраивает. Богачи отличаются от всех остальных людей, и за ними я предпочитаю наблюдать с безопасного расстояния. И по возможности с ними не общаться.
Он кладет визитку на место и отступает на несколько шагов:
– Ты знаешь, где находится «Пекарня Эдди»?
– Через два квартала в ту сторону. Будь осторожен, их черничные маффины вызывают зависимость.
Он кивает:
– Принято к сведению.
Глава вторая
– Нет, мы не продаем кукол Барби, только фарфоровые, – отвечаю я по телефону уже в пятый раз, но женщина меня совершенно не слышит и продолжает твердить, как расстроится ее дочка, если ей не удастся найти королеву фей. – Я понимаю. Может, вам стоит поискать в «Уолмарт»?
– Уже искала. Они все распроданы. – Она еще что-то бормочет, мол, считала, будто у нас хороший кукольный магазин, а потом отключается.
Я кладу трубку и, повернувшись к Скай, закатываю глаза. Но она этого не замечает, потому что лежит на полу и наблюдает за ожерельем, которое раскачивает над собой туда-сюда.
Скай Локвуд – моя единственная подруга. Не потому, что ребята в моей старшей школе плохие. Просто они меня не замечают. И это неудивительно, ведь я ухожу еще до ланча и никогда не посещаю общественные мероприятия.
Скай на несколько лет старше меня и работает в соседнем магазине, в котором продается много «и не только», – это антикварная лавка под названием «Скрытые сокровища», которую я именую «Очевидным барахлом». Но многие любят этот магазин.
В мире науки Скай была бы хозяином, а я – ее паразитом. У нее есть жизнь, а я притворяюсь, что это и моя жизнь тоже. Другими словами, ей на самом деле нравится многое: музыка, винтажная одежда и странные прически, – а я лишь притворяюсь, что меня это тоже интересует. Нет, я нормально отношусь к ее увлечениям, просто… мне все равно. Но мне нравится Скай, так почему бы не уступить ей? Тем более, я понятия не имею, что мне действительно нравится.
Я со вздохом переступаю через подругу.
– Ты еще не нашла ответы на жизненные вопросы? – Скай любит на полу магазина предаваться философствованию (причудливый эквивалент выражению «спор с самим собой»).
Она стонет и прикрывает глаза рукой.
– Что мне изучать, если я пойду в колледж? – Будь ее воля, она бы всю жизнь работала в сувенирной лавке, но колледж очень важен для ее папы, который никогда там не учился и поэтому, повзрослев, стал распорядителем похорон.
